Ермак. Война - Игорь Валериев

Гвардеец перевёл слова, хотя о смысле фразы Коджон уже догадался. То, что его в Чхунчхоне ждёт полковник Ким, было радостной новостью, так как этому офицеру император доверял.

– Сколько у вас с собой воинов? – поинтересовался Коджон, а его вопрос тут же перевёл гвардеец.

– Усиленная казачья сотня – сто пятьдесят шашек при пяти пулемётах Максима и десяти пулемётах Мадсена, – бодро ответил зауряд-хорунжий, а гвардейцы удивленно и уважительно переглянулись между собой.

– А как вы нас нашли? – задал Коджон волновавший его вопрос.

– Сначала по следам отряда, который вёл ваши поиски, а уничтожив его, уже по вашим следам. У меня в сотне есть хорошие следопыты, – спокойно ответил Верхотуров. – И нам надо поторопиться: японцы могут отправить в Чхунчхон ещё один отряд. Как нам рассказали пленные, генерал Куроки, принявший на себя командование объединёнными японскими армиями, отдал приказ найти вас и живым привезти в Сеул.

– Тогда не будем терять времени, – после секундной заминки произнёс корейский император.

Глава 19. Хоккайдо

Понять восточного человека совсем не сложно: он уважает сильного и гнёт слабого, боится же только гнева своего Бога, да и то временами, как и все мы. Победить японцев можно, только если усвоить эту нехитрую истину – покажи себя сильным и безжалостным.

Именно поэтому после разговора с адмиралом Алексеевым я направил Николаю II шифрованную телеграмму по поводу бомбардировки порта Отару, почти пригорода Саппоро, с использованием зажигательных бомб, а потом Токио, но уже только бомбами-снарядами. Про отправку ещё одного дирижабля в Варшаву также отписал.

Ответ пришёл через несколько часов. Мне было приказано отбыть во Владивосток и начать изготовление зажигательных бомб. Через неделю туда придут эшелоны с дирижаблем, оборудованием для его эксплуатации, а также десяти– и двенадцатидюймовые бомбы-снаряды.

По прибытии в город выяснил, что с бензином, керосином и гудроном нет никаких проблем, с металлическими бочками – тоже, хоть двадцати-, хоть тридцати-, хоть сорокаведёрные выбирай. Оставалось только разобраться с конструкцией самой бомбы.

То, что я говорил Евгению Ивановичу о совместном использовании бочки с зажигательной смесью и бомбы-снаряда, было, естественно, неэффективно. Вероятность того, что бочка и снаряд упадут рядом и взрыв последнего воспламенит разлившуюся смесь, была маловероятной. Слишком разная у них аэродинамика. Соединить их вместе? Не представляю, как добиться стабилизации в полёте такой конструкции, чтобы сработал взрыватель снаряда при ударе о землю.

Поэтому необходимо было создать именно самостоятельную зажигательную бомбу, которая должна была взрываться в воздухе, распыляя огненную смесь. Не объемный взрыв, конечно, но тоже неплохо. А японцам, видимо, судьба, чтобы на них испытывали новые бомбы. В моём прошлом-будущем – ядерную, здесь и сейчас – зажигательную.

Поковырявшись в своей памяти, вспомнил про бочковую бомбу, которая применялась в Сирии во время гражданской войны, начавшейся, кажется, в 2011 году. Тогда в арсенале сирийской армии быстро иссякли ракеты «воздух – земля», и надо было найти простое и дешевое средство для ударов по повстанцам с воздуха. Им и стала бочковая бомба.

На одном из распространённых в Интернете видео смотрел, как сирийский солдат поджигает фитиль бомбы-бочки от сигареты, а потом выталкивает её из вертолёта. Задержка взрыва, как понял, рассчитывалась на подрыв бомбы незадолго до падения на землю, но на практике они часто взрывались высоко в воздухе или разрушались при падении.

Потом конструкция бомб была усовершенствована, по слухам, с иранской помощью: были добавлены стабилизаторы и контактные взрыватели. В отличие от большинства авиабомб, бочковые бомбы получили не четыре стабилизатора, а три, что облегчало их размещение на полу вертолёта.

Так что с конструкцией, с зажигательной смесью и необходимым зарядом для подрыва всё было понятно, осталось придумать запал. Одно дело – поджечь фитиль у одной бочковой бомбы, другое дело – у нескольких десятков. И как рассчитать время подрыва?

Когда начали создавать дирижабль, который планировали использовать в военных целях, всё, что я помнил про теорию бомбометания с горизонтального полёта, рассказал академику Жуковскому. По моему мнению, только Николай Егорович мог в короткое время разработать хоть какой-то прицел, с помощью которого можно было бы попасть бомбами с высоты в две-три версты хотя бы в квадрат километр на километр. А для этого надо было определить начальные условия бомбометания, время падения бомбы и расстояние её относа, определяющееся аэродинамическими свойствами бомбы. А десяти– или двенадцатидюймовый снаряд, к которому приделали стабилизаторы, – это не сорокаведёрная бочка, пусть и имеющая стабилизаторы.

Ладно, моё дело – бочковую бомбу придумать и как её в воздухе подорвать, а о времени горения запала и о точности попадания пусть другие думают. Надо будет Жуковскому телеграмму отправить, чтобы срочно кого-нибудь из своих учеников со светлой головой и знакомых с этой темой прислал. Сам я с этим точно не справлюсь.

Для одновременного срабатывания запала при сбросе ничего лучше «верёвки» не придумал. «Верёвка» – это специальный фал, закрепленный в самолёте, который при десантировании открывает ранец парашюта и высвобождает шаровый вытяжной парашют. ШВП также используется для стабилизации полета десантника до открытия основного парашюта. Тому остается только вывалиться из самолёта и несколько секунд побыть в состоянии свободного полёта.

Кстати, в этом мире парашюты уже есть. Чего стоят только подвесные парашюты, с которыми прыгают с воздушного шара российские подданные Юзеф и Станислав Древницкие и их сноха Ольга. Точнее, Станислав погиб, Ольге запретил прыгать после этого муж, и сейчас со своими выступлениями по России разъезжает только Юзеф. Но то, на чем прыгал Древницкий, было далеко не ранцевым парашютом, поэтому и пришлось мне побеспокоиться о безопасности первых пилотов дирижабля и самолётов.

В своё время пришлось попрыгать, хотя десантирование с парашютом не является основным средством доставки спецназа к месту операции. Куда чаще это делается с помощью вертолёта, а ещё чаще просто ножками. Тем не менее в нашей бригаде мы прыгали минимум десять раз в год. При этом половина прыжков проходили с элементами повышенной сложности. То есть пять раз прыгаешь в своё удовольствие – на аэродром. А ещё пять – на воду, лес, при сильном ветре, ночью и так далее.

Самому мне испытать ранцевый парашют Ники запретил в категорическом порядке, пришлось привлечь Юзефа Древницкого, который с удовольствием согласился и был лично Николаем II пожалован после первого прыжка перстнем с вензелевым изображением императора и премией в тысячу рублей.

Но ещё больше Юзеф обрадовался тому, что после двадцати контрольных прыжков он будет привлечён на службу в Аналитический центр первым инструктором по парашютной подготовке российского воздушного флота с очень приличным окладом. Его, можно сказать, цирковые выступления по прыжкам с