Как уходили кумиры. Последние дни и часы народных любимцев - Федор Раззаков

Несмотря на то, что свой первый инфаркт Санаев перенес в 35 лет, он прожил долгую жизнь. А ведь нервотрепки у него хватало – Санаев долгие годы возглавлял комиссию по быту Союза кинематографистов СССР.

Между тем Санаева окончательно подкосила смерть жены, с которой он прожил более полувека. Несмотря на то, что Лидия Санаева отличалсь деспотичным характером и буквально тиранила своих близких, Санаев ее любил. И когда она скончалась, сильно переживал. Родные пытались отвлечь его от грустных мыслей, даже отправили в круиз по Волге. Но он, вернувшись, вдруг заявил: «Не могу без Лиды. Хочу к ней!». И спустя несколько месяцев умер.

О том, что дни его сочтены, Санаев знал. Он специально попросил свою дочь Елену и зятя Ролана Быкова забрать его из больницы, чтобы умереть дома, вместе с ними. Санаев умер на руках Быкова, в то время как его дочь Елена, увидев, что отцу плохо, бросилась в аптеку за кислородной подушкой. Быков стал измерять больному давление автоматическим тонометром. Надел ему прибор на руку, а на дисплее высветились сплошные нули – сердце уже не билось. По словам Быкова: «Всеволод Васильевич ушел из жизни тихо, я даже ничего не заметил. Мне казалось, он спокойно спит, а Санаев уже не дышал…»

Сам Ролан Быков переживет тестя почти на два года – он умрет в октябре 98-го.

САУЛЬСКИЙ ЮРИЙ

САУЛЬСКИЙ ЮРИЙ (композитор: «Черный кот», «В урочный день, в урочный час» – заставка к КВН, «Татьянин день», «Обычная история», «Не покидает нас весна» и др.; скончался 27 августа 2003 года на 75-м году жизни).

В 2001 году Саульский перенес операцию по удалению опухоли на шее. Операция прошла неудачно: опухоль удалили, но был задет жизненно важный нерв – глотательный. Спустя несколько месяцев после этого композитору стало хуже. Он стал быстро худеть, ему с трудом удавалось принимать пищу. В июне 2003 года Саульскому стало настолько плохо, что он уже не мог выходить на улицу. Так продолжалось до середины августа. Потом Саульскому внезапно стало лучше и он даже вернулся к любимой работе – приступил к мюзиклу «Крошка Цахес». Однако улучшение длилось недолго – всего несколько дней. Вечером 27 августа композитору снова стало хуже. По словам его жены Татьяны Николаевны: «Он проходил курс лечения по восстановлению поврежденного нерва. Врачи прописали Юре сильнодействующие препараты, и, мне кажется, из-за этого он и умер. Произошла интоксикация, и сердце просто не выдержало. Днем у него начался бред. Что-то говорил, я даже не могла сообразить что. А через некоторое время успокоился и заснул. Но больше не проснулся…»

Саульский умер за два месяца до своего 75-летнего юбилея (23 октября) и за полгода до серебряной свадьбы.

Прощание с Ю. Саульским прошло 3 сентября в столичном Доме композиторов. В зале не было свободного места. Усыпанный цветами гроб стоял прямо на сцене, рядом сидели родственники: супруга Саульского Татьяна Николаевна, дочь Анна и сын Роман. Еще один сын, 51-летний Игорь, который живет и работает в Америке, приехал позже, уже на кладбище. Проститься с замечательным композитором пришел весь цвет отечественной эстрады. Среди пришедших были: Тамара Миансарова (первая исполнительница суперхита Юрия Саульского «Черный кот»), Валентина Толкунова (в конце 60-х – жена Саульского), Александра Пахмутова, Марк Минков, Людмила Лядова, Александр Градский, Юрий Антонов, Лариса Долина, Лариса Рубальская и др.

Похоронили Ю. Саульского на Ваганьковском кладбище.

САХАРОВ АНДРЕЙ

САХАРОВ АНДРЕЙ (академик, трижды Герой Соцтруда, один из активных участников правозащитного движения в СССР; скончался 14 декабря 1989 года на 69-м году жизни).

У Сахарова было больное сердце, которое он надорвал в годы своей правозащитной деятельности. Однако волнений и стрессов не стало меньше и после того, как в 1986 году Сахарова вернули из горьковской ссылки в Москву. Сахаров стал депутатом Верховного Совета страны, членом Межрегиональной депутатской группы. И последние дни его жизни были весьма активными. Так, 11 декабря он выступил на митинге в ФИАН, где проводилась двухчасовая забастовка, затем присутствовал на собрании депутатов от Академии наук, вечером выступил в обществе «Мемориал». 12 декабря Сахаров вышел на трибину Съезда народных депутатов. На следующий день он закончил эпилог к своей книге «Воспоминания» и предисловие к книге «Горький, Москва, далее везде».

14 декабря Сахаров дал интервью студии «Казахфильм» (впоследствии оно вошло в фильм «Полигон»), выступил на собрании МГД, составил набросок речи, с которой он собирался выступить на Съезде 15 декабря. В восемь часов вечера он разговаривал по телефону с кем-то из коллег и сообщил, что собирается работать над текстом Конституции в конце недели, а окончательный текст отдаст в воскресенье вечером. Спустя несколько минут после этого он сказал жене Елене Боннэр, что уходит спать, и попросил разбудить его завтра в половине одиннадцатого утра. Однако уже спустя час Сахаров умер от сердечного приступа.

Буквально сразу после смерти Сахарова его коллеги подняли вопрос о проведении тщательного расследования обстоятельств его ухода из жизни. Поскольку дверь в квартиру Сахарова никогда не закрывалась на замок, была вероятность того, что в квартиру могли пробраться злоумышленники. Поэтому вскрытие покойного происходило 15 декабря в присутствии независимого эксперта – патологоанатома Якова Рапопорта. Последний вспоминает:

«Мне сообщили об этом неожиданно – в 2 часа дня того дня, когда должно было состояться исследование. Я не мог отказаться, принять в этом участие был мой долг. Правда, я выразил некоторое сомнение, будут ли меня там ждать и как к этому отнесутся официальные участники вскрытия, однако, забегая вперед, скажу, что все отнеслись вполне нормально и даже были очень довольны, что я принимаю в этом участие. В том числе и присутствовавший на вскрытии прокурор.

Вскрытие происходило в прозектуре Кунцевской больницы. Когда мы приехали туда, возле тела Андрея Дмитриевича хлопотали специалисты, снимавшие маску лица и руки. Пришлось немного подождать. Когда с этим было покончено, мы приступили к вскрытию. Оно было обычным. В ходе его не возникло никаких коллизий. Все были настроены совершенно одинаково, без всякой предвзятости. Вместе с тем у меня было ощущение, что все исходили из презумпции естественной, а не насильственной смерти.

Когда дело дошло до вскрытия черепа, я сказал моим товарищам, что надо сохранить в целости мозг Андрея Дмитриевича. Они мне ответили, что с этим следует обратиться к генералу В. Томилину, также участвовашему в исследовании. При моих словах он немного поморщился, но дал указание не трогать мозг.