Иудаистские праздники, комментарий - неизвестен Автор

Конечно, подход христиан базируется здесь на самом деле не просто на ошибке в прочтении текста, но на идущей от самого основания христианства концепции "общей принципиальной греховности секса", согласно которой и были истолкованы достаточно тонкие места в Торе. Вопрос об общей разнице философских концепций иудаизма и христианства в прочтении Сотворения мира мы пока оставляем в стороне - и, может быть, вернемся к нему впоследствии. Отметим здесь также, что для иудаизма общее отношение к сексу как к греху неприемлемо также и потому, что в самом начале Торы (стих 1:28) сексуальные отношения и рождение детей даны как заповедь: "И сказал Бог: плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю..." - и, следовательно, отказ человека от рождения детей является не только весьма серьезным личным грехом, но также и актом противодействия Божественным планам.

Теперь мы возвращаемся к источнику того неправильного, возникающего у поверхностного читателя Торы, представления о том, что дети у Адама и Хавы родились после изгнания. Это ошибочное представление возникает из-за неверного перевода текста Торы, а именно - стиха 4:1, где после рассказа об изгнании из Сада, сказано (в обычном переводе): "И Адам познал Хаву, жену свою; и она зачала, и родила Каина..."

В тексте Торы в данном стихе употребляются три глагола: "познал", "и зачала", "и родила". В переводе все эти глаголы употреблены в одном и том же прошедшем времени. Но в грамматике иврита Торы имеется весьма существенная разница между ними. Второй и третий глаголы стоят в такой форме прошедшего времени, которая образованна с помощью приставки "вав переворачивающей" и эта форма используется в Торе очень часто, в абсолютном большинстве случаев употребления глаголов. (Именно при буквальном переводе ее возникают бесчисленные "и" перед глаголами, столь характерными для переводов ТаНаХа: "и встал, и взял, и пошел, и сказал"). Напротив, та форма глагола, которую мы сейчас обычно используем в иврите для обозначения прошедшего времени, и в которой стоит в данном случае первый из глаголов в стихе 4:1 - "йада" - "познал" - употребляется в Торе очень редко, и в грамматике Торы она обозначает "давно прошедшее время" (нечто вроде англиского "паст перфецт", но более точно - действие, происшедшее ранее предыдущего глагола, ретроспекцию). Учитывая эту особенность, правильный перевод этого стиха должен выглядеть не как "действие", а как ретроспекция, т. е. придаточный оборот, а именно : "А к тому времени [т. е. к моменту Изгнания из Сада] Адам уже познал Хаву, жену свою; и она зачала, и родила Каина..."

Здесь наблюдается обычная в Торе ситуация "раздвоения рассказов": сначала идут два параллельных рассказа о Сотворении мира, а далее - опять ретроспекция, в начале подробного рассказа о детях Адама. Внутри каждого рассказа соблюдается хронология, но по отношению друг к другу они хронологически не последовательны. Новый рассказ может начинаться как с того же места, что и предыдущий, так и с его середины. Такое построение позволяет сначала охарактеризовать одну сторону явления или события, а затем другую. В Талмуде этот принцип сформулирован словами: В Торе нет "раньше" и "позже", т. е. основой построения Торы является ассоциативный, а не хронологический принцип.

4. Б. Систематизация различий между Первым и Вторым рассказом о Сотворении

4. 6. Два рассказа о Сотворении как две проекции

После того, как мы установили, что два рассказа о Сотворении мира являются параллельными, т. е. описывают с двух сторон одно и то же событие, возникает естественный вопрос: зачем Тора дает нам два отдельных (и, более того, чем-то даже противоречащих друг другу) рассказа, почему она не могла объединить всю историю в один рассказ?

Причину такого раздвоения мы можем уяснить себе, как мне кажется, с помощью следующей аналогии. Если у нас есть деталь сложной формы, и мы хотим изобразить ее, то недостаточно будет только одного рисунка или фотографии, т. к. деталь объемна, а рисунок и фотография плоские. Поэтому мы делаем проекцию этой детали на две или три взаимно перпендикулярные плоскости и рассматриваем сначала каждую проекцию отдельно, а потом объединяем в голове эти проекции, но не просто "накладывая одну на другую", а объединяем их "выходя в пространство". И если мы хотим, например, изобразить стакан (цилиндрический) с помощью двух проекций, то в одной получится круг, а в другой прямоугольник. Теперь зададим вопрос: у нас получилось два описания стакана, одно круглое, а второе прямоугольное - и они, конечно, не совпадают в деталях, т. е. "противоречат" одно другому. Так какое же изображения стакана правильно? - Оба. Так стакан это круг? Нет. Прямоугольник? - Нет. Так как же получить стакан из круга и прямоугольника? - Объединив их, но не наложив один на другой (так никакого стакана не получится), а "выйдя в третье измерение", выйдя из плоскости в пространство.

Подобная ситуация существует и с двумя рассказами о Сотворении. Каждый из них правильный, но каждый описывает со своей стороны (т. е. в своей проекции) все Сотворение, от начала и до конца. Поэтому мы должны далее проанализировать каждый из этих рассказов, их сходства - и, особенно, различия, - и затем "объединить" их в себе "Адама Первого рассказа" и одновременно "Адама Второго рассказа".

4. 7. "Природный" и "метафизический" человек

Для анализа и сравнения двух рассказов мы во многом воспользуемся идеями, разработанными р. Йосефом-Довом Соловейчиком (1903-1993), одним из наиболее значительных еврейских религиозных философов нашего времени.

(Раби Йосеф-Дов hа-Леви Соловейчик родился в Белоруссии, в городе Бриск (Брест-Литовск), в известной раввинской семье. После иешив Литвы учился в университетах Германии, перед Второй мировой войной переехал в США. Много лет являлся руководителем Иешива-Университета (Нью-Йорк) и, начиная с 50-х годов, духовным лидером религиозного сионизма в США. Его величие как философа в том, что он смог переложить классическое еврейское учение, идеи Талмуда и Мидрашей, на язык современной философии, сделав это учение понятным миллионам евреев, воспитанных на современной культуре. )

Анализируя соотношения между двумя рассказами о Сотворении, р. Соловейчик называет человека, описанного в Первом рассказе о Сотворении, "человеком природным" (ибо в Первом рассказе человек представлен нам как часть природы и как царь над природой), а человека, описанного во Втором рассказе о Сотворении - "человеком метафизическим", противопоставленным природе. (Они же - "Первый Адам" и "Второй Адам"). Мы воспользуемся этой терминологией и ниже рассмотрим основные характеристики Природного и Метафизического человека, как их изображает текст Торы. При этом рассмотрении нам следует помнить, что два описания Сотворения мира - это два параллельных рассказа, которые относятся к одному и тому же событию, освещая его с разных сторон; и эти два Адама - это один и тот же человек. (Или, другими словами, оба Адама - это я сам; и, читая о них в Торе, я изучаю сам себя). Изучив отдельно каждую из этих сторон, попробуем в дальнейшем совместить их в нашем понимании человека.

4. 8. Вопрос "ценностности внешнего мира"

Одно из первых различий, которое бросается нам в глаза при анализе двух историй Сотворения, касается вопроса самостоятельной ценностности "внешнего мира" - той Вселенной, в которую Бог помещает человека.

В Первом рассказе о Сотворении говорится одинаково подробно обо всех 7-ми днях Творения, и Шестому Дню - дню Сотворения человека - уделено не больше места, чем любому другому из Дней Творения.

Во Втором рассказе о Сотворении ситуация противоположна: всему окружающему миру уделено всего две-три строчки (стихи 2:4-5), а почти все место занимает сотворение человека.

Таким образом, с точки зрения Первого рассказа о Сотворении, мир обладает независимой ценностью (ведь если ему уделено место в Торе, то он ценен в глазах Бога). С точки зрения же Второго рассказа, ценностью обладает исключительно человек, а прочий мир не заслуживает даже подробного описания.

4. 9. Человек как "царь" и человек как "мир";

В связи с этой разницей в оценке мира по-разному дается также описание роли человека: Адам Первого рассказа - это "царь", а Адам Второго рассказа "мир в себе".

Первый рассказ описывает человека как царя. Стих 1:26 гласит: "И сказал Бог: создадим человека в образе Нашем, по подобию Нашему, и да будут властвовать над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всей землей". Итак, назначение человека - это царство, т. е. власть над природой (в этом как уже говорилось и состоит смысл термина "природный человек").

Как мы видим, природный человек создан "в образе Бога и по подобию Его". Никоим образом не верно считать, что человек природный - это человек примитивный. Напротив в своем смысле человек природный велик, и он равен, "равномощен" и противопоставлен метафизическому человеку. Его "образ Бога" и "подобие Ему" говорит о наличии у человека личностной - как между двумя субъектами - связи с Богом, и также о наличии свободы воли. И то и другое, а также власть над миром, являются вовсе не "технической мелочью", но Божественными качествами природного человека. Преобразуя мир, Адам Первого рассказа реализует свое человеческое достоинство, свой человеческий (Божественный) потенциал. Однако, будучи хозяином мира, человек является все же в некотором смысле как бы приложением к нему. Мир уже создан, и мир должен управляться - и как бы для этого создается человек; а будучи созданным, он назначается на должность царя. Первый рассказ рассматривает мир как обслуживаемый человеком, ведь истинное достоинство царя - править так, чтобы царство процветало; поэтому человек как бы призван обслужить мир, а не наоборот. (В противоположенность этому, как мы увидим далее во второй главе, метафизический человек относится к миру, как к инструменту, т. е. мир призван обслужить человека. )