Коллекция - Мария Барышева

Кира всполошено всплеснула руками, заставила его повернуться, оглядела глубокие царапины от своих ногтей и виновато пробормотала:

— Ой-ей!..

— Так что насчет того, кто из нас животное, еще можно поспорить! — Вадим фыркнул, и Кира искоса посмотрела на него.

— Э-э… то есть… тебе не очень?..

— Мне еще как очень, глупая, хотя иногда мне казалось, что я попал в объятия к разъяренной пантере… Кстати, а как последняя поза называлась?

— Не надо тебе знать! — буркнула она и плюхнулась обратно на подушку, но почти сразу же передвинулась и умостила затылок на его животе, глядя в потолок, под которым клубился сигарный дым и неторопливо вытягивался в открытое окно. В комнате было тепло — не то, что у нее дома, но выглядела она немногим лучше — блеклые отстающие обои, облупившая штукатурка, старая мебель, состоявшая из большого шкафа с книгами, стула и кровати. Казалось, ее владельца мало заботит домашний уют. Всюду стояли телевизоры и видеомагнитофоны, и комната походила на магазин подержанной техники, в который кто-то по ошибке втиснул кровать, и все это было освещено слабым светом бра, треснутый плафон которого был расписан пляшущими журавлями.

— А что в другой комнате? — спросила Кира, оглядываясь. Вадим стряхнул пепел в квадратную пепельницу со сколотым уголком и потянулся.

— Практически то же самое, только кровати нет. И запчастей там больше, чем здесь.

— Хоть один из этих теликов работает? А какой из них твой?

— Часть уже работает, а моего здесь нет. Я не люблю телевизор.

— Любишь книги?

— Очень, — ответил он, водя кончиками пальцев по ее щеке, с которой еще не сошли царапины. — Считаешь меня архаизмом?

— Вовсе нет! — удивилась Кира и снова села на кровати, глядя на развевающуюся штору. Собрала влажные волосы и начала закручивать их на затылке. — Знаешь, я ужасно хочу есть. У тебя найдется, чем накормить голодную девушку?

— Конечно, — отозвался Вадим почему-то обрадовано, встал с кровати и начал одеваться. — Сейчас принесу.

— Нет, я пойду с тобой!

— Ну, конечно! — он фыркнул. — Чтобы ты и не полюбопытствовала, что у меня на кухне?! Только, пожалуйста, оденься, ладно?

— Боишься, что кто-нибудь увидит меня в окно? — насмешливо спросила она. — Да, узрев меня тут в голом виде, соседи очень удивятся. Хотя я и в одетом виде их сильно удивлю.

— Просто…

— Ладно, но во что? — перебила его Кира, не желая пока развивать эту тему. — Моя одежда вся мокрая.

— Сейчас, — сказал Вадим и вышел. Через полминуты он вернулся с тонким махровым клетчатым халатом, жестом приказал Кире слезть с кровати, надел на нее халат, осторожно обернул полы вокруг ее тела и завязал пояс, потом вытащил из-за воротника забившиеся туда влажные пряди и тщательно разгладил воротник.

— Ты со мной, как с куклой, — засмеялась она слегка смущенно. Вадим покачал головой, поглаживая ее плечи, наклонился и поцеловал Киру в нос, потом в губы — долго-долго. Она закрыла глаза и потянула его обратно к кровати, но Вадим тут же спохватился:

— Ах, да, еда!.. Идем. Может, зажечь тебе духовку — высушишь волосы? У меня нет фена.

— Сами высохнут, — отмахнулась Кира, заходя на кухню и удивленно останавливаясь. Если комната выглядела довольно запущенной, то с кухней было все иначе, словно здесь сосредотачивалась вся жизнь Князева. Все было чисто, аккуратно, посуда сияла, на столе стояла микроволновка, а новенький сверкающий белизной холодильник поражал своими размерами. Кира открыла дверцу, и у нее вырвался удивленный возглас.

— Ничего себе, Вадик! Да у тебя тут запасов на месяц! Так вот на что идет большая часть твоего заработка?!

— Я люблю поесть! — буркнул он не без вызова. — И что такого?!

— Да ничего, — она заглянула в морозильную камеру, забитую мясом, птицей и рыбой. — Все, что угодно — ты смотри! — Кира закрыла морозилку и присела на корточки, внимательно разглядывая выстроившиеся на дверце длинногорлые бутылки с вином. — Хм-м, да ты еще и ценитель!

— Какое? — поинтересовался Вадим, правильно истолковав ее интонацию, и Кира показала на «Токай Фурминт», который тут же был извлечен из холодильника. — Ограничишься бутербродами и нарезкой, или тебе приготовить что-нибудь посерьезней?

— Готовить ночью?!

— Почему нет? — он пожал плечами. — Я люблю готовить.

— Нет, не сейчас! — Кира наклонилась, чуть ли не забравшись в холодильник целиком. — Так, что я хочу… маринованные огурчики, вот эта колбаса… и вот эта тоже… так, вот этот сыр… и сулугуни, ага… и мясной хлебец с грибами… а икра настоящая?

— Настоящая, доставай, — сказал Вадим, с любопытством и добродушной усмешкой наблюдая, как Кира выставляет на стол все новую и новую снедь. — Ты уверена, что все это съешь?

— Друг мой! — произнесла Кира, выглядывая из холодильника в обнимку с большим куском ветчины. — У меня дома нет и десятой части такого изобилия! Так что можешь не сомневаться — съем все — съем и больше, если не жалко! В крайнем случае, если я стану слишком неподъемной, одолжишь у соседей ролики и откатишь меня домой.

Вадим засмеялся, выхватил из подставки хищно сияющий нож и принялся проворно нарезать все, что следовало нарезать. Уже через несколько минут Кира, забравшись на стул с ногами, торопливо жевала, сетуя, что не умеет есть по-македонски, запуская ложки сразу в две банки одновременно, и Вадим, поглощавший большой бутерброд с ветчиной, довольно улыбался, словно добрый дядюшка, приютивший в рождественскую ночь голодную сиротку.

Постепенно голодный ажиотаж сошел на нет, и на столе осталось только вино. Кира, держа в руке бокал, подошла к окну и осторожно отодвинула край плотной занавески. Задумчиво посмотрела на темные окна своей квартиры и только сейчас вспомнила о Стасе. После такого количества водки брат еще долго проспит… но все равно это ничего не значит. Ее время заканчивается.

— Скоро рассвет, — негромко сказала она и отвернулась от окна. — И мне нужно будет уходить?

Вадим кивнул, не глядя на нее, и внезапно Кире подумалось, что уйди она прямо сейчас — он будет рад этому.

— Ты не следишь за волосами — у тебя уже видны темные корни.

Он машинально провел ладонью по голове и кивнул.

— Да, надо исправить… Кира, ты должна понять, что я не собираюсь отказываться от своего образа жизни.

— Везде или только, пока тебя видят, — она повела рукой на окно, — их глаза?

— Я… — начал было Вадим, но Кира перебила его с внезапной яростью:

— Если сейчас ты скажешь: «Все это было очень мило, но… и вообще все это большая ошибка…» — и тому подобное тра-та-та, я разобью об твою голову всю технику, которую найду в этой квартире!