Красный лик - Всеволод Иванов

Сельскохозяйственное, дорожное, городское, фабричное, речное, морское, торговое строительство вспыхнут полным пламенем; вернувшимся эмигрантам с их торговыми и деловыми связями, с их доказанной лояльностью к Европе и её строю — Европа даст денег, сколько угодно.

И теперь — время заграничного пребывания эмиграцией должно быть использовано для того, чтобы выработать, кроме того, и политическое воспитание. Прежнее интеллигентское безразличие, даже недоброжелательство к власти должно уступить место признанию необходимой сильной власти, вне принципиальных споров относительно её формы; эту форму даст сам народ. А новая власть должна принести в Россию социальный мир, право на продукт труда и на землю и обеспечение возможности работы.

Зачарованные петухи

Петуха, как известно, легко загипнотизировать.

Поставить его на чёрном столе, наклонив клювом к столешнице, провести от клюва мелом прямую белую черту, и бедная глупая птица останется в созерцании этой белой черты, как зачарованная.

Политика — искусство превращать людей в зачарованных петухов; вояки и бойцы, спорщики и протестанты — люди обращаются в покорных зачарованных петухов. «Уставясь в землю лбом», они следят за волшебной линией и дыхнуть не смеют вне её. И как крысолов из немецкой сказки, играя на дудочке свои заливистые трели, — правит ими политический деятель…

— Много этих петухов?

— Отнюдь нет! Для того чтобы получить кажущуюся власть над народом, политическому деятелю вовсе не нужно вести за собой весь народ. Ясный пример — хотя бы местная русская эмиграция, она — огромная масса, а много ли тех, которые ведут?

И в политике надо только несколько, не очень много петухов, которые изобразят, будучи удачно расставлены при помощи прессы, — «весь народ». Не считать же, сколько их на самом деле? Так ведь одно слово «просим», подчас выкрикнутое самим же ловким кандидатом, предоставляет ему председательское кресло, как избранному всенародно…

Такое же положение находим мы и в современной России; ведут коммунисты, несколько волевых, напористых человек, с хорошо подвешенными языками, уставившихся в свою идею. А народ?

— Народ идёт за ними — кажется нам, а может быть, вообще никуда не идёт. Народ безмолвствует. Если угодно даже знать, то обстоятельство, что коммунизм держится в России столь упорно 11-й год, причиной именно имеет, что народ российский к происходящему не имеет никакого отношения.

Да, вот именно так. Власть сама по себе, а народ русский никогда не любил власти и держался от неё особняком.

Посмеивается и держится.

В некрасовском «Кому живётся весело, вольготно на Руси» — есть пребезобразнейшая сцена, на которую никто из критиков, кажется, не обращал внимания. А жаль! Сцена, которая доказывает, что Некрасов знал его величество Мужика с глубиной, переходящей в жуть. Сцена эта заключается в следующем эпизоде:

— Мужики-ходоки подъезжают на лодочке к крестьянскому сенокосу, который в полном разгаре. Они выходят на берег и в это время — видят в народе волнение. Зовут старосту Клима, кричат ему, чтобы поскорее оболокался и встречал господ. Действительно, подплывает с хором музыки косная лодка, из которой является старый барин, помещик, в сопровождении своих двух сыновей с ихними барынями. Пощупав сено, барин приказывает вновь его раскидать по лугу — не просохло достаточно. Мужики и бабы дружно бросаются исполнять это, тогда как один из искателей истины убеждается саморучно —

— сенцо сухохонько.

Барин садится пировать после обхода сенокоса и вообще держит себя так, как будто бы он — полноправный крепостник-помещик. Любопытствующие путешественники справляются у «народушки», и тот со смешком повествует им, что барин — старый самодур, что его сынки упросили крестьян доставлять ему удовольствие, прикидываться крепостными, назначили даже специального старосту Клима, плохонького мужика, но откуда-то выучившегося произносить слова:

— Россия и Атечество!

— и потрафляющего барину своими патриотическими речами. А мужики то и делают, что только глумятся над барином-старинушкой, произносящим цветистые речи относительно патриархальных преимуществ крепостного строя. И когда вылезает какой-то обличитель, который бросает в глаза старику «всю правду», — мир, хохоча, ославливает его сумасшедшим и утаскивает в сторону. Мир не интересуется ведь «всей правдой». Ему нужна его земля, ему обещанная, а начальство ведь всегда блажит, и на него внимание обращать не следует.

Барин даже сечёт Клима в назидание всем, и Климу приходится провести и эту трудную часть своей роли, что он и исполняет во исполнение мирских директив:

— покорно ложится на конюшне, спустив некоторую часть своего туалета. Эка важность! Зато землицы получишь, мыслит он, как убеждённый реалист.

Здесь некрасовский персонаж таким образом — играет лишь роль зачарованного петуха, издеваясь над своими властителями, которые сами не знают своей слабости. Получается сцена из толстовских «Плодов просвещения»…

Мелодия интернационала играется на всех дудках, а в глубине России — растёт ироническое, смешливое отношение к коммунизму:

— Новые баре тешатся! Пущай их!..

Русская народная жизнь идёт в несколько этажей; в одном «проводится программа», в других в известной и разной степени — никакой вообще программы не проводится. Несколько загипнотизированных петухов никак не составляют общеполитической погоды. Вот вам конкретный пример.

Все знают, с какими трудностями сопряжён для известного люда переезд через границу в СССР и оттуда. Учреждаются паспорта, за них гонят страшные суммы, наш брат, публицист, готов писать, что это «неслыханно», что и во времена Николая Павлыча ничего подобного не бывало; одним словом — зачарованные петухи уткнулись носами в линии железной дороги в западном и восточном направлении.

Но, увы! Если паспортные формальности и нужны кому-нибудь, так только небольшому слою горожан, чиновников, бывших и настоящих, и прочим всем «государственно мыслящим» людям. Они, действительно, кланяются в ноги новому барину:

— Батюшка-барин! ваше пролетарское величество… Сделай милость, отпусти на простор за границу!..

А остальные массы? Они свободны.

Ведь, господа, стало же бытовым явлением, что российская граница в соседние страны стала проходима в любом почти пункте, и оттуда «просачиваются» массы народа, которые и принимаются соседними государствами весьма благородно, и им предоставляется право и возможность жить по-человечески.