Бордель: Призови мою боль - Lion_official

твоим папой любовь. А любовь — это, когда два человека проводят друг с другом время, живут вместе, целуются и спят. Так и появился ребёнок здесь, — девушка подняла край футболки, представив вид на свой живот.

— Такой маленький ребёнок там… — задумчиво ответила, но тут же отбросила цветы, чтобы тыкнуть Терезу в живот. Она дёрнулась и хихикнула от щекотки.

— Он ещё растёт. Мой живот будет большим-большим! — она обвела полукруг около живота и показала, каким станет её живот, — Я буду много кушать, толстеть и капризничать. Всё из-за ребёнка.

— А он сейчас нас слышит?

— Слышит, он постоянно слушает, о чём я разговариваю, поэтому родится умным и всё уже знающим.

Ханна наклонилась к её животу и мягко поцеловала, как будто уже познакомилась со своим братом или сестрой. С её детских губ слетели забавные слова, которые тут же заставили улыбнуться чересчур эмоциональную Терезу:

— Мама сказала, ты скоро появишься. Я буду тебя ждать. В моей комнате есть ненужные игрушки, и я тебе их отдам, чтобы тебе было нескучно…

Вот так самый устрашающий разговор с ребёнком о появлении детей оказался приятным моментом и будущим воспоминанием. Тереза вновь поглядела в сторону дома, и мурашки побежали по коже. Они там явно не закончили с решением и обсуждением, поэтому возвращаться совсем не хотелось. В это время Ханна уселась между её ног и вновь увлечённо начала плести венок, напевая под нос одну из известных считалок.

Она вновь позволила себе подумать о будущем ребёнке. Иногда мысленно девушка позволяет себе унестись в несуществующую реальность и представить, как Ханна будет дружна с братом или сестрой, как они будут расти рука об руку, общаться и просто жить вместе. По какой-то непонятной причине ей нравилась мысль о крепкой семье, где Гарри возвращается вечером со своей работы, уставший, балуется с детьми так, как умеет и как обычно балуется с Ханной, начиная ей потакать в каких-то несущественных мелочах. Ей нравится то, какой Гарри отец. Любящий, заботливый, сопереживающий, строгий и разумный. Он всегда знает, как правильно поступить в воспитании, и это подкупало её больше всего. Его опытность.

— Хочу домой, — когда девочка всё же доплела свой слегка кривоватый венок, а Тереза поместила его с важным видом ей на голову, она закапризничала.

— Пойдём, — девушка совсем не выдала тоном, что не хочет возвращаться, что просидела бы тут хоть до самого вечера, но этот выбор не принадлежал ей.

Держась за руки, они направились к огромному и устрашающему особняку. Устрашающим он был только для Терезы, Ханна же шла к нему счастливо и радостно. Её ожидал вкусный-превкусный обед. Эмили как раз ожидала их вовремя, устроившись в свободной гостиной.

— Гарри не освободился? — сразу спросила девушку, только передав малышку няне.

— Нет, они всё ещё сидят в дальней гостиной. — Эмили указала в другую сторону дома, — Ты не проголодалась? — наклонившись, она уже обратилась к девочке, и та сразу закачала головой, мило улыбаясь.

Их руки разъединились, и Тереза проводила парочку глазами, а сама поспешила скрыться на тот случай, если «совещание» подойдёт к концу, и все направятся к выходу. Так как детская сейчас пустовала, она могла заняться постоянным беспорядком в этом огромном хаосе. Одежда часто валялась по комнате, игрушки никогда не стояли на местах. Да, она отлично знала, на что подписывается, поэтому совсем не испугалась увиденным. Уборка её успокаивала.

Первым делом девушка сменила постельное бельё, затем собрала кучи грязного белья и одежды, перейдя к самой запущенной зоне территории Ханны. Её довольно большая гардеробная. Тут частенько случались катастрофы, когда малышка отказывалась надевать то или иное платье. В этом плане её капризы уже с раннего возраста было тяжело как-то контролировать.

Как только она присела на пол среди груды чистой, поглаженной одежды и начала разбирать в том порядке, в котором содержалась вся гардеробная, эмоции нахлынули. Руки хоть и были заняты, мысленно она то находилась в той дальней гостиной, то представляла страшное будущее, в котором бабушка узнаёт о тёмном прошлом внучки и просто сходит с ума от угрызений совести. Не лучшая перспектива, и тут же, словно специально делая себе больно, Тереза представляла то, как воспримет всё Камилла. Не разочаруется и возможно поймёт, но точно не примет тот факт, что её подруга так долго всё скрывала.

Ком встал в горле, а перед глазами встали слёзы, пока руки на автомате складывали вещи или помещали их на вешалки. Вновь девушка поддалась своей эмоциональности и расплакалась, как делала совсем редко. Подтирать самой себе слёзы в гордом одиночестве — не то, что стоит делать. Это обычно только сводит с ума и приводит к эмоциональному отупению. Подтянула ноги к себе и уткнулась мокрыми глазами в коленки, не в силах собраться с мыслями, не в силах отбросить страхи в сторону, как просит, в первую очередь, её положение.

Изумруды наблюдали за ней безотрывно, и он не мог сказать и слова. Стоит ли успокоить? Вдруг лучше дать ей те эмоции, которые она сейчас ищет в слезах. Или же лучше поговорить серьёзно?

Не успел он хорошенько обдумать, что скажет, или как подступится, Тереза, утирая слёзы с щёк, подняла голову и заметила его, стоящего в дверях гардеробной в белой футболке и тёмных джинсах. Выглядел, конечно, очень даже соблазнительно и привлекательно, но она лишь опустила глаза обратно на груду одежды.

— Я пытаюсь найти правильные слова, но не могу ничего выдавить из себя. — Гарри поджал губы, оставаясь на своём месте.

— Просто уходи, я не хочу ничего сейчас обсуждать… — дрожащим голосом ответила, и взгляд к нему не обратила.

— Мне нужно понять, что ты чувствуешь. Мы так и не поговорили нормально с того момента, когда всё случилось.

В ответ она сначала тяжело вздохнула и даже позволила себе закатить глаза, но затем всё же нарушила тишину:

— Я провела эти сутки, ненавидя Дави, Себастьяна, тебя и даже себя. Остановилась пока на себе, потому что действительно считаю, что являюсь главным изъяном во всём случившемся… — Тереза начала теребить ткань светло-голубого платья, так и не поднимая глаза на мужчину, — Одновременно меня наполняет грусть от того, что судьба так отнеслась к нам. Всё снова, по старой традиции, рушится.

Она расплакалась сильнее и тут же прикрыла глаза ладошками, и Гарри не выдержал. Сделав несколько шагов навстречу, он остановился в метре от неё и уже хотел протянуть руку, как Тереза вновь обратилась, но очень холодно.

— Я хочу винить тебя, Хазз… Но уже не могу. Просто пусть всё закончится, потому что