Гнёт Луны - Рин Рууд

— Ну, прелесть же, а не мальчик, — хохотнула Элиза, любуясь шокированным парнем. — У самого сын…

— Это другое! — цокнул Ричард и пробубнил. — Нет, мама не могла… — он мотнул головой. — Ей просто не повезло встретить гордого одиночку, которого полюбила всем сердцем, но не смогла быть с ним вместе.

Элиза хохотнула и озорными скачками скрылась в кустах. Ил закряхтела и жалобно посмотрела на Феликса:

— Хочу на ручки.

— А будет ли Рене страдать, как я? — Ричард почесал щеку. — Может, он тоже залетел?

— Он типичный мужик, — Ил зевнула во всю пасть. — Это ты у нас круассанчик эмпатичный. А, может, ты и не будешь страдать. Страдаю пока я.

— Я хочу быть обычным отцом, — Ричард поднялся на ноги. — И просто приносить соленые огурчики, водичку, хрустящие кусочки кирпича и шоколадку, посыпанную древесным углем. Таким сухим, чтобы скрипел на зубах.

Ил скосила хитрые глаза на Феликса и хохотнула:

— Закупай банки огурцов с каперсами.

— Я тоже не готов к беременности Дикки, — обреченно прохрипел мужчина.

— Хочу на ручки, — повторила Илона и поелозила хвостом по земле. — У меня нет сил даже перевернуться и животик болит.

Феликс бережно поднял Ил на руки и встал на ноги, обеспокоенно глядя на Ричарда, который вслух решал, что предпочтительнее на ранних неделях беременности. Мел, кирпич или древесная смола. Он справедливо рассудил, что кирпича ему сейчас в лесу не найти и шагнул к сосне. Затем оборотень отколупал кусок затвердевшей смолы и со стоном удовлетворения зажевал его.

— Хочешь? — Ричард протянул комочек Илоне.

— Нет, спасибо, — ответила та и хихикнула. — Ну, все, Феликс, держись. Он тебе устроит три незабываемых месяца истерик.

— Он же опять начнет цепляться к салфеткам, которые ему будут вонять на весь дом, — с ужасом прошептал мужчина.

Рене проснулся среди ночи на смятых шелковых простынях от противного сладкого запаха. Он принюхался к спящей брюнетке, чье имя не запомнил и заткнул рот и нос ладонью. От нее пахло мертвечиной.

— Рене? — мурлыкнула девица.

— Ты воняешь, — пробубнил мужчина, сдерживая рвотный позыв.

— Это Клив Кристиан, — цокнула красотка с надутыми губами и вдохнула аромат с запястья. — Ммм-м-м, сандал…

Рене с бульканьем сполз с кровати и кинулся в уборную. На полпути к унитазу его вывернуло полупереваренными устрицами и луком-шалотом. Мужчина со стоном вытер рот и уставился невидящим взглядом на коробку с бумажными салфетками. Он схватил ее, зло принюхался и откинул в сторону. От бумаги несло чем-то затхлым, кислым и липким.

— Рене, сладкий…

Мужчина оглянулся, зажал нос и прогундосил:

— От тебя несет мертвечиной! Прочь! Прочь! Уходи!

— Но Рене…

Он подполз к унитазу и измученно пророкотал:

— Уходи, мумия силиконовая! И помойся! Помойся, Христом Богом прошу!