Миры Империума - Кейт Лаумер

На вид ему было около пятидесяти — мешки под глазами, густые седые волосы, добродушно-усталое выражение лица, пронзительные черные глаза под старомодными очками, штатский костюм, тонкие пальцы без перстней.

— Сожалею о тех неудобствах, которые вам пришлось пережить, милорд,— сказал он на чистом ново-нормандском без следа французского акцента. Голос у него был низкий, словно у лягушки-быка.— Учитывая, что дело не терпит отлагательства, я попросил, чтобы вас препроводили прямо ко мне. Разговор между нами вполне мог бы разрешить неприятную ситуацию, имеющую место на данный момент.

— А что по этому поводу думает генерал ван Рузвельт? — спросил я. Сам по себе вопрос ничего не значил — я лишь закидывал удочку.

— Некоторые из моих лейтенантов чересчур усердны,— загадочно ответил он.— Ничего не поделаешь. Однако в данный момент дело важнее всего. Ваша милость, его величество наделил меня полномочиями достойно вознаградить его верноподданных вассалов, поддерживающих его усилия по наведению спокойствия и порядка. В их числе большая внутренняя автономия для острова, высокие посты для тех, кто их заслужил, снижение налогов и пошлин, пересмотр правил торговли, включая выдачу лицензий на импорт тем, кто зарекомендовал себя с положительной стороны. Для вас лично — королевский титул имперского принца провинции Новая Нормандия, включая поместья и жалованье, соответствующие вашему статусу. И естественно, признание вас полноправным наследником древних реликвий вашего рода.

— И что я должен для этого сделать? — спросил я.

— Вы будете назначены королевским указом на пост чрезвычайного маршала-миротворца Новой Нормандии. Вы выступите по телевидению и радио и призовете всех верноподданных новонормандцев вернуться в свои дома, а также убедите всех подданных его величества соблюдать законы, касающиеся собраний и ношения оружия. Короче говоря, вы поступите так, как, я уверен, подсказывает вам ваш здравый рассудок, свободный от давления со стороны подрывных элементов, и приложите все усилия к возвращению стабильности и порядка в обществе.

— Иными словами, я должен попросту предать британцев.

Гаррон сузил глаза и наклонился ко мне через стол.

— Не заставляйте меня зря терять время. Я уверен, что вы предпочтете мое предложение презренной смерти на допросе.

— Вы меня не убьете, месье Гаррон,— сказал я, стараясь сделать вид, будто сам в это верю.— Я ведь народный герой, не забывайте.

— Оставим всю эту чушь между нами,— бесстрастно проговорил Гаррон.— Ваш маскарад не вызывает у меня никаких сомнений. Не было никакой леди Эдвины, никакого тайного убежища в Шотландии, никакого побочного наследника Плантагенетов! Кто вы? Откуда вы взялись? Кто вас сюда послал?

— Кто бы я ни был,— ответил я,— я нужен вам целым и невредимым.

— Чушь. Современные методы убеждения основаны вовсе не на орудиях пыток. В конце концов вы выболтаете мне все, что я сочту нужным. Но если вы поступите так, как я вам велю, будут спасены многие жизни. Предложение его величества все еще в силе. Итак, кто вы? Кто вас послал?

— Если я не настоящий, то с чего вы взяли, будто мой ответ чем-то вам поможет?

— О вас уже разошлись слухи: мол, появился некто из древнего рода Плантагенетов, как и Ричард, но в отличие от последнего за ним не тянется хвост из просчетов и компромиссов. Если распространится известие о том, что вас убили, восстанут жители всех окрестных деревень и у меня не останется иного выхода, кроме как подавить мятеж.

— Вряд ли это будет легко. Повстанцы...

— Нет никаких повстанцев, никаких партизан, никаких мятежников. Все это фикция, которую сфабриковал я сам.— Он кивнул.— Да, я сам. Сопоставьте факты: волнения в Новой Нормандии нарастают уже в течение десятилетий, в особенности после Континентальной войны семнадцатого-девятнадцатого годов с налетами прусских дирижаблей и, мягко говоря, бесславного мира, который положил ей конец. Вновь возобновились старые крики о саксонском объединении — естественно, всего лишь идиотская чушь, основанная на воображаемых кровных узах. Мне необходима была сила, которая вновь вернула бы провинции под надежный контроль, и для этой роли прекрасно подходил герцог Ричард. Конечно, ведя достаточно свободный образ жизни, он основательно дискредитировал себя в глазах островитян, но благодаря воодушевляющему призыву следовать древним заветам народ начал объединяться вокруг него. А потом, когда уже вся Новая Нормандия поклялась бы безоговорочно ему повиноваться, должен был быть нанесен последний удар в виде «компромисса» — он получил бы все пустые почести, которых так желал, а революционный дух был бы усмирен в рамках мнимой автономии. Его убийство разрушило весь план, готовившийся в течение десяти лет.

— Вы сами его убили.

— Нет, его убил вовсе не я! Он был ценным орудием в наших руках, и если вы — кем бы вы ни были и каковыми бы ни были ваши первоначальные намерения — не окажетесь достаточно благоразумны для того, чтобы пойти на сотрудничество, впереди нас ждет настоящая трагедия!

— У вас есть доказательства?

— У меня есть печать герцога Ричарда, скрепляющая тайное соглашение между нами. У меня есть документы, подтверждающие денежные выплаты ему самому и агентам-провокаторам, якобы работавшим на его подпольную организацию. Конечно, они могут быть поддельными, но как я могу доказать обратное? Лучшее мое доказательство — очевидная логика моей версии событий, в противовес романтическому бреду, в который вас обманным путем заставили поверить! Поймите же, факты говорят сами за себя! Вам на блюдечке предлагают возможность за одну ночь подняться от неизвестности до всеобщего уважения!

Самое лучшее... единственное, что вы сейчас можете сделать,— это пойти на сотрудничество с нами!

— Я вам не верю. Мятежники вполне могут победить.

— Чушь.

Он показал на висевшую на стене карту, где через канал от Дюнкерка до Бреста были нацелены синие стрелки.

— Войска его величества сильны как никогда. Единственным исходом войны может стать полное уничтожение повстанцев, что не выгодно никому.

— Почему бы просто не дать британцам независимость и на этом успокоиться?

Гаррон устало покачал головой.

— Милорд, то, что вы предлагаете, есть и всегда было лишь экономической и политической фантазией. Эти острова в силу самой своей природы неспособны существовать самостоятельно. Сам их размер препятствует какой-либо иной роли, нежели нищая зависимая территория, не способная поддерживать сама себя и отданная на милость любой силы, которая пожелала бы ее захватить. Свободная Британия, как ее именуют фанатики,— несбыточная мечта. Нет, милорд, Франция никогда не пожертвует своими законными интересами, которые она здесь имеет, да, по сути, и не может это сделать. Впрочем, обсуждение подобных фантазий — лишь пустая трата времени. Вы слышали о милостивейшем предложении его величества. Пока мы тут сидим, время идет, с каждым мгновением приближая нас к грядущей трагедии. Примите предложение, и через час вы будете находиться в собственных апартаментах в городе, в должности главы местного магистрата Новой Нормандии, со всеми полагающимися почестями и привилегиями; если же откажетесь исполнить свой долг перед монархом, вас ждет печальный конец. Выбор за вами, милорд!