Пять дней после катастрофы. Жизнь и смерть в разрушенной ураганом больнице - Шери Финк

вы сделали все, что могли». Так люди откликнулись на призыв Кэти Грин, работавшей в отделении реанимации Мемориала, которая на сайте в поддержку медсестер попросила присылать не только деньги для Шери Ландри и Лори Будо, но и «открытки и письма, чтобы поднять им настроение».

Сами медсестры, которые вскоре должны были предстать перед судом, тоже поддерживали друг друга. Когда дом Ландри, поврежденный наводнением, решили снести, Будо отправилась туда, где когда-то жила ее коллега, и нашла в грязи среди обломков несколько предметов домашнего обихода. Она отнесла их к себе домой и тщательно отмыла и простерилизовала, чтобы вернуть подруге эти жалкие остатки имущества, накопленного Шери Ландри за всю ее жизнь.

Шери Ландри сказала Кэти Грин, что остаться без работы для нее было гораздо хуже, чем лишиться жилища и домашнего скарба. Она задавалась вопросом, смогут ли они с Будо когда-нибудь снова работать медсестрами.

Переносить вынужденное безделье и Ландри, и Будо было нелегко – и с профессиональной, и с житейской точки зрения. Корпорация «Тенет» продолжала оплачивать их расходы на адвокатов, но их положение после ареста было во многом хуже, чем у Анны Поу. В отличие от нее, Ландри и Будо, лишившись работы в клинике, не имели возможности заняться привычным делом в государственном университете. Ландри, которая из-за урагана и наводнения осталась без жилья, по-прежнему приходилось одной ухаживать за больной матерью. Будо до урагана была главной кормилицей в семье, причем двое ее детей учились в колледже. Обе медсестры до стихийного бедствия были типичными представительницами среднего класса, выплачивавшими ипотеку и кредит за автомобили.

Коллеги Ландри и Будо из реанимационного отделения Мемориала, чтобы собрать для них деньги, продавали пластмассовые браслеты и автомобильные магнитики, организовали для них доставку продуктов – словом, всячески пытались им помочь. По просьбе друзей Ландри и Будо составили подробные сметы своих расходов и раз в месяц получали из фонда поддержки деньги на оплату счетов и приобретение продуктов питания и одежды. Ландри призналась корреспонденту местной газеты «Гамбит уикли», что очень благодарна тем, кто ей помогает, но оплачивать подобным образом счета и прочие расходы для нее унизительно и странно. «Такое ощущение, что я живу не своей, а чьей-то чужой жизнью», – сказала она. Журналист, взявший интервью у обеих медсестер, написал, что во время беседы Шери Ландри несколько раз плакала.

Участники движения в поддержку медсестер делали все возможное, чтобы на банковском счету фонда постоянно имелась трехмесячная «подушка безопасности». Один особенно щедрый спонсор заявил, что если у фонда когда-нибудь возникнет нехватка средств, он будет готов ее восполнить. Медперсонал Мемориала подарил каждой медсестре 10 тысяч долларов.

Кэти Грин, общаясь с Будо и Ландри, чувствовала себя, словно на похоронах. У ее коллег то и дело резко менялось настроение. Они могли какое-то время оставаться спокойными, а потом вдруг заливались слезами, задавая один и тот же вопрос: «Почему это случилось со мной?» Лори Будо рассказала Кэти, что каждый день просыпается с одной и той же мыслью: Я могу потерять семью, мужа и детей. За то, что я находилась в больнице во время урагана и наводнения, меня могут отправить в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. Грин была уверена, что после того, что случилось, жизнь Ландри и Будо уже никогда не будет прежней. Она видела, как тяжело приходится и им самим, и их родственникам.

В отличие от Будо и Ландри, Анна Поу работу не потеряла и постепенно снова начала оперировать, хотя привлеченные Риком Симмонсом пиарщики не спешили рассеять возникшее у многих впечатление, что ее арест лишил жителей Луизианы одного из лучших хирургов штата. Поу ограничила свою клиническую практику государственной больницей имени Эрла К. Лонга в Батон-Руж, названной в честь младшего брата губернатора Хью Лонга, который когда-то тоже занимал губернаторское кресло. Это не самое современное лечебное учреждение располагалось в двух облицованных алюминием башнях цилиндрической формы – кое-кто из медиков называл их «урнами-близнецами». Выбор Анны отчасти был продиктован опасениями Рика Симмонса по поводу возможности «легковесных исков» со стороны пациентов частных клиник. Некоторые новоорлеанские адвокаты считали – возможно, не без оснований, – что у бедных пациентов государственных больниц меньше возможностей подавать в суд на врачей.

После урагана «Катрина» Университет штата Луизиана так и не открыл новоорлеанскую Благотворительную больницу. Вместо этого руководство университета принялось лоббировать – как на местном уровне, так и в федеральном правительстве – идею строительства нового лечебного заведения, о котором говорилось уже давно. При этом предполагалось, что на время работ по его возведению часть пациентов Благотворительной больницы переведут в больницу имени Эрла К. Лонга. Однако последняя действительно находилась далеко не в блестящем состоянии. Например, в операционной, где работала Анна Поу, то и дело выходил из строя кондиционер, а лампы во время операции вдруг начинали мигать. Поу не раз задавалась вопросом, стоило ли посылать студентов хирургической академии на практику за океан – ведь, по ее мнению, в штате Луизиана все было «в точности как в любой стране третьего мира».

Медицинская коллегия государственной больницы имени Эрла К. Лонга не стала применять к Анне Поу каких-либо санкций и не проводила расследования ее прежней деятельности. Поу даже получила нечто вроде повышения в виде назначения директором программы профессиональной подготовки Университета штата Луизиана по ее специальности, для которого требовалось одобрение общенациональных медицинских организаций.

* * *

Девятнадцатого мая 2007 года секретари, медсестры и врачи, которые когда-то работали с Анной Поу в Техасе, потратили несколько часов на подготовку актового зала, помещения без окон на нулевом этаже отеля «Хаятт Ридженси» в Хьюстоне, к предстоящему мероприятию. Они развесили на бетонных стенах вырезанные из картона и раскрашенные изображения геральдических лилий – символа Нового Орлеана, накрыли накидками из черного полиэстера несколько десятков уродливых стульев с металлическими ножками и спинками, расставили, где было можно, длинные свечи под стеклянными колпаками. В зале должен был пройти семинар, посвященный готовности медицинских учреждений к работе в условиях стихийных бедствий, а затем – обед и танцевальный вечер, организованные с целью сбора средств для оплаты юридической защиты Анны Поу. Проводить такое мероприятие в Новом Орлеане было бы не вполне уместно.

Пока друзья Анны занимались подготовкой зала, она посетила своего парикмахера, Рауля, который ради такого случая сделал ей пышную прическу. Другой стилист занимался ее восьмидесятитрехлетней матерью, приехавшей в Хьюстон вместе с Поу и ее многочисленными братьями и сестрами. Все члены семьи остановились в этом отеле, причем некоторым пришлось спать по двое на одной кровати.

Перед началом семинара сторонники Анны Поу