Мир приключений 1963 - Алексей Бобровников

Версия о том, что сторож Тоби Кроуфорд просто выпустил Патрика о’Керри из корыстных или иных побуждений, оказалась несостоятельной. Наличие других сторожей и часовых, а также выяснившиеся дополнительные обстоятельства окончательно отвергли ее.

Могу с гордостью удостоверить, что наше общество потрудилось недаром. Три лучших сыщика Англии, фамилии которых не назову по некоторым соображениям, изучили это дело досконально. Нам пришлось затратить не одну тысячу фунтов стерлингов, за которые перед вами отчитается наш уважаемый казначей мистер Гарольд Блэк. Наши усилия увенчались блестящим успехом. Нам удалось восстановить полную картину похождений Патрика о’Керри, которую я сейчас буду иметь честь представить вам со всеми подробностями.

Вы можете возразить: «Какое значение для судеб нашего королевства имеет история, хотя бы и необычайная, но все-таки мелкая история жалкого контрабандиста?»

Увы! Нет ничего незначительного в мире. Незаметная мышь может превратить в труху судебное дело, лад составлением которого поседели ученые прокуроры и адвокаты.

По имеющимся у нас данным, Патрик о’Керри был не только бандитом, но и отличным моряком и лучшим лоцманом Ирландского моря. Его история, как вам станет понятно из дальнейшего, весьма поучительна.

Наши поэты могли бы сказать о нем: «Когда желтые осенние туманы падали на свинцовые волны, о’Керри свободно пробирался на своем парусном баркасе куда хотел, не боясь сесть на банку или заблудиться между Дублином, Дугласом и Ливерпулем. С английского берега он увозил оружие и боевые припасы, а на обратном пути нападал на суда с деньгами и правительственной почтой. Но руки его не были обагрены человеческой кровью».

Правда, все такое прочее хорошо в поэзии, а каково было государственным властям? Поговаривали, будто он служил связным между сепаратистами, которых противозаконно называют в Ирландии борцами за свободу, и проирландски настроенными помещиками северо-восточной части острова. Был он связан и со злокозненными людьми в сердце пашей старой доброй Англии.

Десять лет гонялись за ним полицейские и таможенная стража, и всем были известны его приметы: фигура плотная, мускулистая, рост выше среднего, волосы ярко-рыжие, глаза зеленоватые, у правого уха родимое пятно.

А он частенько издевался над представителями закона и порядка. Расхаживал по улицам портовых городов да при встрече, скажем, с судьей еще вежливенько раскланивался:

«Как поживаете, мистер Груэл? Баша уважаемая тетушка еще не умерла?»

Иногда хаживал с ватагой свирепых молодцов и тогда чувствовал себя совсем свободно.

К нашему общему благополучию, 6 апреля вечером пяти полицейским удалось подкараулить его у входа в городской парк и оглушить кастетом, а в прошлый четверг Патрик о’Керри предстал перед судом.

Судебный зал был полон публики, но обвиняемый не соизволил замечать ее и держался как восточный деспот в толпе рабов. Он был спокоен и только изредка поправлял повязку на своих медно-красных волосах. Вы можете себе представить — он даже не нанял адвоката! «Ваша возня меня мало касается». Такого возмутительного поведения история судопроизводства еще не знала. На вопросы суда и прокурора отвечал кратко, признавал свою вину, хотя и не считал со виною, и не выдал ни одного из сообщников. Встречных вопросов не задавал, от последнего слова отказался.

Процесс закончился очень быстро. У присутствующих создалось впечатление, словно они находятся не в почетном английском суде, а на лондонских скачках.

Когда суд удалился на совещание, обвиняемый сосредоточенно смотрел на темное пятнышко в трех дюймах от судейского кресла. Я сам видел, как при пояснении судьи пират даже не вздрогнул.

Надев шляпу, судья произнес роковые слова:

— Вы будете повешены за шею до тех пор, пока не умрете, и да сжалится небо над вашей грешной душою.

Лицо осужденного осталось равнодушным. И судья и публика недоумевали. А прокурор, который от волнения грыз когти, чуть не задохнулся, засунув указательный палец далеко себе в рот.

Судья не выдержал.

— Патрик о’Керри, может быть, вы недовольны ходом судебного процесса?

— Нет, ваша честь, все прошло как полагается. Вы исполнили свой долг, и я на вас нисколько не обижаюсь.

— Может быть, Патрик о’Керри, у вас есть вопросы?

Тот на минуту задумался, а потом сказал, улыбнувшись:

— У меня есть один вопрос, ваша честь, но, боюсь, будет ли он уместен в этом зале и сможете ли вы на него ответить.

Судья решил оставаться любезным до конца:

— Пожалуйста, задавайте его, Патрик о’Керри.

— Скажите, ваша честь, сторож у входных ворот тюрьмы, с которой я нахожусь, Тоби Кроуфорд, служил рулевым на корабле «Провидение»?

Судья удивленно пожал плечами: вопрос был более чем неуместен. Пришлось посовещаться с присяжными и спросить находившегося здесь начальника тюрьмы. Так как выяснилось, что Тоби Кроуфорд никогда не был знаком с осужденным и никогда не назначается на дежурство по коридору, судьи смел возможным удовлетворить любопытство клиента и ответил на его вопрос утвердительно.

— Больше у меня нет вопросов, ваша честь, — сказал Патрик о’Керри. — Попрошу вас препроводить меня в камеру.

Если бы у осужденного был адвокат, он поднял бы вопрос о его невменяемости. Каждый выходил из здания суда с ощущением только что увиденного причудливого сил.

Интересные показания дал тюремный коридорный сторож. Очутившись в камере, Патрик о’Керри измерил ее вдоль и поперек шагами и, вынув из кармана штанов кусок угля, начертил на ее полу подобие лодочной палубы. Аккуратно разметив кружками места для трех мачт, он стал между воображаемыми гротом и бизанью и уставился в освещенное полной луной окно. Лунный свет играл в переплете оконной решетки и, сливаясь со слабым лучом коридорного фонаря, не давал возможности успешно наблюдать за тем, что делалось в камере. Вокруг узника и над его головой колебались какие-то тени, напоминавшие парусные полотнища.

В это время у ворот дежурил Тоби Кроуфорд. Он был несколько медлительным, грузным мужчиной с седыми бакенбардами и сломанной ногой, заставившей его уйти с флота, и странным характером. Когда, бывало, он пропустит лишний стаканчик виски, то всегда жаловался на свою судьбу и с иронией рассказывал, что тюрьма похожа на хорошо оснащенный корабль, а он, привратник, похож на рулевого. Если ему приказывали запереть ворота, он притворялся глухим. А на окрик: «Задраить люк!» — поспешно и аккуратно исполнял приказание. Службу он нес исправно, никогда не болел, не испивался пьяным, а поэтому с его странностями мирились.