Черные кабинеты. История российской перлюстрации, XVIII — начало XX века - Измозик Владлен Семенович

Когда великий князь М.А. [Михаил Александрович], увлеченный красотою дочери предводителя дворянства одной из южнорусских губерний, серьезно подумывал о браке с нею, то приказано было снимать фотографии с переписки влюбленной четы и дешифровать детски наивный шифр, коим они думали скрыть свои планы на будущее. Благодаря перлюстрации их намерение уехать в Англию, чтобы там обвенчаться, было расстроено[1556].

Великая княгиня М.П. [Мария Павловна], по‐видимому, не пользовалась особенным доверием царя, полагавшего, что она более симпатизирует своим германским землякам, чем это приличествует русской великой княгине, поэтому за ее перепиской велено было внимательно следить, но в своих письмах она была столь осторожна, что никаких улик основательности к подозрению добиться не удалось[1557].

Отношение царя к перлюстрации было весьма своеобразным. Он ею, по‐видимому, очень интересовался, ибо когда дней 8–10 не получал конверта с выписками, то спрашивал, почему ему ничего не присылают, а когда получал хорошо ему знакомый по наружному виду конверт, то оставлял дело, коим занимался, сам вскрывал конверт и принимался тотчас же за чтение выписок. Несмотря на это однако, он не принимал никаких мер согласно данным, черпаемым из выписок; так, например, он не удалил от себя барона, автора английской книги с тайнами дворца, и ничем не дал понять лицу, сообщавшему за границу нежелательные сведения, то, что он осведомлен об его неблагонадежности. Деятельность графа Воронцова-Дашкова на Кавказе стала притчей во языцех, его бранили поголовно, и русские, и инородцы; в течение продолжительного времени не представлялось царю ни одного конверта, чтобы в нем не было выписки из письма [с] резкой критикой поведения кавказского наместника, а все же он благополучно продолжал занимать свой высокий и ответственный пост, потому что царю он был мил, а жалобы всего населения края были для него голосом вопиющего в пустыне[1558]. То же замечалось и тогда, когда деятельность какого‐либо министра критиковалась всеми, и в письмах прямо приводились не только его промахи, но и злоупотребления. Царь все это читал, иногда приказывал «привести более точные и подробные данные», а любимец-министр продолжал себе благодушествовать на своем посту и набивать карманы, пока совсем не оскандалится.

Насколько царь интересовался деятельностью «черного кабинета», видно еще из того, что он однажды собственноручно отобрал 4 золотые и серебряные с гербами и бриллиантами портсигара в качестве царских подарков и передал их секретному чиновнику, пользовавшемуся его исключительным доверием, для раздачи сослуживцам в виде поощрения за полезную деятельность. В этом отношении император Николай II резко отличался от своего отца императора Александра III, который, когда ему доложили, вскоре по его воцарении, о «секретной экспедиции» и объяснили ему ее назначение, — ответил: «Мне этого не нужно» и в течение всего своего царствования отказывался читать выписки из писем, добытые перлюстрацией, хотя несколько министров делали попытки заинтересовать его этим делом. Александр II, Николай I и прочие цари до Екатерины II включительно охотно читали выписки из перлюстрированных писем, и в архиве секретной экспедиции находились таковые с их собственноручными пометками, как и другие документы с царскими подписями, касающиеся секретной деятельности.

Теперь, когда «черный кабинет» в России перешел уже в область преданий и представляет интерес лишь как историческая иллюстрация былых времен, следовало бы принять меры к тому, чтобы все бумаги, хранившиеся в его несгораемом шкафу, не разошлись по рукам любителей, а стали бы достоянием государства.

ПРИЛОЖЕНИЕ 3

Список перлюстрационных пунктов в империи[1559]

*Н.с. — нет сведений.

ПРИЛОЖЕНИЕ 4

Руководители «черных кабинетов»

1805 (?) — 1838 годы

1. Штер Андрей Петрович (1779 год — 27 декабря 1840‐го). Из офицерских детей. Служба: канцелярист в Санкт-Петербургском казначействе (с 1 сентября 1794 года), Главном почтовом правлении (с 1 апреля 1796‐го), помощник почтмейстера в корпусе Розенберга (с 17 января 1799‐го), находился в Главной квартире фельдмаршала А.В. Суворова «для секретного наблюдения за перепискою, проходившую чрез Полевой почтамт», зачислен в дирекцию Санкт-Петербургского почтамта (с 30 сентября 1799 года), почтмейстер Палангенской почтовой конторы (с 31 июля 1800‐го), возвращен в Санкт-Петербургский почтамт (с 16 июля 1804‐го), «неоднократно занимался перлюстрацией в собственном кабинете Его Величества» (Александра I), старший цензор Санкт-Петербургского почтамта (1831). Управлял Секретной экспедицией при Санкт-Петербургском почтамте около тридцати лет. Чины: губернский регистратор (с 30 января 1795 года), канцелярский регистратор (с 1 марта 1798‐го), губернский секретарь (с 16 апреля 1799‐го), титулярный советник (с 31 декабря 1802‐го), коллежский асессор (с 7 августа 1807‐го), надворный советник (с 31 декабря 1812‐го), действительный статский советник (1831). Награды: орден Св. Владимира 4‐й степени (август 1810 года). 25 января 1818 года была пожалована в аренду на двенадцать лет курляндская мыза Лайминг Аренсбургского (Эзельского) уезда Лифляндской губернии с платежом по 1 тыс. руб. серебром в год. Срок владения — с 31 марта 1820 года. Аренда продлевалась еще на двенадцать лет 9 сентября 1826‐го, 24 марта 1836‐го и 20 февраля 1856 года. Еще на шесть лет — 31 марта 1862 года. Мыза приносила доход до 1817 руб. серебром. Жалованье: 1285 руб. (гласно) + 1 тыс. руб. (секретно) + 857 руб. (пенсион). Пенсия по уставу должна была составить: вдове 142 руб. серебром, несовершеннолетней дочери — 47 руб. серебром. Было назначено 3 тыс. руб. ассигнациями.

Источник: РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 239. Л. 42; Д. 240. Л. 43–46; Д. 243. Л. 98–99; Д. 246. Л. 91–92 об.; Ф. 1349. Оп. 4. Д. 70. Л. 55 об. — 60.

1838‐й — 27 января 1847 года

2. Штер Петр Андреевич (1802 (?) год — 27 января 1847‐го). Сын А.П. Штера. Из дворян. Православный. Служба: канцелярист Санкт-Петербургского почтамта (с 20 ноября 1813 года), регистратор (с 29 января 1820‐го), в экспедиции приходящих иностранных почт и рестовых писем (с 22 октября 1830‐го), чиновник, знающий иностранные языки (с 1 января 1831‐го), цензор Санкт-Петербургского почтамта (с 28 марта 1831‐го). Помощник управляющего, управляющий секретной экспедицией (с 1838 года). Собственноручно составлял массу для изготовления поддельных печатей. Выезжал в командировку в ряд губерний в мае 1838 года «для выполнения лично Его Сиятельством возложенных поручений» и в феврале 1840‐го — в Житомирскую губернию. «Проводил часто целые ночи за работой». В отпусках: с 30 июня 1823 года (14 дней), с 14 июня 1824‐го (14 дней), с 27 мая 1825‐го (29 дней), с 25 мая 1829‐го (два месяца). Чины: статский советник. Награды: ордена Св. Станислава 3‐й и 2‐й степени, Св. Анны 2‐й степени, Св. Владимира 3‐й степени, Красного Орла 3‐й и 2‐й степени. Семья: жена — Рейнбот Мария Федоровна, дочь генерал-суперинтенданта. Дети: Александр, Алексей, Петр, Елизавета. По положению пенсия вдове должна была составить 71 руб. 46 коп., было назначено — 1 тыс. руб.

Источник: РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 237. Л. 33; Д. 239. Л. 43; Ф. 1289. Оп. 21, Д. 275. Л. 301–304; Ф. 1349. Оп. 4. Д. 70. Л. 283 об. — 284; Ф. 1349. Оп. 3. Д. 2539. Л. 1–8.

1847–1868 годы

3. Ульрихс Федор Юльевич (17 августа 1808‐го — 15 сентября 1878 года). Образование: окончил Московский университет. Служба: в МИДе (с 1827 года), в Санкт-Петербургском почтамте (с 29 августа 1829‐го). «Посвящен в тайну перлюстрации в 1831 г.». Цензор Санкт-Петербургского почтамта в 1831 году. Управляющий цензурой и секретной экспедицией Санкт-Петербургского почтамта с 1847 года, имел «надзор за действиями всех перлюстрационных пунктов империи». Действительный статский советник (с 16 апреля 1850 года); тайный советник (с 17 апреля 1860‐го). Награды: ордена Св. Владимира 2‐й степени, Св. Анны 1‐й степени, Св. Станислава 2‐й и 1‐й степени, Красного Орла 2‐й степени. Жалованье: 857 руб. 76 коп., столовых — 428 руб. 88 коп., по газетной экспедиции — 1000 руб. Всего (с учетом секретных сумм) — 3310 руб. Пенсия по уставу составила бы 285 руб. В действительности же Александром II 31 декабря 1862 года было назначено 4634 руб., в том числе 3310 руб. гласно и 1324 руб. из секретных сумм.