Синий краб - Владислав Крапивин

Цикл этот после старательное авторской редактуры оказался сокращенным почти вдвое. Но, тем не менее, он все равно в какой-то мере может считаться полным, ибо довольно широко иллюстрирует поэтические усилия автора от младенчества до наших дней. Как автор сам относится к своим стихотворным трудам, честно сказано в подзаголовке А еще — в предисловии, которое я писал к одному из несостоявшихся сборников и которое вполне уместно напечатать здесь. Вот оно…

Автор этой книжки трезво отдает себе отчет, что никакой он не поэт. Почти все стихотворения сборника были написаны с «прикладной целью»: или как вставки в прозаическую книгу, или как песни для отряда «Каравелла» или — для любительских фильмов, или к какой-нибудь дате. И только в редких случаях — в силу какого-то эмоционального толчка. Исключение составляют лишь детские и юношеские стихи, когда почти каждый стремится излить душу в зарифмованных строчках.

Сам я на эти стихотворения смотрю не как на литературные произведения, а, скорее, как на страницы дневника — по ним можно вспомнить: что случалось в те или иные годы, чем жил, какие книги писал, какие снимал фильмы и строил парусники с мальчишками и девчонками из флотилии «Каравелла».

К сожалению, всё найти и вспомнить не удалось. В этом стихотворном собрании навеки останется существенный пробел: в нем нет любовной лирики. Тетрадку с такими стихами я сжег в студенческие годы, очередной раз убедившись в непостоянности и вероломстве одной юной особы, которую считал дамой сердца. После этого поклялся стихов на такую тему больше не писать. И не писал, если только речь не шла о чистых чувствах книжных героев младшего и среднего школьного возраста. А ту тетрадку теперь жаль. Из нее вспоминаются лишь отрывки. Такие, например:

Остался день апрельский позади.Тебя я вновь по лужам проводил.И поздно ночью, погасив свечу,Лежу во тьме с улыбкой и молчу.Все сладко так внутри переплелось:Я вспоминаю шелк твоих волос,Тепло руки и голос: «Ну, пока…»И койка жестко давит мне бока…

Как видите, не шедевр. И никакой свечи не было, а была шестидесятиваттная лампочка в комнате, где я жил с друзьями— студентами, в частном доме на окраине Свердловска… Так что, может быть, и не беда, что тетрадки той нет… Жаль другого — того времени, когда была тетрадка…

Вместо вступления

Синий краб, синий крабСреди чёрных скал в тени,Синий краб — он приснился мне во сне.У него восемь лап,Две огромные клешниИ серебряные звёзды на спине.Рыбаки ловят рыб,Китобои бьют китов —Делом заняты с утра и до утра.Только я с той порыПозабыть про всё готов:Всё залив ищу, где водится мой краб.— Да зачем он тебе,Этот страшный зверь морской?С ним в беду очень просто угодить.У него ужасный вид,Он, наверно, ядовит —Ни сварить его, ни в банку посадить.— Сто ночей не усну,Буду думать всё о нем,Буду думать, буду плавать и грустить.Мне бы только взглянутьНа него одним глазком,Просто так — посмотреть и отпустить.

Часть первая

СТИХИ ШКОЛЬНЫХ

И СТУДЕНЧЕСКИХ ЛЕТ

* * *

Пашка — какашка,Рваная бумажка.

Это своё первое стихотворение автор приводит по памяти, так как в момент его создания он писал ещё неумело, печатными буквами. Строчки эти посвящены соседу Павлику Ш., который был на три года старше автора. При конфликтных ситуациях автор не раз исполнял их вслух, вследствие чего старшие члены семьи однажды приняли педагогические меры воздействия, не проявив дальновидности и не рассмотрев в юном авторе литературного дарования.

Свергнут царь и свергнута вся свита,Не владеть землёю паразитам.Знамя красное ярко горит,Власть Советов всегда победит.

Автор отдаёт себе отчёт в неактуальности (или наоборот, излишней актуальности — это смотря с каких позиций воспринимать) данных строчек в наше время. Но хочет напомнить, что все литературные произведения следует воспринимать с учётом той исторической обстановки, когда они создавались. А обстановка была такая: девятилетнему автору очень хотелось как-то отразить в своём творчестве грядущее 30-летие Октябрьской революции. Стихи были напечатаны в школьной стенгазете (семилетняя школа № 10, 3-й класс «А»), затем же, по некоторым данным, были отправлены в «Пионерскую правду» и опубликованы там. Сам автор этой публикации не видел, но слышал о ней от старших членов семьи и от своих приятелей, в том числе от Павлика Ш. (героя предыдущего стихотворения), который в данных обстоятельствах врать не стал бы.

Походная сибирская

Не обнять сибирское раздолье,Не окинуть взглядом тёмный бор.Тянется тайга по плоскогорьямК океану от Уральских гор.Светом пламенеющим восходаТрудный путь туриста освещён.Мы идём звериными тропами.Молодая жизнь в нас бьёт ключом.Не страшны нам горы и овраги,Не страшны нам топь и урелом.На пути стоящие преградыС песнею весёлой мы пройдём.Не обнять сибирские просторы,Не окинуть взглядом тёмный бор.Тянется Сибирь от океанаДо хребтов Уральских древних гор.

2 февраля, 4 марта 1952 г.

Тюмень

Ночь на рейде

Шуршит по гравию волна,Висят на рейде вымпела.Луны кораблик золотойПлывёт над тёмною волной.Наш парус нежно шевеляЧуть веет тихий ветерок,И шелестит, играя с ним,Над мачтой нашей вымпелок.На рейде нашем тишина.На гладком зеркале его,Мерцают звёзды и луна —Кораблик золотой.Как между двух морейплывётЧелнок наш небольшой.И с нами спутник молодой —Кораблик золотой.

8 марта 1952 г.

Тюмень

Утро

Было утро. Заря занималась.Над рекой голубел небосвод.И навстречу заре устремлялосьСиней лентой течение вод.На обрыве над самой рекоюСедоглавый свидетель веков,Монастырь, освещённый зарёю,Поднял стаю своих куполов.Вот и солнце поднялось, сверкая,Светом ярким облив облака;И от бликов совсем золотая,Засверкала вдруг ярко река.Солнце быстро своими лучамиРазогнало холодный туман,И с земли, разорвавшись кусками,Он упал в голубой океан.Утро! Утро! Земля ликовала:Лёгкий ветер листвою играл;Всё кругом уже жить начинало.Новый день над землёю вставал.

1953 г.

Тюмень

Голубой цветок

На опушке лесной под могучей соснойКрасоты рос цветочек чудесной.Каждый год он весной распускал венчик свой,Как кусочек лазури небесной.И любила сосна тот цветок голубойИ ждала его каждой весною,От палящих лучей, от ветров и дождейКаждый год заслоняла собою.Как-то раз над землёй пролетел ураганИ увидел цветок под сосною.Захотел ураган отобрать у сосны,Унести тот цветочек с собою.Полетел ураган, зашумел ураган,Засвистел, загудел, разгулялся,Налетел на цветок, но лесной великанНа защиту цветочка поднялся.И не смог ураган унести тот цветокИ в лесу обессиленный скрылся.А лесной великан над цветком голубым,Словно мать над ребёнком склонился…Снова солнце блестит в вышине голубой,И плывут облака золотые;И цветок полевой под могучей соснойРаспустил лепестки голубые.

1953 г.

Бобруйск[1]

Высокие сосны

Высокие сосны, стволы вековые,Прямые, как мачты больших кораблей.Высокие сосны шумят, как живые;Их ветер качает, шуршит меж ветвей.Высокие сосны, не гнутся под ветром,Лишь только верхушки кивают ему.Стоят эти сосны, поют свою песню,Гимн краю родному поют своему.Поют гимн Сибири, широкой, как море,Где вечно таёжный шумит океан,Где дикие вьюги гуляют на воле,Где плотной стеною поднялся урман.Костёр освещает стволы золотые,И капли смолы, как алмазы, горят.Стоят эти сосны, как мачты прямые,И только верхушки под ветром шумят.

1953 г.