Некромант по вызову - Александра Лисина

Мебели тут почти не оказалось, за исключение секционного стола, где неподвижно лежало обнаженное мужское тело, наполовину наполненного водой ведра и старого, покосившегося табурета, возле которого были свалены в гору битком набитые книгами сумки.

Хозяева сумок тоже нашлись. В количестве аж пяти штук — бледные, но при этом решительно настроенные и твердо уверенные в том, что предстоящее дело важнее трясущихся коленок. Четверо из них, низко опустив вихрастые головы, стояли вокруг трупа… ну, я надеюсь, что это был именно труп… опоясавшись длинными кожаными фартуками, покрытыми бурыми разводами, и держа в руках устрашающего вида ножи, щипцы, а один — даже двузубую вилку. Тогда как пятый, низко наклонившись над телом, ожесточенно пытался продавить неподатливую грудину мертвеца, пиля ее, судя по раздававшимся звукам, самой старой и тупой пилой, которая только нашлась поблизости.

Хорошо еще, топора нигде не валялось. А то, небось, к изучению головного мозга адепты приступили бы немедленно. Путем нехитрых манипуляций с черепной коробкой трупа.

— Эй, а что это вы тут делаете? — осведомился я, бесшумно зайдя в комнатушку.

Заслышав мой голос, мальчишки дружно вздрогнули и резко подняли головы, а у пилящего субъекта от неожиданности выпала из рук пила. С громким лязгом окровавленный инструмент грохнулся на пол, породив мерзкое эхо, и окрасил давно немытый пол свежими алыми разводами.

— О, вскрываете! — вытянув шею и оценив по достоинству измочаленные ребра, догадался я. — И как? Получается?

— Не очень, — хмуро ответил пилильщик и, наклонившись, поднял с пола орудие пытки.

— «Темные»? — предположил я, не увидев закрытых фартуками эмблем. — Второй курс?

— С чего ты взял? — заносчиво спросил тот же парнишка. Худенький, светленький, носастый, серо-зеленый весь, но настроенный более чем агрессивно. Да и пила с прилипшими к зубьям кусочками костей выглядела внушительно.

Я хмыкнул.

— На первом курсе «темные» обучаются Целительскому делу вместе с мастерами, а у тех по расписанию занятие в Лечебнице только послезавтра. Третий курс относится к трупам более спокойно, а четвертый никогда не начал бы вскрытие с распиливания грудины или переломов ребер. Пятый — тем более. Ну а «светлыми» вы не можете быть по определению — у них процесс обучения построен иначе.

— Ты сам-то кто такой? — недобро спросил второй паренек, сжимая в руках громадные щипцы.

— Обработка у меня тут. А вы почему одни на занятии?

Мальчишка подумал, а потом, так и не увидев во мне явной угрозы, неохотно опустил щипцы. Хотя на моих белых грифонов все равно смотрел настороженно.

— Мастер Ворг занят. Работает наверху. А нам велел определить причину смерти этого человека.

— У вас же первое занятие, — озадачился я. — Почему он не показал вам хотя бы основы?

— Он пообещал, что кого-нибудь пришлет… вероятно, имея в виду тебя?

Я на мгновение задумался, а потом пожал плечами.

— Получается, так.

— Чтобы нас учил какой-то «светлый»?! — презрительно фыркнул белобрысый любитель пил. Остальные трое мальчишек согласно кивнули. — Да Ворг окончательно свихнулся!

Я улыбнулся и прошел к дальней стене, где ровным рядком висели замызганные, старые и весьма неприятного вида фартуки.

— Не нужно задевать уважаемого мастера, — заметил, скидывая сумку в общую кучу. — Ни физически, ни просто словами. Кто знает, какие тут витают заклятия? Может, он нас сейчас прекрасно слышит?

Адепты тревожно переглянулись, а я, выбрав самый чистый фартук, неторопливо его подвязал и, обойдя стол по кругу, занял место белобрысого.

— Мастеру не до нас, — неуверенно послышалось мне в спину. — Он, когда работает, никого и ничего не замечает.

— Все может быть, — рассеянно откликнулся я, изучая следы надругательства над трупом. — А может и не быть… ты готов рискнуть и остаться на отработку из-за чрезмерно длинного языка?

— Да пошел ты… — буркнул мгновенно насупившийся парнишка.

Я только головой покачал и, кинув на неуверенно переминающихся мэтров строгий взгляд, сухо велел:

— Подойдите ближе. Оттуда вы ничего толком не увидите, — а когда они неохотно сделали шаг вперед, протянул руку. — Щипцы отдай.

Второй паренек, оказавшийся более сговорчивым, послушно протянул свой инструмент и выжидательно замер. Невысокий, крепко сбитый, со спокойным лицом и на редкость цепким взглядом… хороший из него может получиться мэтр. Внимательный, проницательный и неглупый. Таких надо беречь и учить всему, что только можно. Особенно, если они сами этого хотят.

— Убери, — указал я ему на накрывающую ноги мертвеца окровавленную простыню. — Мешать будет.

Тот послушно стащил с тела мятую ткань, а я удовлетворенно кивнул.

— Молодец. Тебя как звать?

— Верен.

— Рад знакомству, Верен. Что ты можешь рассказать нам о трупе?

Мальчик нервно оглядел лежащее между нами тело и дернул плечом.

— Мужик. Еще не старый, но уже и не молодой. Снаружи мы его уже осматривали — ран вроде нет…

— Вроде или же нет? — уточнил я, не торопясь приступать к вскрытию.

— Нет. Руки и ноги целы, кости — тоже, на голове крови не видно, — буркнул Верен, а затем хмуро указал на красующиеся на нижней части тела синюшно-багровые пятна. — Это ведь просто трупные изменения, да? Они у него по всей спине идут. Я такое уже видел, когда папку на селе хоронил.

Я одобрительно прищелкнул языком.

— Мне нравится твоя выдержка, Верен. Если тебе больше нечего сказать о теле, то возьми нож и сделай вертикальный надрез в ямке между ключицами.

— Я что-то упустил? — тут же насторожился парень.

Ну вот! Я же говорил, что он — умница!

— Есть немного, — наклонившись и оттянув нижнюю губу мертвеца, я наскоро осмотрел его рот, затем по очереди приподнял веки, попытался согнуть пальцы на руке, внимательно ощупал кости лица и черепа, ощупал шею, а затем улыбнулся. — Судя по состоянию зубов, это был довольно бедный человек… и не самый добропорядочный.

— Добропорядочного нам бы сюда не подложили, — фыркнул тихонько белобрысый. — Да и богатенького бы не дали распотрошить.

— Тоже верно. Кстати, у этого типа выбито несколько зубов… причем задолго до смерти… пару раз были сломаны кости носа… есть несколько рубцов на затылке и немало шрамов на теле, которые позволяют предположительно назвать его возможную профессию.

— Вор? — тут же навострили уши мальчишки и, позабыв про то, что «светлый», наперебой выпалили свои догадки:

— Солдат!

— Каторжник!

— Наемный убийца!

— Может, и так, — согласился я и вопросительно посмотрел на хлопающую глазами троицу. — Но если вы правы, то убийцей он был неважным — Гильдия обычно более внимательно относится к своим членами и не позволяет им так опуститься. Хотя, возможно, когда-то наш друг серьезно напортачил и вынужденно залег на дно, надолго отказавшись от заказов. Но и в этом случае было бы более логично, если его отыскали свои, и тогда картинка выглядела бы несколько иначе. Что еще важно? Оставшиеся зубы находятся в плохом состоянии — он явно не слишком хорошо питался в последние годы. Кожа морщинистая, дряблая — он явно быстро похудел. Но мышцы все еще достаточно рельефны, чтобы считать, что он был, скорее, работником физического труда, нежели каким-то казначеем или неудачливым торговцем. На коже наколок нет, так что о каторжанине, скорее всего, речи не идет. А вот смертельных и видимых глазом травм действительно не наблюдается. Так что предварительно можно сказать, что если его и убили, то не обычным колюще-режущим инструментом… кстати, вас как звать-то?

— Петер, — почти без промедления отозвался крайний слева — тощий, почти как я, пацан с большими, кажущимися вечно удивленными глазами.

— Грош, — сразу за ним откликнулся средний — хмурого вида крепыш с упрямо выдвинутым вперед подбородком. — А это Молчун. Он почти ничего не говорит. Даже нам. Поэтому спрашивать бесполезно.

Я посмотрел на болезненно худого, какого-то утонченно-хилого сопляка, отличающегося тонкими чертами лица и определенными признаками ПОРОДЫ, и кивнул. После чего указал Верену на горло мертвеца и уточнил:

— Справишься?

Мальчик кинул обеспокоенный взгляд на застывших рядом друзей, на лицах которых появилось странное выражение, а затем резко выдохнул и резким движением взял со стола лекарский нож. После чего подошел к трупу, выразительно сглотнул и, приставив к его горлу острое лезвие, неуверенно нажал.

— Чуть левее, — аккуратно подправив его руку, посоветовал я. — И сильнее… вот так. Кто из вас знает, что такое единый вертикальный разрез?

— Это когда от глотки до за… паха, что ль? — пробормотал белобрысый.

— Верно, — поощрительно улыбнулся я.

— Меня, между прочим, Шарком зовут, — недовольно буркнул он и тут же отвел глаза. — Шарк де Гадж.