Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Возвращаясь к недавним событиям: кошмарное путешествие через Пути Древних уже начало восприниматься сном. Феликс сомневался, что мозг человека действительно способен принять то, что он там повидал. Всё выглядело абсолютно нереальным, особенно теперь, когда он мокнет под слишком уж реальным дождём Альбиона. Феликс отбросил эти мрачные думы.

Альбион! Неужели они действительно на Альбионе? Теклис выглядит уверенным, а кому из них знать, как ни ему? Как быть с его другим заявлением, что демоны могут учуять Феликса и даже явиться за ним? По собственному опыту он считал, что в подобное легко поверить. Он ранее встречал таких существ, в Прааге и в Караг — Думе. Он не сомневался в их злобности, как и в том, что они могли посчитать личным оскорблением его спасение из их когтей. Он вознёс молитву Сигмару за спасение своей души, но, учитывая действенность его молитв в прошлом, сейчас он не рассчитывал на какую — либо помощь от Молотодержца. Его рука снова нащупала защитный амулет, переданный ему эльфом вместе с предупреждением никогда его не снимать, даже укладываясь спать. Это была красивая вещица эльфийской работы. Цепочка была из какого — то серебряного сплава, а сам амулет представлял собой диск из слоновой кости с вставками резных эльфийских рун, выполненных из серебра. Феликс надеялся, что амулет столь же действенен, как и красив. Мысль о том, что его душу пожрут демоны, была не особо радостной.

Феликс снова обратил внимание на Готрека. Истребитель выглядел даже более угрюмым, чем обычно. Его единственный здоровый глаз был устремлён в спину эльфа, словно он раздумывал попрактиковаться на ней в искусстве владения топором. Вспоминая, как Готрек походя срубил то дерево, Феликс был ещё сильнее впечатлён хладнокровием эльфа. Тем не менее, он не ожидал, что Готрек бросится на эльфа, по крайней мере, без предупреждения. Зарубить невооружённого противника было не в стиле Истребителя.

Феликс пошёл рядом с Истребителем, но Готрек мельком посмотрел на него и отвёл взгляд. Феликс пожал плечами и прошёл вперёд, чтобы поговорить с эльфом. Нужно хоть чем — то отвлечь себя от этого непрекращающегося промозглого дождя.

— Не родня ли ты Теклису, который сражался вместе с Магнусом Благочестивым?

— Это я и есть.

У Феликса едва челюсть не отвисла. Что можно сказать, встретив персону, о которой мальцом когда — то читал в исторических книгах, которая общалась с современниками твоего пра — пра — пра — пра — прадедушки? Он полагал, что существует множество вопросов, за возможность задать которые его пожилые профессора пошли бы на убийство, но сейчас ему ничего не приходило в голову.

— На что это было похоже? — спросил Феликс.

— Отчаяние, грязь, кровь и мерзость, — ответил волшебник. — Как и большинство сражений. Я видел друзей, умирающих раньше положенного срока. Теперь эльфов осталось мало, и потеря каждого становится трагедией.

— Это как посмотреть, — пробасил Истребитель.

Эльф с поразительной выдержкой проигнорировал его слова. Феликс знал, что сам бы не смог.

— Ты в самом деле сражался с Королём — Колдуном Наггарота?

— Меня удивляет, что ты слышал о таких событиях, — произнёс Теклис.

— Мой отец — купец. Он часто ведёт дела с Мариенбургом. Там по сей день находится эльфийская колония. Идёт общение. Распространяются истории.

— Могу себе представить. Купцы вечно разносят слухи. Полагаю, это неотъемлемая часть их торговли.

Феликс осознал ещё одну деталь, касающуюся эльфа. Его речь имела похожий акцент, который он некогда, в самом раннем детстве, слышал от своего дедушки. Он произносил слова на старомодный манер, что указывало на существо внушительного возраста, и сей факт не очень сочетался с моложавым внешним обликом эльфа. Феликсу внезапно вспомнилась графиня — древний вампир, встреченный им в Сильвании, и он поёжился. На сей раз не от холода.

— Что — то не так? — вежливо поинтересовался эльф. — Тебя расстроили мои слова?

— Нет. Просто ты напомнил мне кое — кого из прежних знакомых.

— Судя по твоему виду, это неприятные воспоминания.

Феликса удивило, что эльф столь проницателен в отношении людей, но затем он предположил, что после нескольких столетий общения с людьми вполне может выработаться понимание, доступное очень немногим. И снова мысли привели его к вампирам, а затем к Ульрике, что тоже не добавляло радости.

— Это был вампир, — выдавил Феликс.

Готрек издал короткий смешок. Феликс предположил, что гном нашёл его сравнение крайне удачным.

— Ты встречал одного из Восставших? — с заметным интересом спросил Теклис.

— Нескольких, если быть точным.

— Похоже, ты избрал весьма занимательный род занятий, Феликс Ягер. Меня постоянно удивляло, сколь много вам, людям, удаётся вместить в свои короткие жизни.

Феликс сознавал, что Теклис не имел в виду ничего обидного, но начинал понимать, почему гномы недолюбливают эльфов. Он начал пересматривать своё прежнее мнение о манерах эльфа. В голосе эльфа звучала снисходительность, непреднамеренная, но не становившаяся от этого лучше.

— Вижу, что я чем — то тебя обидел, — заметил эльф.

По его тону было очевидно, что его это ничуть не беспокоит. Возможно, чувства и мнения низших существ ничего для тебя не значат, если ты могущественный волшебник, чей возраст измеряется веками. Феликс выдавил из себя вежливую улыбку. «В эту игру можно играть и вдвоём», — подумал он.

— Вовсе нет. Возможно, это я обидел тебя, непреднамеренно сравнив с нежитью. Если так, то прими мои извинения.

— Не нужно извинений, Феликс Ягер. Я не в обиде.

«Тем лучше», — подумал Феликс. Последнее, чего бы он хотел, это разозлить могущественного чародея. Сложившаяся ситуация и так довольно взрывоопасна, чтобы её раскачивать.

— Что ты думаешь о Восставших? — с неподдельным интересом спросил эльф. — Почему я напомнил тебе одного из них?

— Не совсем верно, что ты мне их напомнил, — начал Феликс, тщательно выбирая слова. — Я просто думал о том, что у тебя за долгую жизнь могло сложиться схожее понимание и восприятие человека.

— Нет. Восставшие рассматривают твой вид в качестве добычи, — произнёс Теклис. — Существует несколько замечательных монографий времён ваших графов — вампиров, которые довольно убедительно поясняют их точку зрения. Например, „Размышления о бренности“ и „Бессмертие и безнравственность“ Манхейма.

— Никогда о них не слышал, — заметил Феликс.

Он действительно был удивлён. Он считал себя, в некоторой степени, человеком учёным, и всё же никогда не слышал ни о книгах, ни об авторе.