Одиссея креативной королевы - Александр Розов

- Ха-ха-ха! – триумфально провозгласил Дэфф, - Мой племянник предупреждал, что ты начнешь бормотать что-то в таком роде. Он и сам был не очень уверен, но потом, когда посмотрел фоторепортаж с процесса на Норфолке, четко сказал: это она.

- Вы о ком говорите? – поинтересовалась Джуди.

- Странная история, - проворчал Ричард, - эта мисс Бикини на Бикини очень похожа на странную дамочку-археолога, которая участвовала в расследовании по свежим следам прошлогодних сентябрьских событий в Лантоне и вообще на Островах Кука.

- Дамочка-археолог? Рич, я не понимаю. Как археолог мог расследовать тот кошмар в Лантоне? Там же была настоящая война, я помню, как мы здесь перепугались!

- Джуди, все не так просто. Эта дамочка была не совсем археолог…

- Ясно! - встряла Памела, - У нее была такая легенда. Как у Маты Хари! Да, папа?

- Видишь ли, детка… - начал Ричард Уоткин, но Дэфф перебил его.

- Слушай, Рич, как сказал мой племянник, ты узнаешь на этом фото того негра, под крылышком у которого эта британская тинэйджерка-баронесса…

…Хебер Дэфф протянул бывшему майору рейнджеров свой смартфон. На экран было выведено фото, явно выдернутое из какого-то сетевого СМИ. Поясняющая надпись в нижнем поле гласила: «28 марта, лагуна острова Увеа. 18-летняя Чанди, дочь убитого барона Кестневэла, замечена в сексуальной связи с гаитянским сатанистом». На фото (превосходного качества) была европеоидная девушка, одетая только в набедренную повязку. Она обнималась на пляже с голым мужчиной-негроидом лет около 30.

- О, черт! Это же Бокасса! – произнес Ричард Уоткин.

- Бокасса? – удивилась Джуди, - Но, Рич, милый, я помню, что Бокасса умер в конце прошлого века.

- Это другой Бокасса, не тот, что был императором в Центральной Африке, - пояснил Ричард, - это Эл Бокасса, офицер меганезийской спецслужбы флота. Он был там же, в Лантоне, когда готовилась та заваруха со стрельбой. Его-то я точно узнал.

- В десятку! – объявил Дэфф, - Мой племянник Шайни тоже узнал этого негра!

- Значит, - предположил Ричард, - в афере с поглощением мальтийского инвестфонда участвуют не только киви, но и нези.

- Опять в десятку, Рич! Я звонил на Мальту в инвестфонд. Там тоже старый директор уволен, а вместо него сидит местный грек-адвокат Никодим Дромопулос, кузен жены Аарона Блумма, австралийского еврея, адвоката Чанди Кестенвэл.

Джуди Уоткин прицелилась пальцем в Хебера Дэффа.

- Алло, Хебер, я тебе говорила и повторю: перестань вешать этнические ярлыки. Ты в каждой фразе зачем-то уточняешь, кто этнический еврей, негр или грек.

- Этнический негр, это круто, мама! – немедленно встряла дочка.

- Памела! - строго сказала Джкуди, - Тут нет ничего смешного. Хебер теперь директор компании «Challenger Estate», и ему лучше быть более корректным, понимаешь?

- Что за черт, - уныло буркнул Дэфф, - кто мне объяснит, почему корректно говорить «ирландец-картежник», но некорректно говорить «еврей-адвокат»?

- Может, потому, - предположила Памела, - что адвокат это почти ругательство?

- Ха-ха! - Дэфф протянул руку и похлопал юную Уоткин по затылку, - Знаешь, у тебя  светлые мозги, вот что я скажу!

- Спелись, хулиганы, - лаконично заключила Джуди.

- Мама, - заявила Памела, - если ты будешь так обзываться, то я не покажу видео, где Виолета и девчонка-двойник Чанди Кестенвэл понарошку трахаются с ламантином.

- Что-что?! – переспросила Джуди.

- Ламантин, - пояснила Памела, - это вроде тропического моржа.

- Детка, - вмешался Ричард Уоткин, - скажи-ка, что ты знаешь про всю эту историю?

- Про которую историю, папа?

- Про историю с этим долбанным баронским наследством.

- Папа, хочешь, я просто позвоню Виолетте по Moanet-OYO, и ты у нее спросишь?

- Звони, - лаконично распорядился бывший майор рейнджеров.

…

23 мая, раннее утро. Северо-Западная Меганезия. Палау.

Паб «Свинья и свисток» в «шекспировской» части городка Ореор.

Девушка (кажется этническая валлийка) с овально-округлым лицом, прямыми слегка встрепанными волосами, и крепкой фигуркой, одетая в алую рубашку с закатанными рукавами и в линялые синие джинсы, вышла из-за стойки навстречу двум мужчинам (между прочим, тоже на вид происходящим с Британских островов) и спросила:

- Вы будете завтракать джентльмены? – и тут же добавила, - Если да, то вы точно не прогадаете. Кстати, если вам интересно: меня зовут Кэмрин.

- Разумеется, нам интересно! – воскликнул первый из них, - Меня зовут Эндрю, и мне кажется, что я попал в рай после полсотни часов полновесного ада.

- А меня зовут Петер, - добавил второй, - видите ли, Кэмрин, мы только что пересекли Евразию с посадками в Уфе и Пекине, после чего летели через западный угол океана. А теперь, в вашем чудесном пабе, мы будто снова на родине.

- Нам, - добавил первый, - рекомендовала этот паб мисс Эпифани Биконсфилд.

- Нц! - Кэмрин хлопнула в ладоши. - Так вы те самые друзья Пиф Биконсфилд! Значит,  именно из-за вас я сегодня встала с кроватки на 2 часа раньше, чем обычно.

Эндрю и Петер синхронно схватились за головы, и воскликнули:

- Боже!

- …Это кошмар!

- …Мы ужасно сожалеем!

- …И мы готовы как-то компенсировать…

- Джентльмены! – успокоила валлийка, - Пиф мой боевой товарищ, все ОК, и никаких компенсаций. Разве что, вы за чаем расскажете, что такое Уфа. Просто, интересно. Кстати:  я подозреваю, что вы хотите спросить: где можно привести себя в порядок?

- Вы чертовски проницательны, Кэмрин, - восхищенным тоном подтвердил Петер.

- И где же это можно сделать, о прекрасная добрая фея? – добавил Эндрю.

- Вот по этой лестнице наверх, - валлийка махнула рукой, - там моя квартира. Дверь не заперта. Ванная в вашем распоряжении. Полотенца и прочее там в шкафчике.

- Кэмрин, а прилично ли так пользоваться гостеприимством? – засомневался Эндрю.

- Вы в Меганезии, - ответила она, - тут у нас все по-простому, без лишних церемоний. Кстати, что вы будете на завтрак? Варианты записаны на стене. Видите?

- Да! – Петер посмотрел на стену, - О, черт! Настоящий английский завтрак!

- Вне сомнений, - поддержал Эндрю. – Настоящий английский завтрак.

- ОК! – валлийка кивнула, - Через полчаса я подам это на стол.

…

Через полчаса Эндрю Ирсон и Петер Маккэлх, вымытые и переодетые, уже сидели за столиком, на котором были выставлены 4-секционные пластиковые тарелки с чисто английским завтраком: сосиски, бекон, яичница, фасоль, шампиньоны, хлеб. И еще, разумеется, чайник черного чая и стаканчики с яблочным джемом…

…И (как было обещано) состоялась экспромт-лекция о том, как что такое Уфа.

Итак: Уфа - мегаполис у южных предгорий Урала, жила спокойно, провинциально, без потрясений. Почти все 400 лет своего существования была спокойным городом. Всего несколько эпизодов нарушали эту традицию. Так, в XVIII веке город подвергся штурму мятежников Пугачева (хотя взят не был). Первая мировая война слабо повлияла на Уфу, однако, при крушении Первой Империи, город несколько раз переходил из рук в руки (правда, без особых разрушений). Вторая мировая война принесла Уфе стремительное развитие индустрии (это был один из ключевых городов тыла). Дальше, в годы Первой Холодной войны, город стал по-своему благополучным, а после краха Второй Империи некоторое время оказался столицей почти автономной Башкирской республики. Третья Империя обогатила Уфу в годы нефтяного бума, но Вторая Холодная война покончила сначала с нефтяным изобилием, а затем с самой Третьей империей. Зато Уфа оказалась (вторично) столицей страны Башкортостан - размером с Грецию (но расположенную в глубине континента, на условной границе Европы и Азии). Жители восприняли новую политическую ситуацию со своим фирменным спокойствием. Имперские чиновники с легкостью перекрасились в национальных лидеров, и занялись суверенным бизнесом, наиболее ярким сегментом которого стала слегка скрытная продажа центрифуг для обогащения урана (производство этих центрифуг осталось еще от Второй Империи). В Совбезе ООН это вызвало скандал – но вялый. Никому не хотелось снова лезть в центр взрывоопасной Евразии и разбираться в непонятной местной политике. Поэтому, Уфа оставалась оазисом спокойствия, символами которого были: устаревший, но неплохой аэропорт, и гигантский чугунный всадник на скале, над широкой рекой Агидель. Этот всадник - Салават Юлаев (союзник мятежного Пугачева) является, кстати, второй по размеру конной скульптурой в Европе – после Марка Аврелия в Риме…

Когда Эндрю и Петер завершили рассказ, Кэмрин вопросительно предположила: