Повседневная жизнь осажденного Ленинграда в дневниках очевидцев и документах - Коллектив авторов

истощения гибнет ежедневно по 15 000 человек. В кооперативах ничего нет. В столовых ничего нет. Жутко. Сегодня объявлены нормы в счет января.

В городе начались пожары. Сегодня горит Гостиный двор, [дома] на ул. Пестеля, Халтурина и др. На продуктовые магазины нападения с целью грабежа, конечно, на почве голода. В трибунале судят к расстрелу. Масса таких случаев нападения и на граждан. В частности, у Лидуськи сегодня хотели вырвать сумочку, счастье, что она была крепко завязана на руке. Бандиты пользуются темнотой, расстреливать надо беспощадно. В связи с воровством, массой умерших, эвакуированных и т. д., карточки которых не возвращаются, в городе опять будет производится перерегистрация ‹…› с 12 по 20 января. Народ предполагает, что после этого будет прибавка. Однако все не дождутся и готовятся к смерти.

В газетах помещено выступление Эттли в палате общин. Новый германский нажим на Венгрию (к поездке Риббентропа в Будапешт) и пр.

14 января [1942 год]

Едва-едва встал в 6 часов. Сильная слабость. Ноги еще двигаются. Видимо, скоро попаду в ящик, а жаль. Во сне снится картошка, селедка, масло и т. д., но это только сон. Неужели наступит такой день, что можно досыта поесть?! Просто не верится – это сказка.

Радио не работает. Света нет. Газеты получил с 1 по 6 января, «Известия», «Правда». Воды нет – бегают по всему городу. Пожары продолжают гореть. Зарплаты не выдают. Скоро уже должны платить третью получку, [но] денег в банке нет.

15 января [1942 год]

Упадок сил, ноги еле двигаются. Встал в 6 часов. Холод и темнота. Радио не работает. Воды нет. Есть нечего. В кооперативах огромные очереди за хлебом, а хлеба нигде нет. Работницы случайно достали мне 200 г – бегали на ул. Чайковского. Большинство не получило. Просто ужас. Днем поднял домой две доски и дровишек, ну и совсем потерял силы. С Лидуськой по телефону ссорился из-за обеда. Просто ужас. Разговоры об улучшении питания и прибавке хлеба всем опротивели. Вместо улучшения ухудшение. Лидуська принесла два супа-воды, две каши и оладьи. Из всего смешанного получился неплохой суп.

Сегодня заработало радио, правда, слабо, но кое-что слышно. Температура воздуха немного потеплела.

Главбуху совсем плохо, видимо, подошел конец. На работе была его жена, угостила несколькими папиросами. Хоть душу отвел. Табаку и папирос нет. Просто ужас. Город стал мертвый. Только и слышишь – тот умер, там умер и т. д. Жутко. Жутко.

Передовица «Ленинградской правды» «За четкую работу железнодорожного транспорта», кроют Октябрьскую железную дорогу за плохую работу. Неужели такие вредители на Финляндском узле – надо скорее с такими разделаться. Но работники в свою очередь говорят, что они дохнут от голода.

16 января [1942 год]

Все же встал в 5 часов 30 минут, хотя ноги подкашиваются. На работу пришел в 7 часов 30 минут. Радио передает последние известия. Взято Селижарово, а на Ленинградском фронте все по-прежнему – никак блокаду не прорвать. За хлебом тысячные очереди. Мои сослуживцы хлеба не достали. Не знаю, что будет к вечеру. В столовой обещают суп и лучшую кашу, но когда она откроется, неизвестно, т. к. объявили, что мука застывшая, надо отогревать. Сегодня совсем голод без хлеба. Видимо, подходит конец. Вот добились до ручки, тяжело, невыносимо тяжело. На работе сотрудники сидят голодные около печки. В банке зарплаты не дают – закрыт сегодня и завтра.

Хлеб и обед работники получили в 3–4 часа. Дали ржаной каши. Великолепная вещь, но очень мало, и то народ ожил. Я сижу на одном хлебе и даже студня из ремешков рабочая мне не принесла. Звонил Лидуське, она не в настроении, ответила: «Чего ко мне пристаешь?» Я повесил трубку, какой может быть дружеский разговор при таких эгоистических взглядах. Жизненного опыта нет. Забота только о себе, «так мама научила». Разница в возрасте и во взгляде на одни и те же предметы говорят за то, что надо расходиться. Толку не будет, а ругаться бесполезно. Боже мой! Только бы выжить и поправиться. Все говорят, улучшение будет дней через пять-шесть. Дотянуть бы?!

17 января [1942 год]

Встал, как всегда, в 6 часов. Холодно, дует и в окна, и в двери. На керосинке подогрел и сделал себе из вчерашнего супа-воды тюрю – посыпал хлебца, перцу и соли. Стакан выпил горячего и пошел на работу. Ах, как хочется съесть густого. Думается, что это сказка, фантазия, сон. Боже мой! Что значит голод! Как хочется жить.

Радио работает плохо. Воды нет. Света нет. Хлеб сегодня выдали быстрее и хорошего качества. Рады очень. В столовой также быстрее и дают суп-воду и котлету из кишок величиной с мизинец, но все же с гарниром и маслом, народ радуется. Ждут прибавки хлеба с 21 января, и вместе с тем все боятся верить. Неужели правда – будет увеличение нормы… Ведь это вернет к жизни, к существованию. На работе регистрируют продовольственные карточки. Я свои не принес. Сегодня с утра было лучше, днем опять падают силы, хотя рабочая опять угостила студнем из ремешков.

Какой нелепый случай. Не успели увезти Соломона домой, как он умер голодной смертью. Сегодня послали к нему на квартиру – оказывается, его уже похоронили дня 3–4 тому назад. Стерва-жена приходила за карточками и ничего не сообщила. Очевидно, хороша была, что он боялся ехать домой. Жаль, мужик был неплохой.

Сегодня в московской «Правде» за 15 января напечатана передовица и приказ гитлеровского генерала фон Рейхенау об уничтожении всех исторических и художественных ценностей и об истреблении мужского населения в захваченных немцами советских районах. Приказ действительно чудовищный. В газетах масса интересных статей, но читать темно. Так жаль, что читать приходится урывками и с запозданием. Интересная поездка наших профсоюзников в Англию.

18 января [1942 год]

Сегодня воскресенье. Хотя и холодно, проспал до 9 часов. В 10 часов пришел на работу, читал ЦО «Правда» за 16 и 17. Ждал Лидуську с обедом. Пришел домой в 4 часа. У нас была гостья – теща Полина Сергеевна. Рада до предела. Жива, хотя еле двигается. Целовались и плакали от всех переживаний. Какой кошмар – голод! Сегодня выпросил кусочек хлеба в отделе охраны и на 2–3 закрутки табаку. Вечером обедали все трое. У Лидуськи, оказывается, была запрятана патока для Полины Сергеевны. Ну и хитрющая женщина. Я не ошибался, что у нее забота прежде всего о себе и своих. Надо будет это учесть в будущем.

19 января [1942 год]

Темно и холодно, до 30о. Теща ночевала, отдыхает, т. к. прошла из Мельничного