Холодная весна - Кэрол Тауненд

Уничтожив графа, Петронилла освободила ее. Граф Этьен был бы прав, если бы засадил жену в подвал, предварительно лишив всего, чего только можно, за ее прелюбодеяние. Время было такое, что с женщин сдирали заживо кожу за меньшие грехи. Но Петронилла спасла и ее, и ребенка. Впереди еще немало сложностей, ибо не все может пройти гладко, но на ближайшее время их безопасность была гарантирована. Подумать только, еще несколько мгновений, и Арлетта выложила бы Клеменсии все начистоту…

Ее мысли забежали вперед. Только один Гвионн знал правду о том, кто был отцом ребенка. Можно ли было полагаться на то, что он будет хранить тайну? У нее мелькнула мысль, что, возможно, ей и Гвионну был бы смысл стать мужем и женой, но она не позволила себе думать сейчас об этом. Слишком рано планировать повторный брак с кем бы то ни было, впереди траур, и вообще…

Прежде всего надо обеспечить, чтобы ее ребенок обладал полными правами. Поспешный брак может все испортить. Она — графиня Фавелл, и, как вдова графа, является вассалом герцога Ричарда. Пока дитя не появится на свет, Арлетта будет предельно осторожна в своих действиях. Она не будет делать ничего, что могло бы прогневить сильных мира сего.

Так и не раздевшись, она незаметно провалилась в глубокий, восстанавливающий силы сон.

Через четыре дня погребальный кортеж с телом графа Этьена проследовал через ворота Ля Фортресс.

Гвионн уныло плелся в авангарде скорбной процессии.

Найти удобный момент, чтобы поговорить с графиней с глазу на глаз, ему пока не удавалось, и он решил терпеливо ждать.

Вдова следовала за катафалком, плотно закутанная в черные муслиновые пелены; лишь временами из-под них можно было уловить блеск ее глаз. Вокруг нее все время находилось множество разного народа. Сэр Жилль, узнав о смерти своего господина и немного оправившись от потрясения, глаз с Арлетты не спускал. Гвионну не оставалось ничего другого, как только изображать из себя скорбящего вассала.

Но мысли его были заняты совсем другим.

Граф был мертв, ни малейших шансов на наследника, по всем земным законам сэр Луи и его противная супруга должны были плясать от радости на дядюшкиных похоронах. Но Луи почему-то был мрачен, и жена его тоже выглядела угрюмой. Очень, очень странно. Уж не возникли ли преграды на их пути к наследованию?

Наиболее вероятным было бы предположение, что граф все же ухитрился сделать жене ребеночка.

Но Гвионн знал, что это невозможно.

Невероятная догадка зародилась в его голове. Мысль эта неотвязно завладела его сознанием, и он всю долгую дорогу домой поворачивал ее и так и этак, терзаясь сомнениями.

Неужели это он — отец ребенка Арлетты?

Видит Бог, он старался не покладая… ну, в общем, понятно, чего. Он уж сам начал думать, что Арлетта бесплодна, ибо, насколько мог заметить, она никогда не предпринимала никаких предохранительных мер перед соитием, как это делала Анна. Да и откуда наивной высокородной дурочке знать простые и верные народные средства?

Итак, чьего ребенка носит графиня Фавелл? Не его ли?

Каждый раз, когда Гвионн задавал себе этот непростой вопрос, его душа наполнялась множеством противоречивых чувств.

К тому времени, когда кортеж достиг подъемного моста перед воротами замка, он был уверен, что ребенок его. Если Арлетта не дура, она представит его всему свету как дитя графа.

Что ж, он не будет торопить события. Нужно действовать осмотрительно.

Он долго ждал, когда наступит сладкий момент мести.

И он не позволит себе все испортить в последнюю минуту.

Когда гроб с изуродованным телом графа был перенесен в часовню и отданы распоряжения насчет всенощного бдения, Гвионн отправился разыскивать Анну. Он не нашел ее пожитков в зале. Нигде не было видно ни Бартелеми, ни Жана.

Он проверил сундук в горнице — иногда Анна оставляла в нем шелковый шарф или накидку. Пусто.

Вернувшись в зал, он набросился с расспросами на Веронику, новую служанку Арлетты, которая, сгибаясь под тяжестью тяжелого рулона черного бархата, медленно продвигалась в сторону часовни.

— Ты не видела Бартелеми ле Харпура?

— Он съехал, господин, — ответила та, опустив свою ношу на стоящие рядом козлы и переводя дух.

— Съехал? Куда?

Вероника удивленно посмотрела на него.

— Да откуда же мне знать, господин мой? Наверное, не понравилось здесь, отправился в другое место.

— Ну ладно. А Анна — мадам Ле Харпур? Она где?

— Само собой, ушла с мужем.

— Что?

— Они же муж и жена, господин…

Осознав, что Вероника смотрит на него с изумлением, Гвионн опомнился.

— Да-да, конечно. И парнишку тоже с собой забрали?

— А как же иначе? Я могу идти? Леди Клеменсия приказала мне отнести бархат в часовню, а потом…

— Да, благодарю тебя, Вероника, — пробормотал Гвионн. — Ступай, куда тебе велели.

Удостоверившись, что Анна исчезла, не оставив ему даже записки, Гвионн отправился к себе в комнату и закрыл дверь. Бросившись ничком на узкую постель, он долго пытался разобраться в своих чувствах. Это удалось не сразу, ибо мысли его путались. Ему казалось, что он бредет сквозь густой туман, вытянув вперед руки.

Ему бы горевать, что Анна его бросила. Но после того, как Гвионн потратил целый час, пытаясь осознать, что же все-таки случилось и разобраться в своих чувствах, он понял, что не только горя, но даже серьезного огорчения не испытывает. Возможно, он ей не подходил. А может, с того дня, когда отец Арлетты убил его отца, в его душе не осталось места для чувств к Анне?

Ему-то казалось, что он любит Анну, что они понимают друг друга, что она всегда будет идти по жизни рядом с ним. Он привык воспринимать ее любовь как нечто абсолютное, не зависящее ни от каких условий. Только сейчас он понял, что ошибался. Ее уход был для него потрясением, ударом по его самолюбию. Хоть бы записку оставила, что ли. В конце концов, они обвенчаны в церкви, и Жан был их законным сыном.

Гвионн, которому приходилось испытывать и более тяжелые удары судьбы, усмехнувшись, подумал, что предательство любимой, может быть, еще пойдет ему на пользу.

И вот, наконец, туман рассеялся, и Гвионн понял, что за чувство он испытывает. Это было упоительное ощущение полной свободы.

Анна и Бартелеми ушли, и теперь никто в Ля Фортресс не знает правды о его происхождении. Пока они оставались рядом с ним, Раймонд Хереви, когда-то женившийся на Анне, существовал. Но Раймонд давно уже стал Гвионном Леклерком, и теперь, когда присутствие Анны перестало быть преградой, он быстрее совершит волю судьбы.