Противостояние.Том I - Стивен Кинг

Ох, Гарольд, Господи, я просто не знаю, что с тобой делать.

Что надо запомнить. Попугайчик «Жилетт». «Пожалуйста, не раздавите эту прелесть». Уличный продавец прохладительных напитков, всегда повторявший: «О… ДААААААААААА!» Тампоны «О-би», изобретенные женщиной-гинекологом. Фильм «Ночь живых мертвецов». Бр-р-р! Последнее звучит символично. На этом все.

14 июля, 1990

Сегодня за ленчем очень долго и серьезно говорили об этих снах — наверное, дольше, чем нужно. Кстати, сейчас мы находимся немного севернее Батавии, штат Нью-Йорк.

Вчера Гарольд очень скромно (для него) предложил нам всем попробовать принимать веронал в очень маленьких дозах, чтобы посмотреть, не сумеем ли мы, как он выразился, «нарушить цикл сновидений». Я поддержала эту идею, чтобы никто не мог заподозрить, что со мной что-то не так, но решила припрятывать свою порцию, поскольку не знаю, как это может сказаться на Одиноком Страннике (я надеюсь, он будет одиноким — не уверена, что справлюсь с близнецами).

Когда предложение с вероналом было принято, Марк выдал свой комментарий.

— Знаете, — сказал он, — о таких вещах лучше поменьше думать. А то кончится тем, что мы все вообразим себя Моисеями или Иосифами, которым Господь Бог звонит по телефону.

— Этот темный человек звонит не с небес, — откликнулся Стю. — Если это и впрямь звонок, он раздается из какого-то места, расположенного намного ниже.

— Что на языке Стю означает «Старый Черт преследует нас», — встряла Фрэнни.

— Это объяснение годится не хуже любого другого, — сказал Глен. Мы все посмотрели на него. — Ну, — продолжил он, по-моему, с легким вызовом, — если посмотреть на это с теологической точки зрения, то окажется, что мы — узелок на канате, который вечно пытаются перетянуть друг у друга ад и рай, не так ли? Если от гриппа уцелели какие-нибудь иезуиты, то сейчас они должны совершенно свихнуться.

Марк долго не мог успокоиться от хохота. До меня на самом деле ничего толком не дошло, но я придержала язык.

— Ну я лично думаю, что все это просто смехотворно, — вставил Гарольд. — Так мы не успеем глазом моргнуть, как вы уже будете подбираться к Эдгару Кейсу и переселению душ.

Он произнес «Кейс» вместо «Кейси», и, когда я поправила его, он выдал мне самый страшный вариант НАХМУРИВШЕГОСЯ ГАРОЛЬДА. Он не из тех ребят, кто осыпает вас благодарностями, когда вы указываете на их маленькие проколы!

— Когда происходят какие-то паранормальные события, — сказал Глен, — единственное объяснение, которое согласуется с его внутренней логикой, — теологическое. Вот почему психология и религия всегда шли рука об руку, вплоть до ваших самых современных делителей.

Гарольд что-то проворчал, но Глен продолжал:

— Я нутром чувствую, что каждый человек наделен определенным даром ясновидения, но… он так глубоко въелся в нас, что мы очень редко его замечаем. Причем дар этот в основном носит предупредительный характер, и это тоже делает его незаметным.

— Почему? — спросила я.

— Потому что это — негативный фактор, Фрэн. Вы когда-нибудь читали исследования Джеймса Стантона 1958 года о железнодорожных и воздушных катастрофах? Они первоначально были опубликованы в социологическом журнале, но то и дело на них теперь ссылаются низкопробные газеты.

Мы все дружно покачали головами.

— А надо бы, — сказал он. — Джеймс Стантон был, как выразились бы мои студенты двадцатилетней давности, «светлой головой», кабинетным социологом с мягкими манерами, изучавшим оккультные науки в качестве хобби. Прежде чем перейти к оригинальным исследованиям, он написал несколько статей на общие темы.

Гарольд засопел, но Стю и Марк ухмылялись. Боюсь, что и я тоже.

— Так расскажите нам про поезда и самолеты, — попросила Пери.

— Так вот, Стантон собрал статистические данные по пятидесяти авиакатастрофам начиная с 1925-го и более чем по двумстам железнодорожным — с 1900-го и ввел все данные в компьютер. В основном он соотносил три фактора: число пассажиров на транспорте, потерпевшем аварию, число погибших и количество посадочных мест на транспортном средстве.

— Не понимаю, что он хотел доказать, — сказал Стю.

— Чтобы понять это, вы должны знать, что потом он ввел в компьютер еще одну серию данных — на этот раз показатели по равному числу самолетов и поездов, не потерпевших аварию.

Марк кивнул.

— Контрольная группа и экспериментальная группа, — сказал он. — Довольно обстоятельно.

— То, что он обнаружил, было довольно просто, но поразительно по своему смыслу. Стыд и позор, что пришлось пробиваться через шестнадцать таблиц, чтобы добраться до простейшего статистического факта.

— Какого факта? — спросила я.

— Полные самолеты и поезда реже терпят крушение, — сказал Глен.

— Да что за ё…я ЧУШЬ! — Гарольд почти орал.

— Вовсе нет, — спокойно возразил Глен. — Такова была теория Стантона, и компьютер подтвердил ее. В случаях, когда самолеты и поезда разбивались, их загруженность пассажирами равнялась шестидесяти одному проценту, а когда не разбивались — семидесяти шести процентам. Такая разница в пятнадцать процентов в большом компьютерном расчете просто потрясает. Стантон указывает на то, что, с точки зрения статистики, расхождение даже в три процента уже является пищей для размышлений, и он прав. Это аномалия размером с Техас. Стантон делает вывод, что люди знают, какие самолеты и поезда потерпят крушение… что они подсознательно предсказывают будущее.

У вашей тетушки Салли начинает сильно болеть живот как раз перед рейсом № 61 из Чикаго в Сан-Диего. И, когда самолет разбивается в Невадской пустыне, все говорят: «О тетя Салли, ваш разболевшийся живот — поистине милость Господня». Но пока не появился Джеймс Стантон, никому в голову не приходило, что на самом деле было тридцать человек с разболевшимися животами… или головами… или просто особенным чувством, какое бывает в ногах, когда тело пытается сообщить голове, что что-то готово вот-вот выйти из строя.

— Я просто не могу в это поверить, — заявил Гарольд, сокрушенно качая головой.

— А знаете, — сказал Глен, — через неделю после того, как я впервые прочел статью Стантона, самолет компании «Маджестик эйрлайнз» разбился в аэропорту Логана. Все на борту погибли. Так вот, когда шумиха уже немного улеглась, я позвонил в офис «Маджестик» в Логане и назвался репортером из манчестерского «Юнион лидер» — вполне невинная ложь. Я сказал, что мы составляем специальную колонку об авиакатастрофах, и спросил, нельзя ли узнать, сколько человек не явилось из тех, которые должны были лететь этим рейсом. Голос у того, с кем я говорил, был слегка удивленный, поскольку, по его словам, персонал на авиалинии уже начал поговаривать об этом. Он назвал цифру шестнадцать. Шестнадцать неявившихся. Я спросил его, сколько человек в среднем отказываются от полетов на. «Боинге-747» по маршруту Денвер — Бостон, и он ответил — трое.

— Трое, — повторила как зачарованная Перион.

— Точно. Но на этом дело не кончилось. Парень разговорился и сказал, что пятнадцать человек сняли свою броню на этот рейс, тогда как в среднем больше восьми отмененных заказов не бывает. Таким образом, хотя заголовки газет после этой истории кричали: В АВИАКАТАСТРОФЕ В ЛОГАНЕ 94 ЖЕРТВЫ, они могли с тем же успехом заявить: 31 ЧЕЛОВЕК ИЗБЕЖАЛ СМЕРТИ В КАТАСТРОФЕ В ЛОГАНСКОМ АЭРОПОРТУ.

Ну вот… Было еще много всего сказано про психические дела, но разговор ушел довольно далеко в сторону от предмета наших снов и того, исходили ли они от Большого Праведника на небе. Единственным, что имело к этому хоть какое-то отношение (после того как Гарольд с явным отвращением на физиономии побрел прочь), был вопрос, который Стю задал Глену:

— Если уж мы такие ясновидцы, как же тогда получается, что мы не чувствуем момента смерти нашего любимого человека, или что наш дом вот-вот снесет ураган, или что-нибудь еще вроде этого?

— Бывают случаи именно такого рода, — ответил Глен, — но сразу признаюсь, они происходят совсем не так часто… и их не так легко доказать при помощи компьютера. Это интересный вопрос. У меня есть теория…

(А они у него есть на каждый случай, верно, дневник?)

…которая имеет отношение к эволюции. Знаете, когда-то люди, вернее, их предшественники, имели хвосты и сплошь покрытое волосами тело, а их чувства были гораздо острее. Почему у нас всего этого больше нет? Ну, быстро, Стю! У вас есть шанс стать первым учеником в классе и все такое.

— Ну как, потому же, почему люди, сидящие за рулем, уже не носят защитные очки и пыльники. Порой вырастаешь из каких-то вещей, и наступает момент, когда они тебе больше не нужны.