Ведьмы Плоского мира - Пратчетт Терри Дэвид Джон

Тщательная проверка многочисленных карманов и панталон принесла сорок семь пенсов.

— Хорошо, — хмыкнула матушка. Она сгребла монетки и сунула их в карман. — Этого должно хватить. По крайней мере, для начала. Ну, где эти типы?

— Что ты собралась делать? — в ужасе осведомилась Маграт.

— Играть в карты, — ответила матушка.

— Но так нельзя! Ты не имеешь права! — воскликнула Маграт, сразу узнавшая блеск в матушкиных глазах. — Ты собираешься обыграть их с помощью ведьмовства! Но это запрещено! Нельзя влиять на законы вероятности! Это нечестно!

Корабль был практически целым плавучим городом, и, поскольку теплый вечерний воздух все же дарил кое-какую прохладу, практически никому не хотелось сидеть в помещении. На палубе между штабелями груза группками прогуливались гномы, тролли и люди. Матушка протиснулась между ними и направилась в салон, почти такой же длинный, как сам корабль. Из салона доносились звуки шумного веселья.

Подобные корабли были самым быстрым и самым доступным средством передвижения на дальние расстояния. Как выразилась бы матушка, здесь можно было встретить самое разное отребье, а на корабли, идущие вниз по течению накануне Сытого Вторника, всегда набивались определенные любители поживиться за чужой счет.

Матушка Ветровоск вошла в салон. Со стороны могло бы показаться, что его входная дверь обладает совершенно волшебными свойствами. Матушка Ветровоск подходила к ней своим обычным шагом. Но стоило ей миновать дверную арку, как она внезапно превратилась в согбенную, едва ковыляющую старушку, являющую собой зрелище, которое тронуло бы даже самое черствое сердце.

Доковыляв до стойки, матушка остановилась. На стене за стойкой висело такое огромное зеркало, какого матушке в жизни видеть не приходилось. Она некоторое время смотрелась в него, но с виду зеркало выглядело достаточно безопасным. Что ж, придется рискнуть.

Она еще немного сгорбилась и обратилась к человеку за стойкой.

— Икс козу муар, мусью, — окликнула она[37].

Человек за стойкой бросил на нее равнодушный взгляд и продолжил полировать стакан.

— Чего надо, старая? — спросил он.

В свидетельствующих о полном старческом маразме глазах матушки Ветровоск мелькнула едва заметная искорка.

— О… так ты меня понимаешь? — удивилась она.

— Да у нас тут кого только не бывает, — пожал плечами человек.

— В таком случае не будешь ли ты так любезен одолжить мне колоду этих — как их? — ах, да! Кажется, они картами зовутся, — проскрипела матушка Ветровоск.

— Никак собираешься в гроб сыграть? — сострил человек за стойкой.

В глазах матушки снова мелькнул ледяной огонек. Однако она сдержалась и спокойно ответила:

— Да нет, просто пару сьянсов разложить. Хочу попробовать понять, в чем суть.

Человек нырнул под стойку, вынырнул и швырнул ей засаленную колоду.

Матушка Ветровоск рассыпалась в благодарностях и заковыляла к стоящему в сторонке, покрытому пятнами от стаканов столику, в беспорядке рассыпала на нем карты и уставилась на них.

Буквально через несколько минут ее плеча мягко коснулась чья-то рука. Подняв голову, матушка увидела над собой приветливое открытое лицо человека, которому кто угодно с радостью и без каких-либо вопросов дал бы в долг. Когда незнакомец заговорил, во рту у него блеснул золотой зуб.

— Прошу прощения, матушка, — сказал он, — но у меня и моих друзей, — он указал еще на несколько гостеприимных лиц за соседним столом, — было бы гораздо спокойнее на сердце, если бы ты присоединилась к нам. Женщине опасно путешествовать одной.

Матушка Ветровоск мило улыбнулась ему, а потом неопределенно махнула в сторону своих карт.

— Никак не могу запомнить: циферки старше картинок или младше? — пожаловалась она. — Скоро, видать, собственную голову где-нибудь забуду!

Все рассмеялись. Матушка прошаркала к соседнему столу и уселась на свободное место, расположенное так, что зеркало оказалось прямо у нее за спиной.

Она улыбнулась про себя, после чего наклонилась вперед, всем своим видом выражая готовность.

— Так расскажите же мне, — сказала она, — как играют-то в эти самые карты?

Ведьмы очень тонко чувствуют сказки. Они чувствуют их так же, как человек, купающийся в крошечном пруду, чувствует присутствие там форели.

Если знаешь, как устроены сказки, можно считать, дело в шляпе. Или, как говорят гномы, в каске.

Например, если за один стол с тремя опытными шулерами усаживается явный простофиля да еще спрашивает: «Как вы играете в эту игру?», кого-то определенно будут трясти до тех пор, пока у него все зубы не выпадут.

Маграт и нянюшка Ягг бок о бок сидели на узкой койке. Нянюшка рассеянно щекотала Грибо брюшко, а кот довольно мурлыкал.

— Если она, чтобы выиграть, воспользуется ведьмовством, мы можем навлечь на себя ужасные неприятности, — сказала Маграт. — Ты ведь знаешь, как она не любит проигрывать, — добавила она.

С проигрышами матушка Ветровоск наотрез отказывалась мириться. С ее точки зрения, проигрыш — это нечто, случающееся с кем-то другим, но не с ней.

— Это все ее йогоизм, — откликнулась нянюшка Ягг. — Все люди от природы такие. Йогоисты. А она — великая йогоистка. Впрочем, все ведьмы такие, таков уж наш удел.

— Она обязательно воспользуется ведьмовством, — покачала головой Маграт.

— Использовать чары в азартной игре значит искушать судьбу, — важно сообщила нянюшка Ягг. — Жульничать — это нормально. Практически даже честно. То есть, я хочу сказать, мухлевать может кто угодно. Но вот пользоваться какими-нибудь там заклятьями — это значит искушать Судьбу.

— Судьбу? Боюсь, кого пострашнее, — хмуро промолвила Маграт.

Нянюшка Ягг вздрогнула.

— Пошли, — решилась Маграт. — Нужно остановить ее.

— А все ее йогоизм, — слабым голосом сказала нянюшка Ягг. — Страшное дело этот самый йогоизм.

— А у меня, — поделилась матушка, — три маленькие картинки королей и три забавные единички.

Трое партнеров просияли и перемигнулись.

— Это называется тройственный дуркер! — сказал тот, что пригласил матушку к столу и которого, как выяснилось, зовут господин Честни.

— Так это хорошо или нет? — спросила матушка.

— Это значит, что ты снова выиграла! — Он придвинул к ней кучку пенни.

— Ух ты! — восхитилась матушка. — То есть, выходит, у меня… сколько же это будет… почти пять долларов, да?

— Ничего не понимаю, — покачал головой господин Честни. — Должно быть, здесь у нас то самое знаменитое везение новичка, правда, ребята?

— Если так и дальше пойдет, мы вообще без гроша за душой останемся, — подхватил один из его компаньонов.

— Да, неровен час, она с нас и пиджаки поснимает, запросто, — присоединился третий.

— Ха-ха.

— Похоже, нам лучше выйти из игры, пока не поздно, — притворно озаботился господин Честни.

— Ха-ха.

— Ха-ха.

— Ха-ха.

— Ой нет, лучше давайте продолжим, — тревожно улыбаясь, забеспокоилась матушка. — Я только-только начала входить во вкус.

— Тогда тебе стоит дать нам хоть немножко отыграться, ха-ха, — сказал господин Честни. — Ха-ха.

— Ха-ха.

— Ха-ха.

— Ха-ха. А как насчет сыграть по доллару? Ха-ха?

— О, сдается мне, что такая азартная дама будет не против сыграть по доллару, — сказал третий.

— Ха-ха!

Матушка взглянула на свою кучу пенни. Мгновение она как будто пребывала в нерешительности, но потом — как рассудили по ее виду трое шулеров — осознала: ну разве может она проиграть, коль пошла такая пруха?

— Давайте! — воскликнула матушка. — По доллару так по доллару! — Она порозовела. — Это так возбуждает, верно?

— Точно, — согласился господин Честни и потянул к себе колоду.

Раздался ужасный грохот. Все трое шулеров уставились на стойку, с которой сыпались осколки зеркала.