Трон сломленных богов - Эмбер Николь

Я снова посмотрел на свои руки. На моей коже не было и намека на сероватый оттенок, который я видел в кошмарах в последние несколько ночей. Я откинулся назад и вынул из нагрудного кармана моей форменной одежды небольшой блокнот. Открыв его, я просмотрел несколько страниц с записями о моих снах. Столько чертовых снов. Я изучал рисунки, которые рисовал в те ночи, когда Дианна спала этажом выше, – даже ее присутствие не могло прогнать кошмары.

Грубые карандашные линии очерчивали мою фигуру, лежащую на каменном алтаре. Надо мной возвышалось три силуэта: две одинакового роста, одна чуть ниже. Все темные и злые, все с рогами на головах.

Смерть.

Я почувствовал ее близость, когда отец пронзил меня своим клинком. Когда сила вырвалась из моей груди, обжигая мои глаза и рот, – все мое существо полыхало, пока миры взрывались один за другим.

– Ты рассказал ей?

– Нет.

Я не вздрогнул, ощутив, что позади меня появился Роккаррем. Я часто задавался вопросом, где он находится, когда мы его не видим. Возможно, он путешествовал по миру после стольких лет заточения.

– Твой отец тоже зарисовывал свои видения.

Я потер легкую щетину на подбородке.

– Вы были хорошими друзьями?

– Нет, я просто за ним присматривал.

Я закрыл дневник и спрятал его обратно в карман.

– В коридорах тихо, – сказал Роккаррем, садясь справа от меня. – Полагаю, это затишье перед бурей.

– А какие бури ты видел? – спросил я, облокотившись на полированный стол.

– Многие, мой повелитель. Многие. Сотворенные из ледяных игл, настолько холодных, что от них трескается кожа и замерзает кровь. Я видел дождь, столь сильный, что он разрушал великие здания. Я видел огонь и пепел. Все реально, все возможно, все смертоносно.

– Когда я был мальчиком, мой отец рассказывал о тебе и твоих братьях. Он говорил, что Судьбы лишь формируют нити будущего, создают время. Но я ему не верил. Я знал, что вы создаете мир, создаете само рождение, жизнь и смерть.

Роккаррем смотрел на меня, казалось, даже не дыша.

– Я помню, как читал о тех, кто мог шепотом предсказывать грядущее во сне. Снова и снова, пока тот, кому предназначены эти сны, не примет это послание. Судьбы шептали тем, на кого они хотели повлиять.

Я никогда не видел, как Роккаррем улыбается, но легкое подергивание его губ говорило красноречивее всяких слов.

– Мой господин, обладать такими полномочиями незаконно и запрещено. Я не могу вмешиваться. Я просто наблюдаю, а может быть, предлагаю вам пути.

– Почему мой отец тебя запер? Ради твоей безопасности или же он использовал тебя для чего-то другого? – спросил я, выдерживая его взгляд.

– Ты задаешь такие вопросы, будто не доверяешь тому, кто тебя создал.

– Я задаю вопросы, потому что уже знаю ответы, и хочу посмотреть, сможешь ли ты солгать.

Вокруг Роккаррема начал клубиться туман, как будто он собирался исчезнуть. Или, возможно, Судьба тоже могла чувствовать гнев.

– Твой отец спас меня от одного злого человека. Того, кто убивал и манипулировал моими братьями ради собственной выгоды. «Запер» – смертный термин, означающий заключение. Он защитил меня – так же, как тебя и многих других. Я перед ним в долгу, и я намерен его выплатить.

Я выпрямился в кресле.

– Какой долг?

Двери Совета распахнулись, и в зал вошел Логан, одетый в форменную одежду. За его спиной развевался черно-золотой плащ.

– Вот ты где. Я тебя искал. Ты нужен в Йеджедине. Они что-то нашли.

Мгновение спустя я уже был на ногах и направлялся к нему. Я не стал оглядываться назад, зная, что Роккаррем уже исчез.

Мои ноги коснулись земли возле дворца, рев в голове утих. Я шел по каменному мосту, тяжесть на моих плечах становилась все легче с каждым шагом к ней. Из открытой парадной двери доносился женский смех, наполняя дворец теплом и уютом. Я тянулся к ее теплу, словно нас связывала невидимая, но прочная нить.

Я остановился в холле, шторы на открытых окнах развевались на ветру. Я закрыл глаза, прислушиваясь, боясь, что это прекратится, если они заметят мой приход. Мне так хотелось, чтобы Дианна смеялась, так хотелось снова и снова слышать прекрасный звук, который был музыкой для моих ушей. Если бы только боги могли собрать его в бутылку.

Раздался звук бьющегося стекла, и смех прекратился. В следующую секунду я уже был на кухне.

Имоджин стояла, зажав руками рот, ее глаза сверкали. Неверра улыбалась во весь рот. Темные волосы Дианны рассыпались по плечам – она наклонилась, подбирая осколки стекла. Она была самым красивым существом, которое я когда-либо видел. Ей не нужны были наряды или прически, как богиням, перед которыми я заискивал раньше. Ее простая ночная сорочка заставила меня забыть, зачем я сюда пришел.

– Самкиэль.

Голос Неверры вывел меня из оцепенения. Я оторвал взгляд от Дианны и откашлялся.

Неверра и Имоджин были одеты в одинаковые пижамы, и я понял, что еще раннее утро. На тарелках возвышались стопки блинчиков. Таких же, которые Дианна готовила для меня много месяцев назад. Она не делала этого уже очень, очень давно.

– Доброе утро.

– Доброе утро, – ответили они в унисон, как будто я застал их врасплох за каким-то проступком.

– Имоджин. Неверра. – Они выпрямились и сделали серьезные лица, услышав мой тон. – Вы немедленно нужны в зале Совета.

Они кивнули и улыбнулись Дианне. Имоджин поблагодарила ее за вечер, прежде чем отправиться наверх. Неверра положила руку на плечо Дианны, и они обменялись многозначительными взглядами, словно у них был какой-то общий секрет.

Дианна одарила меня мягкой, почти застенчивой улыбкой. Это было редкое зрелище – видеть ее такой расслабленной, с растрепанными после сна волосами и теплыми карими глазами.

– Извини за беспорядок.

Она улыбнулась, взглянув на кухню и осколки стекла.

Простым движением руки кухня снова приняла прежний вид. Безупречная чистота – на столе ничего, кроме тарелок с блинчиками.

– Какой беспорядок?

Она посмотрела на чистую кухню.

– Если ты когда-нибудь решишь сменить профессию, то тебя определенно ждет большое будущее в сфере уборки.

Ее тон был мягким и спокойным, но я уловил легкую дрожь в ее голосе.

– Ты хорошо провела время?

Дианна кивнула и встала. Это движение было наполнено чистой соблазнительной грацией, напоминая мне о силе, которой она владела, но отказывалась использовать. Временами я почти физически чувствовал мерцание, искру под ее кожей. Каждое ее движение было воплощением истинного соблазна, даже если она сама об этом не знала. Она не делала ничего