Дело совести (сборник) - Блиш Джеймс Бенджамин

Она улыбнулась Джеку. С ужасом и отвращением он увидел, что у нее под веками больше нет глаз - лишь холодное мерцание тени. Теперь она была полностью одета, как в самом начале, и с серьезным видом сделала реверанс.

— Жди меня… если, конечно, ты желаешь, чтобы я завтра пришла…

Он не хотел отвечать, но слова сами вышли из его уст:

— Да, хочу… о Боже…

Положив руки на свое зарытое одеждой лоно, она усмехнулась и внезапно обратилась в ничто, подобно лопнувшему мыльному пузырю; и рассвет нового дня всей тяжестью обрушился на Джека, словно целая гряда гор Святого Иоанна Богослова.

Доктор Штокхаузен скончался в день Святого Валентина. В течение трех суток хирурги со всего мира пытались спасти его после того, как он отравился йодной настойкой, но они не смогли ничего сделать. Операция и содержание в больнице были бесплатными; однако он умер, не сделав завещания, и его небольшое состояние — гонорары за книги и остатки полученной десять лет назад Нобелевской премии — оказалось замороженным на неопределенный срок. В оставленных им записках никакая комиссия, ни научная, ни юридическая, не могла отделить математику от немыслимого бреда. Были собраны средства для оказания помощи его внукам и разведенной дочери, но последняя книга, которую он не успел закончить, оказалась в духе его записок, и издатели не смогли найти коллегу, способного завершить этот труд. Сообщалось также, что мозг Штокхаузена собирались передать музею Немецкой Академии в Мюнхене, но также лишь после решения вопроса о завещании, однако через три дня после похорон Уэр узнал, что мозг и рукопись исчезли.

— Мархозиас мог взять их, — предположил Уэр. — Я не приказывал ему это, потому что не хотел причинять родственникам Альберта дополнительные страдания, помимо тех, которые неизбежно связаны с выполнением заказа. С другой стороны, я и не запрещал ему делать подобные вещи. Во всяком случае, заказ выполнен.

— Очень хорошо, — улыбнулся Бэйнс. Он был в приподнятом настроении. Из трех других человек, находившихся в кабинете Уэра, поскольку волшебник сказал, что нет возможности помешать присутствию отца Доменико, ни один не высказывал особой радости, но, в конце концов, лишь реакция Бэйнса имела значение, лишь его эмоциям Уэр уделял серьезное внимание.

— И гораздо быстрее, чем вы предполагали. Я вполне удовлетворен, — продолжал доктор Бэйнс, — и теперь готов обсудить с вами мой главный заказ, если, конечно, расположение планет и тому подобное не препятствует такому разговору.

— Планеты не оказывают особого действия на простое обсуждение, — сказал Уэр. — Они влияют лишь на специальные приготовления и, конечно, на сам эксперимент. А я достаточно отдохнул и готов слушать. По правде говоря, меня уже мучает любопытство. Пожалуйста, говорите.

— Я хотел бы выпустить из Ада всех основных демонов, чтобы они находились в Мире в течение одной ночи, а на рассвете или в другое приемлемое время, вернулись бы обратно. Не нужно давать им специальных поручений. Я хочу посмотреть, что они сделают, если им предоставить полную свободу действий.

— Безумие! — воскликнул отец Доменико, крестясь. — Этот человек явно одержимый!

— На сей раз я готов согласиться с вами, отче, — признался Уэр. — Но с одной оговоркой по поводу одержимости. Насколько мы теперь знаем, она заложена в самом характере. Скажите, доктор Бэйнс, чего вы ожидаете достичь столь грандиозным экспериментом?

— Экспериментом! — воскликнул отец Доменико, его лицо стало белым, как у покойника.

— Если вы способны лишь исполнять роль эха, отче, мы бы предпочли, чтобы вы сохраняли молчание, по крайней мере, до тех пор, пока не выяснится, о чем мы говорим.

— Я буду говорить все, что считаю необходимым, — сердито ответил отец Доменико. — То, что вы называете экспериментом, может оказаться началом Армагеддона!

— В таком случае вам надо радоваться, а не бояться, поскольку вы убеждены в победе вашей стороны, — заметил Уэр. — Но на самом деле такого риска нет. Конечно, результаты могут быть вполне апокалиптическими, но для Армагеддона требуется предварительное пришествие Антихриста, а я уверяю вас, что не являюсь им… и не вижу, кто бы еще в мире мог претендовать на такую роль. Итак, доктор Бэйнс, какой же цели вы желаете достичь благодаря этому?

— Благодаря этому — никакой, — мечтательно проговорил Бэйнс, словно захваченный дивным видением. — Только само это — ради одного эстетического интереса. Произведение искусства, если хотите. Гигантская картина, для которой мир служит холстом…

— А людская кровь красками, — добавил отец Доменико.

Уэр поднял руку ладонью к монаху.

— Я считал, — сказал он Бэйнсу, — что вы уже занимались подобным искусством и фактически продавали свои полотна.

— Продажа позволяла мне продолжать мои занятия, — ответил Бэйнс, но ему уже перестала нравиться такая метафора, хотя он сам ее предложил. — Взгляните на это с другой точки зрения, доктор Уэр. Грубо говоря, есть только два основных типа людей, которые занимаются продажей оружия: к первому относятся те, кто не имеет совести и рассматривает бизнес как средство получения большой прибыли, чтобы использовать ее для чего-то другого, подобно Джеку, а также те, которые имеют совесть, но не могут устоять перед деньгами или знанием, подобно доктору Гессу.

Оба сотрудника Бэйнса беспокойно пошевелились, но решили не оспаривать свои портреты.

— Второй тип составляют люди вроде меня — те, кто действительно получает удовольствие от управляемого разрушения и хаоса. Нас едва ли можно назвать садистами — разве только в том смысле, что каждый настоящий художник садист, поскольку проявляет большой интерес к страданиям — не только к своим собственным, но и к чужим, — ради конечного результата.

— Да, знакомый тип, — криво усмехнулся Уэр. — Кажется, праведный Роберт Фрост сказал, что картина Уистиера стоит большого количества пожилых дам.

— И инженеры бывают такие же, — продолжал Бэйнс с воодушевлением; он не думал почти ни о чем другом с тех пор, как принял участие в колдовстве. — Эту категорию я знаю гораздо лучше, чем художников, и, уверяю вас, большинство из них не сделают ничего нового, пока не получат некий толчок от разрушения старого. Обычный грабитель с пистолетом гораздо менее опасен, чем инженер с куском динамита. Однако в моем случае, как и в случае с инженером, ключевым словом является «контроль» — ив оружейном бизнесе оно выходит из употребления благодаря ядерному оружию.

Он продолжал, вкратце передав те мысли, которые пришли к нему, когда он ожидал смерти губернатора Рогана:

— Теперь вы можете видеть, что меня тут интересует. Предлагаемая акция является не бесконтрольным массовым уничтожением, а серией отдельных мелких по своим последствиям действий, каждое из которых будет интересно само по себе своей оригинальностью и неожиданностью. И они не примут тотальный характер благодаря ограниченности времени — всего двенадцать часов или даже меньше.

Отец Доменико наклонился вперед, обращаясь к Уэру:

— Теперь даже вам должно быть понятно, что ни одно человеческое существо, сколь бы грешным и самоуверенным оно ни было, не способно породить столь чудовищный замысел без прямого вмешательства Преисподней!

— Напротив, — возразил Уэр. — Доктор Бэйнс совершенно прав, большинство увлеченных своим делом светских людей помышляют о том же, только в несколько меньших масштабах. Для вашего успокоения, отче, поскольку я некоторым образом причастен к делам Преисподней, я проведу тщательную проверку. Но уверяю вас, что доктор Бэйнс отнюдь не одержим. Тем не менее здесь еще остаются кое-какие загадки. Доктор Бэйнс, мне кажется, вы выбрали для своего холста слишком большую кисть и могли бы получить желаемый эффект даже без моей помощи. Почему бы вам, к примеру, не удовлетвориться предстоящей русско-китайской войной?

Бэйнс с трудом сглотнул:

— Значит, она действительно произойдет?

— Весьма вероятно. Может быть, она, конечно, и не произойдет, но я бы не стал ставить на это. Скорее всего, большой ядерной войны не будет — три водородных бомбы, одна китайская, две советских плюс около двадцати плутониевых, а потом примерно год обычных боевых действий. Очевидно, ни одна из других стран не станет вмешиваться. Вам это известно, доктор Бэйнс, и, я думаю, вы останетесь довольны. В конце концов, к чему-то подобному и направлены усилия вашей фирмы.