Древняя душа (СИ) - Амеличева Елена

Я тоже потерял от Наи голову. И мне единственному из всех ухажеров она ответила взаимностью. Испорченные обучением подростки, мы полагали, что к нам пришла та самая настоящая любовь, сказки о которой будоражили воображение. Хотя на самом деле все было гораздо проще — зашкаливали гормоны. И самым верным тому доказательством являлось то, что в те редкие встречи, что нам удавалось урвать, обведя надзирателей вокруг пальца, мы не разговаривали, чтобы узнать друг друга, а пытались утолить голод той самой запретной страсти, что сжигала обоих.

Началось все с объятий и поцелуев, жарких, умелых, срывающих с губ громкие стоны. Прикрывая друг другу рот ладонью, чтобы не услышали охранники, мы давились смехом, как безумные, прижимаясь телами. Ласки становились все смелее, желание все острее, удовольствие все ярче.

Считая себя принадлежащим душой и телом Нае, я отверг притязания жены хозяина, немало ее разозлив. Но понимание того, что теперь мне удалось обзавестись опасным врагом, пришло гораздо позже, в тот момент мозг, одурманенный нашествием эндорфинов, мог думать только о том, каково это — находиться внутри возлюбленной.

Вскоре я это выяснил. Чуда не произошло — было приятно, запретность придала сексу особую пикантность, но он ничем особо не отличался от того, которым занимался при обучении. Да и ее боль удовольствия не добавила. Как и осознание того, какой может быть расплата за содеянное нами.

И она последовала. Ночью мы с Наей разбежались в разные стороны, из-за неловкости избегая смотреть друг на друга, а уже на следующее утро меня силой вытащили из постели и полуголого потащили к хозяину. Девушка, вся в слезах, дрожащая, уже стояла там, кутаясь в накидку. Увидев торжествующий взгляд хозяйки, я все понял.

Отнекиваться не стал, вину взял на себя, сказал, что силой отнял невинность Наи, ей ничего не оставалось, кроме как подтвердить. Мы оба загремели под арест. А потом были проданы. Уже взрослым я однажды встретил ее на улице той же планеты — старую, больную, предлагающую себя за гроши каждому прохожему. Разговаривать со мной она отказалась, но деньги взяла — отдал ей все, что было.

Мне на торгах повезло больше. Хотя вначале так не казалось. Ибо торговались за смазливого юнца двое — женщина в летах, больно ущипнувшая за задницу, и двухметровый мужик, что ухмылялся, гладя мои ляжки. Перспектива попасть к последнему и быть изнасилованным в первую же ночь привела меня в ужас. Плешак лишь мстительно посмеивался, глядя, как я обмираю от ужаса.

Шансов на хороший исход не имелось, но вмешалась судьба, приведя в тот день на невольничий рынок Деметрия. Его путь Покорителя миров тогда еще только начинался. Имя, которое вскоре станет вгонять в ужас целые планеты, еще не было известным. Что он увидел тогда в моих глазах? Агонию загнанного зверя? Тот же страх, что испытывал когда-то сам, зная, что наступит ночь и дядя снова придет в комнату маленького племянника-пленника?

Я долго тешил себя этой иллюзией. Старательно не замечал трупы наложниц, которые каждую неделю десятками выносили из его покоев. Списывал жестокость на раны прошлого, сложное детство, непростой характер. Но потом понял, что этому мужчине жалость и сочувствие неведомы. Ему нужен был верный пес, который будет охранять его от многочисленных врагов, порвет глотку любому, кто посмеет покуситься на господина. Поэтому он тогда купил меня — не задумываясь взвинтив цену на мальчика для утех до уровня стоимости элитного отряда бойцов.

Деметрий получил то, что хотел. Я служил ему так, как никто до меня. Он ценил. И со временем даже начал доверять — настолько, насколько вообще может такой, как он. Это стало предметом моей гордости, которая вызывала улыбку на губах, когда готовился отойти ко сну — редкому, короткому, без сновидений.

А потом Покоритель миров на моих глазах убил беременную женщину. С удовольствием истязая ее. Я смотрел на нее, уже мертвую, с еще шевелящимся внутри ребенком, и понимал — что-то надломилось внутри. Щелчок, и все, мир больше никогда не будет прежним. Мне пришлось стать таким же, как те, кто уничтожил мою семью, убив родителей и уведя остальных в рабство, стать хищником, лишенным умения сопереживать. Но им было все равно, а я почувствовал отвращение к себе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Деметрий тоже понял в тот день, что более не может рассчитывать на мою безоговорочную преданность, но вида не подал. Позже оставил меня охранять Риэру. Доверил самое ценное? Или устроил искусную проверку на верность? Никогда уже не узнаю, да и значения этому уже не придаю. Сделано то, что сделано, какая разница, почему, что это меняет?

Я спас ее от него. Об этом не жалею и никогда не буду жалеть, клянусь! Допустил казнь ее семьи, когда поосторожничал и не сообщил им об угрозе — да, это моя вина, мне с ней жить. Пусть высшие силы спрашивают — но не с нее, моей огненной, любимой, единственной! Такой нет ни в одном из миров! Я потерял ее, она отреклась от меня, ушла. Но мы встретимся снова, ведь недавно мои ноги ступили на землю того мира, который приютил ее, стал родиной моей Касик. Я все оставил позади, направившись за ней. Другая Вселенная, иной мир. Да без разницы! Лишь бы снова утонуть в ее огненных глазах, прикоснуться к роскошным кудрям, вдохнуть потрясающий аромат тела и волос, снова быть рядом и не позволить Деметрию даже приблизиться к ней! Ведь я все тот же цепной пес, что готов остервенело рвать плоть врагов, вот только теперь моя верность истинная, потому что она не куплена, а подарена — дарована и благословлена свыше настоящей любовью!

Глава 13 Узел

Риэра

— Эй, трудяга! — я посмотрела на Сара, который лихо орудовал молотком, сидя на стропилах недостроенного дома. — Спускайся, поесть тебе принесла!

— Это дело! — он расплылся в довольной улыбке и, пробежав по хлипкой жердочке, в пару прыжков спустился вниз.

— Ведь свалишься когда-нибудь! — попеняла я, ощутив, как сжалось сердце. Мы отошли в тенек.

— Еще чего! — Сар сел на землю и за обе щеки начал уминать кашу из горшочка.

Как же он вырос! Совсем жених уже, как сказала бы моя няня. Скоро справится и без меня. А ведь, вроде, только вчера прижимала хрупкое серое тельце, что едва дышало, и умоляла Богиню оставить его со мной!

— Ты чего, Ри? — парень перестал есть. — Плачешь? Кто обидел? Люцифер этот твой?! Да я его! — он вскочил, сжимая кулаки.

— Угомонись, вояка! — я усадила его обратно, рассмеявшись. — Никто не обижал. Просто поняла, что ты взрослый, и Риэра тебе больше не нужна.

— Как не нужна? — он подавился и начал кашлять. — Нужжж-жжжна!

— Хорошо, — я постучала ему по спине. — Но все равно не так, как в детстве, думаю.

— Ты, это, женщина, — Сар с укором посмотрел мне в лицо, явно копируя старших. — Хватит думать. Мозгами раскинуть — это не про ваш пол!

— Сейчас тресну ведь, — беззлобно отозвалась я. Расхохотавшись, негодник прижался ко мне. — Ты хоть расчесывался сегодня? — попытка погладить его белые вихры привела к тому, что рука в них намертво застряла.

— Нет.

— А вчера?

— Что ты привязалась? — он отодвинулся. — Что мне, на смотрины к невесте, что ли?

— А вдруг?

— Да кому я такой нужен?

— Сар, что за ерунда? Посмотри вокруг — мир меняется, в нем полно полукровок! Все расы смешиваются, это естественный процесс!

— Ну да, досмешивались, теперь даже не знаю, как ту тварь найти, что меня породила. — Он зло стиснул зубы и подтянул колени к груди.

— Зачем ты так? — я опешила. Никогда раньше не замечала в моем малыше вспышек злости. Или она была крохотной, незаметной, но он подрос, и ей пришлось?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А как? Мерзавка меня подыхать у храма бросила. Спасибо ей сказать, что ли?

— Сар, жизнь очень сложная штука, ты даже не представляешь. Может, у нее выбора не было. Не суди, ты на ее месте не был.

— Прости, Ри! — рядом вновь сидел любимый сорванец.

— Прощаю.

— Простите, Риэра, — отвлек меня плечистый айка. — Рану не посмотрите?