Чародей - Джин Вулф

— Детьми мы играли вместе, Ури. Дизири и я. Теперь я вспомнил.

Ее голос прозвучал мягко:

— Правда, господин?

— Правда. — До сей минуты я не знал, что помню. — Я думал, они стерли из моей памяти все эти воспоминания, Ури, но они просто спрятали их под посланием. Она жила во дворце, башнями которого служили огромные деревья. Вокруг простирался сад — полный полевых цветов, мхов, ручейков и речушек. Я был сильнее Дизири, но старался не пользоваться своим преимуществом, и она наказывала меня, когда сердилась: шлепала своей маленькой ладошкой. — Я рассмеялся. — Удары не сильнее, чем нанес бы зайчонок лапкой, но если я хихикал, она грозилась напустить на меня своих стражников — вооруженных мечами моховиков, которые охраняли нас. Они убили бы меня по ее приказу, но она ни разу не выполнила своей угрозы.

— Вы ведь не отправите меня с посланием к ней, господин? Это может сделать Баки. Они не причинят ей вреда.

— Однажды я выпил кровь Баки.

— Я п-помню, господин.

— Она сказала, что кровь исцелит меня, Ури, и я действительно исцелился. Насколько иначе сложилась бы моя жизнь, не выпей я кровь Баки?

— Не знаю, господин. Ваши вопросы… вы умнее меня. Если вы позвали меня, чтобы мучить своими вопросами, я должна терпеть. Но не могу ли я услужить вам каким-нибудь иным образом?

Я сказал, что беспокоюсь за Облако и Гильфа, и попросил Ури найти их и освободить, коли они желают, а потом вернуться ко мне и доложить.

Следующая посетительница явилась ко мне вскоре после ухода Ури, и я задался вопросом, не Ури ли привела ее. Это была Моркана, но на сей раз она не выступила из сгустившейся тени, как в Редхолле, а пришла как самый обычный человек, только в сопровождении целого отряда стражников — не мертвецов, а вооруженных топорами могучих воинов в бригантинах и шлемах, которые трепетали перед нею так же, как тюремщики трепетали перед ними.

Она отправила по пять стражников в один и другой конец коридора, чтобы ни они, ни надзиратели не слышали нас.

— Я здесь ни при чем, сэр Эйбел. Не думайте, что я так мщу вам.

Я сказал, что у меня и в мыслях не было ничего подобного.

— Вы отвергли меня в Редхолле. Я предлагала свою любовь не многим мужчинам. И лишь двое меня отвергли. — Она рассмеялась мелодичным холодным смехом. — Можете угадать, кто второй? Отвечайте!

— Нет, ваше высочество.

— Лжец из вас никудышный. Он лгал гораздо искуснее. Ужели вы думаете, что негодование пылает в сей прекрасной груди? — Она прижала ладонь к животу.

Судя по дыханию и раскрасневшимся щекам Морканы, там пылал бренди.

— Ваше высочество слишком добры для этого, — сказал я.

— Вы ничего обо мне не знаете. — Она немного помолчала. — Вы могли бы наброситься на меня, изнасиловать и скрыться в моей одежде. Мы примерно одного роста.

— Я никогда не сделаю такого, ваше высочество.

— Вы же можете изнасиловать деревенскую девушку — все вы делаете это. Так какая разница? Вы спасете свою жизнь.

— Нет, ваше высочество.

— Вам самому будет не зашнуровать корсет сзади, но я помогу вам, коли изнасилование пройдет успешно. Мне говорили, что многие мужчины мечтают обладать женщиной королевских кровей.

— И я мечтаю, ваше высочество, хотя вы не та женщина.

Моркана рассмеялась:

— Она тоже. Вы поймете это.

Не желая спорить с ней, я поклонился.

— Вы еще станете моим, вот увидите. Когда я брошу вас, вы будете ползать передо мной на коленях, умоляя принять обратно. — Глаза Морканы сияли. — Тогда я напомню вам о том, как вы отвергли меня. Я прикажу вам принести мне голову Лунного человека, и когда вы принесете, я откажусь от нее и посмеюсь над вами.

Она взяла меня за подбородок правой рукой:

— Если только эльфы не попытаются скормить меня другому дракону, жалкие сыны червей. Тогда я взову о помощи — о, самым трогательным образом! — и вы убьете дракона ради меня и снова умрете. Вы уже мертвы, вы знаете.

Хотя она продолжала держать меня за подбородок, мне удалось кивнуть.

— Поцелуй валькирии убил вас. Вы знали? Это милосердное деяние. Они не забирают вас, покуда вы не ранены смертельно. А теперь… — Совершенно неожиданно она поцеловала меня, крепко обняв длинными руками и запустив мне в рот язык, скользнувший глубоко в горло. Я повалился на солому, а она сказала: — Теперь вы знаете, что мы чувствуем.

Я с трудом проговорил, что едва ли в силах вызвать у женщины такие ощущения, какие испытываю сейчас.

— Поднимитесь! — Повелительным жестом она велела мне встать. — Я собираюсь попросить брата освободить вас. Сомневаюсь, что он выполнит мою просьбу. Арнтору не нравится слышать, какой он испорченный маленький мерзавец, особенно из уст эльфов. Эльфы опекали нас в детстве… впрочем, вы знаете.

Я пытался подняться на ноги. Снова удивив меня, она присела на корточки рядом со мной.

— Он ловил маленьких рыбок и убивал разными зверскими способами. Иногда я помогала ему. Эльфы наказывали нас за это, и он так никогда и не простил их. Вы, мертвые, подчиняетесь мне, сэр Эйбел. Вы все беспрекословно мне повинуетесь, даже самые непокорные.

— Я готов подчиняться вам, ваше высочество.

— Но я сомневаюсь, что он освободит вас, даже по моей просьбе. — Она сжала мою руку и, казалось, хотела, чтобы я запустил ладонь промеж ее грудей, но я не сделал этого. — Возможно, вам придется подождать, пока я не взойду на престол. Тогда вы будете благодарны мне. Премного благодарны, поскольку здесь ужасное место; и я возьму вас, и лягу с вами, и не отпущу, покуда вы не станете принадлежать мне целиком и полностью, а потом отвергну вас и пошлю за яйцом феникса. Вы принесете мне яйцо и будете умолять меня и ползать передо мной на коленях. — Она рыгнула. — Ползать на коленях и умолять, и в конце концов я приму вас обратно, и мы отправимся туда, где нас никто не знает, вечно молодые любовники.

— В глубине души вы добрая, — сказал я. — Думаю, я всегда знал это.

Она серьезно кивнула:

— Я хорошая женщина, сэр Эйбел. К счастью, меня окружают одни дурные люди, и потому я вправе обращаться с ними, как мне угодно. Помогите мне встать.

Я поднялся на ноги и помог подняться Моркане. Вряд ли ей удалось бы встать без моей помощи.

— Я думала, вы захотите узнать, каким образом я намерена добиться своей цели, — сказала она. — Теперь вы знаете. Отряхните мне задницу. Там наверняка налипла солома.

Я сделал вид, будто отряхиваю.

— Сильнее. И скажите, что я была плохой девочкой.

Вскоре она ушла — такой твердой поступью, что я решил бы, что она трезвая, когда бы не знал, каких усилий ей стоит сохранять равновесие.