Сборник "Круг Земель" - Александр Зорич

Воин был неподвижен, словно бы стоял в дозоре или таился в засаде. Он как будто ожидал чего-то. Но вот чего – понять было невозможно. На шее его висела обширная золотая цепь, а в его левом ухе блистало такое же массивное кольцо. Лицо воина было скрыто короткой маской – такие охотно носят алустральские кормчие, чтобы защитить от свирепого ветра свое лицо. Одни глаза оставались открыты любопытному взору, но в них Герфегест не смог прочесть ничего, кроме Знаков Великой Пустоты.

Осторожно, чтобы не спугнуть отражение воина, Герфегест обернулся туда, где, по естественным законам бытия, преподанным некогда его дядей Теппур-том Конгетларом, должен был бы находиться отражаемый предмет. Но воина, казалось, не было. Герфегест взглянул на бурый песок, покрывавший поверхность острова. Вот оно. Песок, девственно ровным слоем застилавший поверхность, был несколько примят. Примят, потому что именно там стоял воин-невидимка.

Киммерин была рядом и тоже рассматривала воина, отраженного лживым зеркалом Блуждающего Озера. Во взгляде ее была отрешенность и полная покорность судьбе. Похоже, она уже начинала жалеть о том, чему так обрадовалась, когда ее упругую грудь стиснул в нечаянном объятии Герфегест Конгетлар.

– Эй, вы там! – заорал с берега Горхла. – Что вы стоите как каменные – сделайте что-нибудь!

Горхле вторил истерический смех Двалары.

Видимо, Горхла и Двалара, уже давно ожидавшие самого худшего, решили избавиться от напряжения, задействовав голосовые связки. Пояс Усопших явно был способен сделать из самых стойких воинов истерических дочерей раздобревшего купечества, лишенных воли, достоинства и сдержанности.

Но Герфегест не слушал – ибо неподвижное прежде отражение воина зашевелилось. Воин обнажал клинки.

Герфегест был зачарован – в Сармонтазаре не ковали такого оружия, каким славился Алустрал, а воин был вооружен настоящим произведением кузнечного искусства. Лезвия мечей были весьма и весьма длинны и имели ровные края. Сами клинки были отшлифованы до зеркального блеска и, насколько мог заметить Герфегест, облегчены орнаментом. Богато украшенная гарда была овальной формы и отлично прикрывала руку. «Кто выковал твои клинки?» – вот какой вопрос вертелся на языке Герфегеста, пока он следил за движениями воина, но он так и остался незаданным. Весь восторг Герфегеста спрессовался в одном-един-ственном мгновении бытия, ибо в следующее мгновение он обратился одухотворенной молнией, упоенной собственной мощью.

Путь Ветра помогает воину причаститься к непостижимости и быстротечности небесного эфира. Такова философия Пути. Идущий Путем Ветра может разрубить надвое падающую каплю оливкового масла и вложить меч в ножны до того, как обе половинки снова упадут на землю. Такова практика Пути. Герфегест вынул свой меч из ножен быстрее, чем воин-невидимка закончил движение по извлечению своей смертоносной пары клинков из висящих на спине ножен.

Киммерин, все еще не понимавшая, что происходит, стояла в стороне, напряженная, словно струна варанской арфы. Она знала только одно – сейчас произойдет нечто очень важное, поскольку не произойти просто не может.

Невидимка, уверенный в своей невидимости, похоже, не ожидал настоящего боя, а потому, когда меч Герфегеста, ни в чем не уступавший прекрасной паре клинков, послушных невидимой руке, обрушился на него в рубящем ударе, он едва успел уклониться. Герфегест посмотрел на отражение – кажется, ему удалось достать невидимку в плечо. И верно – на песок брызнули капли небесно-голубой жидкости.

Герфегест понимал, что положение, в котором он находится – наихудшее из возможных. И потому каждая секунда промедления будет стоить ему жизни.

«Са-ар!» – выкрикнул Герфегест и, опустившись на одно колено, выбросил меч далеко вперед.

На этот раз его выпад был отражен клинком невидимки – невидимым, но тем не менее весьма действенным. Теперь у Герфегеста не было возможности следить за отражением воина.

Он быстро вскочил и, переместившись в двойном прыжке на четыре шага правее, начал маневр, название которого пришло к нему на память лишь несколькими часами позже – «серая гадюка прыгает с ветви ясеня и разит свою жертву в горло». В горло. Именно в горло. Невидимка был ранен еще раз. Песок на месте схватки стал голубым – похоже, воин был не на шутку задет и терял много крови.

Но Герфегест не думал останавливаться на достигнутом. «Если ты поднял меч и решил убивать – забудь о пощаде» – так звучала одна из заповедей Пути Ветра. Но прикончить загадочного кормчего в коричневых одеждах теперь было не так-то легко – судя по следам на песке, он решил ретироваться с тем, чтобы потом поразить неуязвимого доселе Герфегеста в спину.

Герфегест остановился, пытаясь определить, где теперь воин-невидимка. Сражаясь, они слишком далеко отошли от воды, и теперь у Герфегеста не было возможности видеть его отражение. Следы на песке молчали. Наступила удручающая пауза, которая, однако, не продлилась дольше минуты. Она была прервана истошным криком Киммерин.

– Сзади, Герфегест! Он сзади, ложись на землю!

Не успел Герфегест дослушать девушку до конца, как его гибкое тело уже лежало на песке. Предательский удар в спину, задуманный невидимкой, поразил пустоту. «Человек Ветра должен быть быстр как сам ветер», – вспомнилось Герфегесту.

В мгновение ока он отбросил меч и извлек из ножен четыре метательных кинжала – один из них обязательно достигнет цели.

Четыре коренастых лезвия устремились в мнимую пустоту с характерным присвистом. Фонтан светло-голубой жидкости взмыл в небеса.

– Он мертв, – сказала Киммерин, приближаясь к Герфегесту, замершему, словно гадюка, чей прыжок с ясеневой ветки оказался во всех отношениях удачным.

11

Блуждающее Озеро ушло в небытие, как уходит все в этом мире. Но гораздо быстрее. После того как невидимый кормчий был сражен двумя из брошенных четырех метательными кинжалами Герфегеста, озеро истаяло на глазах. Как будто в земле вдруг открылись невидимые трещины, в которые разом ушла вся черная вода. Не разговаривая и не останавливаясь, отряд двинулся дальше. И только через десять часов пути Горхла предложил сделать привал.

В отношениях между Герфегестом и остальными, исключая разве что Киммерин, наметился некий надлом. Это чувствовали все – молчание было тягостным, продолжительным и зловещим.

– Не держи на меня зла, Герфегест, – сказал наконец Горхла, разминая свои короткие, но мощные ступни, измученные сапогами. – Я знаю. Рожденный в Наг-Туоле, твои чувства. Это низко – посылать девушку в жертву нелюдям Пояса Усопших. Я знаю это.