Ермак. Война - Игорь Валериев

месяц планируется высадка на остров Хоккайдо, и мы должны будем по плану перебросить туда 1-й и 2-й Сибирские корпуса. А для этого необходимо покончить с японцами в Корее, – раздражённо произнёс Алексеев. – А в сложившейся ситуации у нас не хватает превосходства в силах, чтобы разом разгромить две японские армии.

Адмирал резко поднялся из-за стола, дошёл до окна, посмотрев в которое, вернулся обратно к столу.

– Даже если подтянем к Пхеньяну все стрелковые корпуса и артиллерию второй нашей Маньчжурской армии, на что необходимо время, всё равно не получим и трёхкратного превосходства. А ещё через пару недель наступит распутица, если не раньше. Какая здесь переброска войск?! – Алексеев сел за столик и раздраженно хлопнул по нему ладонью так, что чашки подпрыгнули.

– Евгений Иванович, вот я и говорю: может, не будем торопиться? Удержать от вторжения в Маньчжурию эту группу войск мы сможем. Сроки высадки на Хоккайдо можно пересмотреть, тем более у меня тут интересная мысль возникла, как сильно напугать японцев. Правда, нас тут же во всём мире обзовут варварами и убийцами, – я замолчал, уставившись в стену, ибо пришла мне в голову мысль использовать для бомбардировки японских городов что-то типа напалма. Вспомнив кинокадры войны во Вьетнаме, где америкосы его использовали, непроизвольно передёрнул плечами.

– И что за мысль? – заинтересованно спросил Алексеев.

– Греческий огонь, – кратко ответил я.

– Причём тут греческий огонь, Тимофей Васильевич? – удивился адмирал.

– Ну, не совсем греческий огонь, Евгений Иванович, а что-то похожее. Один из членов Бакинской ячейки социал-демократов полгода назад предложил во время волнений использовать смесь бензина и гудрона, который в определённых пропорциях заливается в стеклянную посуду. Перед броском фитиль из тряпки поджигается, бутылка бросается, разбивается, смесь вспыхивает. И водой её не погасить. Мы на полигоне центра проводили испытания. Страшная вещь получается, – я сделал паузу, которой тут же воспользовался адмирал.

– И как вы этим хотите напугать японцев?

– Дирижабль и тридцать пять зарядов, состоящих из металлической бочки на двадцать вёдер с этой смесью и десятидюймовой бомбой. Дома в Японии из дерева да бумажной ткани сделаны. Вот и представьте, какой ад на земле возникнет, когда такие заряды упадут сверху, – я закончил и посмотрел на генерал-губернатора.

– Это ужасное оружие, Тимофей Васильевич. И бомбить мирное население – это… – адмирал не закончил фразу и замолчал, вновь уперев взгляд в столешницу.

Где-то минуту мы просидели в полной тишине, а потом Евгений Иванович спросил:

– Император знает о таком оружии?

– Нет, мне это только что в голову пришло. Я прикинул, что если такими зарядами отбомбиться, например, по порту Саппоро, потом обычными бомбами по Токио, как бы делая намёк микадо о возможной бомбардировке и другими зарядами, то это должно подтолкнуть японское правительство к мирным переговорам на наших условиях. А можно второй, почти готовый дирижабль отправить в Варшаву, от неё до Лондона столько же вёрст, сколько от Владивостока до Токио. Думаю, это охладит горячие головы в английском правительстве.

– А что помешает тем же японцам и англичанам сделать такие же дирижабли с такими же бомбами и ударить по нашим городам? – перебил меня Алексеев.

– Противовоздушная оборона, состоящая из орудий, которые будут способны поражать такие цели, и из самолётов, которые будут такие дирижабли уничтожать в воздухе. Пока в этом вопросе мы обгоняем все страны.

– Вот именно, Тимофей Васильевич, ключевое слово пока, – произнёс адмирал, замолчал и как-то нахохлился в кресле.

Я смотрел на этого шестидесятилетнего человека и понимал, насколько тяжело ему принять то, что я сейчас предложил. С учётом того, что он не может реально представить, какой это будет Армагеддон, потому что этого пока никто в этом мире и не видел.

– Знаете что, Тимофей Васильевич, а не выпить ли нам адмиральского чая? Что-то душа запросила, – Алексеев посмотрел на меня глазами больного человека. – Не хочу я такой войны видеть, но, вернее всего, придётся.

* * *

Император Коджон сидел на раскладном стуле и, закрыв глаза, слушал, как капли дождя стучат по крыше палатки. Тяжело вздохнув, император подумал, что в такой ситуации он за свою жизнь ещё не оказывался никогда, хотя пережил очень многое: и правление отца, Тэвонгуна, и солдатский бунт под его руководством, и государственный переворот Ким Ок Кюна, и крестьянское восстание Тонхак, и китайско-японскую войну на территории его империи, и японское правление, и убийство жены – императрицы Мёнсон, и полную оккупацию японскими войсками страны после начала русско-японской войны. И вот сейчас боевые действия уже между русскими и японцами войсками ведутся на территории империи Тэхан, то есть «Великий Хан».

Двадцать третьего февраля русские войска вступили на территорию Кореи, переправившись через реку Ялу, а также при поддержке Порт-Артурской эскадры высадив части третьего армейского корпуса в Чемульпо. Небольшой японский гарнизон в Сеуле не смог противостоять силам русских. Командир корпуса генерал-лейтенант Мылов довёл до Коджона, что захват Сеула – временная мера, необходимая для разгрома японских войск в Корее. Как-либо влиять на внутреннюю и внешнюю политику императора и корейского правительства русские не намерены.

Позже от императора Николая II пришло письмо, в котором он сообщил, что как только война с Японией закончится, русские войска будут выведены с территории Кореи. Вводить протекторат над империей Тэхан русский император не намерен, а желает видеть в империи доброго соседа.

Также генерал Мылов рассказал и о военных планах по боевым действиям русских войск в Корее. К сожалению, они сразу же были нарушены перемещениями японских частей под командованием генералов Куроки и Оку. Как результат, третьего марта оставшиеся части 1-й и 2-й японских армий заняли Пхеньян, где в течение двух недель отбивались от ударов русских войск, а потом воины микадо двинулись на Сеул.

Генерал Мылов сразу довёл до Коджона, что его войска не смогут остановить японцев, лишь немного их потреплют на устроенных позициях на переправе через реку Имиджинган и у города Коян, где русские успели выкопать три линии окопов и соорудить артиллерийские позиции. После этого части корпуса отойдут в горные массивы к городам Янджу, Ыйджонбу и Намъянджу, где будут ждать подхода своих основных сил.

Безопасность императора в Сеуле русские войска обеспечить не смогут, но русское командование предлагает переправить Коджона, его родных и приближённых в Порт-Артур. После того как японцы уйдут из Сеула, императора и его свиту привезут обратно. Оставаться в столице опасно с учётом того, какая информация приходит из Пхеньяна.

А там во время осады японцы наконец-то показали своё истинное лицо. Когда продовольствия стало не хватать, а его надо было ещё набрать и для перехода до Сеула,