Война. 1941—1945 - Илья Эренбург

Красная Армия предстала пред миром как Освободительница не только потому, что, одерживая победы, она неустанно движется на запад, но и потому, что ее чаяния — это чаяния всех честных народов. Она никому не навязывает своих идей; но одно ее приближение, ее присутствие оживляет народы, как свежий ветер, как солнечный свет. Морские течения не «вмешиваются» в жизнь садов, но благодаря им в Тронхейме цветут розы. Мы видим, как просияла оскверненная фашизмом душа болгарского народа. Десятки лет болгары были на Балканах чужими жандармами, невольными поджигателями; и вот вместе с югославами они освобождают села Македонии. Разве это не чудо? Оно стало возможным потому, что на Балканы пришла Армия-освободительница. Нельзя без волнения читать о том, как жители заполярного Киркенеса уничтожили эшафот, на котором немцы казнили отважных норвежцев. Разве такое зрелище не высшая награда для наших солдат, которые, присягая Родине, тем самым присягают свободе и братству народов? В Ужгороде, в Белграде, в Люблине Красная Армия увидела слезы радости, которые прекраснее всех драгоценных каменьев.

Напрасно иные клеветники хотели восстановить против нас поляков. Мы не ищем в этой войне ни чужих земель, ни господства, ни суетного возвеличения. Когда-то Герцен писал о своих польских друзьях, которые остерегались всего русского: «Они ищут воскресения мертвых, мы же хотим поскорее схоронить своих». С тех пор многое изменилось: народы России давно похоронили своих палачей, которые были и палачами Польши; а зубры, переехавшие из польских пущ в дома Хемстеда, все еще жаждут воскресить призраки далекого прошлого. Но Польша и мир знают, что мы идем на запад с одной целью: освободить народы от их угнетателей. В одном польском городке девушка показала нашим бойцам пузырек с ядом, который носила при немцах на груди; она сказала: «Мы называли это счастьем жизни». Растоптав флакончик, она улыбнулась — впервые за долгие годы. При немцах счастьем ей казалась свобода умереть своей собственной смертью. Красная Армия принесла ей другое, великое счастье: свободу жить своей собственной жизнью.

В далеких от нас странах люди теперь знают цвет русской шинели и звезду на шапке, путеводную звезду. Париж понимает, что в его освобождении приняли участие герои Белоруссии, Молдавии, Польши, Литвы. Нелегок путь народов: годы затемнения сделали свое; пятая колонна не складывает оружия. Мы видим, как в маленькой Бельгии, которая восхищала нас героическим сопротивлением врагу, нашлись люди, которые куда больше боятся бельгийских патриотов, чем немецких наемников. Мы видим, как во Франции, спешно перекрасившись, предатели, спекулянты, мародеры заседают, произносят благородные речи и пытаются замаскировать свои сейфы ветками лавра. Измученные народы жаждут великого очищения, и в победах Красной Армии за тридевять земель от их городов они находят живительный источник. Из всех изречений Геббельса одно мне кажется разумным — он как-то заявил, что «1945 год не будет походить на 1918-й». Да, тогда Советская Россия была в колыбели, теперь она на переднем крае, и теперь народы не будут обмануты, они не будут обречены на новые страшные испытания.

Мир смотрит на Красную Армию, как на Освободительницу, потому что мы твердо решили поставить в конце этой трагедии не запятую, но хорошую отчетливую точку. Мы не для того идем в Берлин, чтобы дать Гитлеру пенсию, да и не для того, чтобы на его место поставить какого-нибудь благообразного генерала или велеречивого маклера. Мы твердо решили раз и навсегда покончить с очагом заразы. Для этого мало кабинетных рассуждений, для этого необходим тот справедливый гнев, который накопился в сердце нашего народа.

Газета «Ньюс кроникл» недавно напечатала рассказ английского учителя, в годы войны занимавшегося с детьми интернированных гитлеровцев. Оказывается, учителя решили быть сверхджентльменами: они давали детям учебники, присланные из Германии, игрушки со свастикой. Детей в школе было шестьдесят — от 5 до 14 лет. Учитель скорбно отмечает, что на уроках рисования эти маленькие гитлеровцы рисовали исключительно бомбардировку английских городов немецкими самолетами, а на переменках играли в «расстрел» заложников. Опыт показателен: благодаря непонятной вежливости педагогов за четыре года англичане вырастили шестьдесят кандидатов в печники для нового Майданека или в прислугу для новых «фау». Мир смотрит на Красную Армию, как на Освободительницу, потому что мир твердо знает, что, когда Красная Армия займет Берлин или Дрезден, там таких школ не будет. Немецкие дети забудут о «забавах» их папаш. Мы не собираемся физически уничтожить всех немцев: мы не людоеды. Мы уничтожим только преступников, которые убивали детей, вешали, бесчинствовали, жгли. Остальные смогут искупить свое соучастие в преступлениях тяжелым, но честным трудом. Дети имеют право войти в новый мир: они не отвечают за грехи своих родителей; но мы их будем воспитывать не как волчат, и этим мы спасем мир от новых войн. Я убежден, что даже тот английский учитель, который четыре года выращивал людоедов, теперь смотрит с надеждой на штыки Красной Армии.

Сто лет тому назад Гейне писал:

«Немец похож на раба, повинующегося своему господину без помощи веревок, кнута, только по его слову, даже взгляду. Рабство в нем самом, в его душе; хуже материального рабства духовное рабство. Немцев нужно освободить внутренне, внешнее их освобождение не принесет никакой пользы».

За годы страшной войны мы хорошо изучили характер немецких захватчиков. Мы поняли, почему фашизм нашел столь благодарную почву в Германии. Мы, конечно, не стали сторонниками «расовой теории» и, как прежде, не склонны приписывать грехи народа его крови, но мы хотим освободить мир от зла. Для этого мы не только освободим народы от немецкого ига, мы освободим немцев от того гнусного, что они взрастили в себе. Мы не хотим ни рабовладельцев, ни рабов. Лечить Германию мы будем не витаминами и не валерьянкой, а хирургией.

20 ноября 1944 г.

Белокурая ведьма

Командующий немецкой армейской группой «Норд» обратился к своим фрицам со следующим приказом: «Илья Эренбург призывает азиатские народы «пить кровь немецких женщин». Илья Эренбург требует, чтобы азиатские народы наслаждались нашими женщинами: «Берите белокурых женщин — это ваша добыча». Илья Эренбург будит низменные инстинкты степи. Подлец тот, кто отступит, ибо немецкие солдаты теперь защищают своих собственных жен».

Когда-то немцы подделывали документы государственной важности. Они докатились до того, что подделывают мои статьи. Цитаты, которые немецкий генерал приписывает мне, выдают автора: только немец способен сочинить подобную пакость.

Фрицы — это профессиональные насильники, это блудодеи с солидным стажем, это потомственные павианы. Они загрязнили всю Европу. Напрасно генерал уверяет, что мы идем в Германию за немецкими самками. Нас привлекают не гретхен, а те фрицы, которые оскорбляли наших женщин, и мы говорим напрямик, что этим немцам не будет пощады. Что касается немок, то они вызывают в нас одно чувство: брезгливость. Мы презираем немок за то, что они — матери, жены и сестры палачей. Мы презираем немок за то, что они писали своим сыновьям, мужьям и братьям: «Пришли твоей куколке хорошенькую шубку». Мы презираем немок за то, что они воровки и хипесницы.

Нам не нужны белокурые гиены. Мы идем в Германию за другим: за Германией. И этой белокурой ведьме несдобровать.

25 ноября 1944 г.

Герои «Нормандии»

Узнав о присвоении двум молодым французам самого почетного звания, существующего теперь в России, Героя Советского Союза, многие призадумаются. Дело не только в орденах на груди храбрецов, дело в морали истории. Я не стану спрашивать: думал ли виконт де ла Пуап, что его сын будет именоваться Героем Советского Союза? Но я спрошу: думали ли в дни Мюнхена рядовые французы, что дружба двух народов, казалось разъединенная ржой клеветы и недоверия, будет скреплена кровью и станет неодолимой? Присвоение двум французским летчикам высокого звания — не только справедливая награда двум отважным летчикам, это символ дружбы двух великих народов.

Я хочу еще раз напомнить о том, когда именно к нам приехала первая группа летчиков «Нормандия», среди которых были Марсель Альбер и Роллан де ла Пуап. Это было осенью 1942 года. Теперь мы в Венгрии и Восточной Пруссии, а тогда немцы были на Волге и на Кавказе. Решение о создании французской авиачасти, которая должна сражаться в России, было принято незадолго до того — летом 1942 года. Тогда немцы стремительно продвигались на восток. О, разумеется, теперь у Советской России нет недостатка в друзьях, ведь Сталинград позади, все уже проверено и взвешено. За столом победителей всегда тесно. Но мы умеем отличать друзей в беде от людей, пришедших «на огонек» победных салютов. Сражающаяся Франция была с нами в лето и в осень 1942 года — до Балкан, до Немана, до Днепра и до Сталинграда. Тогда-то приехали к нам летчики «Нормандии», и я помню, как с ними я слушал по радио первые сводки нашего зимнего наступления на Дону. Потом «Нормандия» принимала участие в крупнейших операциях у Орла, у Смоленска, у Березины, у Немана. Дело, конечно, не в арифметике: что значила группа даже самых умелых и самых отчаянных летчиков в гигантских битвах, где миллионы столкнулись с миллионами? Дело в дружбе, в том душевном движении, которое дороже народам всех речей и всех деклараций, дело в этой крови, которая была пролита на русской земле. И никогда Россия не забудет, что французы, летчики «Нормандии», пришли к нам до Сталинграда.