Мартиролог. Дневники - Андрей Тарковский

Франко Терилли мне звонил в Лондон и говорил, что кто-то из посольства обещал ответ на мои письма на этой же неделе. Я же вчера звонил в отдел культуры посольства Матисову, и он ответил, что ничего никому не обещал и когда будет ответ — неизвестно. Франко нас встретил как всегда очень внимательно и очень помогал.

За эти два месяца истрачено очень много денег. Я в панике.

В Лондоне видел Анну-Лену, которая полна энтузиазма, но хоть и верит в «Гамлета», рекомендует начать с «Жертвоприношения». Сказала, что 28-го будет в Риме.

Звонил Пио Де Берти, пригласил нас на свадебный ужин (он официально женится 3-го).

1 декабря у меня выступление перед студентами Римского университета.

Вчера начал «Жертвоприношение». Поработал немало, но не слишком успешно. В каком-то возбуждении. Кое-что определилось. «Вечное возвращение». Название? (Никак не могу найти в «Заратустре» историю с Карликом. Нашел. 137-я страница, но это не то. Стр. 194, 195.)

Что такое творчество? Уверенность. А раз уверенность, значит, то, что ей сопутствуют ошибки. А раз ошибки — значит ложь? Нет, во-первых, ошибки не всегда ложь, а во-вторых, чтобы избежать ошибок, искусство оперирует не правдой, не истиной, а образом правды, образами истины.

На с. 515: Андрей Тарковский и Клаудио Аббадо на репетиции «Бориса Годунова», «Ковент-Гарден», Лондон

Франко никак не может дозвониться до Матисова в посольстве, чтобы узнать о сроках ответа. Кажется, он от Франко бегает. Если так, то почему этот мудачок боится с ним разговаривать. Франко мне подтвердил, что Матисов сказал ему, что ответ мне будет через две недели, даже наверняка будет. Мне же Матисов сказал, что ничего похожего он Франко не говорил. Что может это значить?

1. Что Матисов ради красного словца (это он может — нервен и суетится) пообещал ответ, как говорится, «от фонаря». Как Хлестаков. Правда, остается непонятным, почему он наверняка обещал ответ. Тоже ради словца? А теперь боится, т. к. ответа не будет.

2. Он (Матисов) рассказал о своем разговоре с Ф. начальству и ему (М.) от начальства влетело за самодеятельность. Зачем ты говоришь то, что не следует?

3. Сначала решено было дать ответ, а потом отменили.

Не знаю, что верно. С другой стороны, сведения от Занусси и Беаты не могут уж быть такими бессмысленными. Только разве что их переврали. Не знаю. А Франко следует продолжать ловить Матисова. А может быть, позвонить консулу (Франко)? И попросить у того объяснений?

Вчера Франко Терилли снова звонил в посольство. И снова Матисов избежал разговора с Франко. Барышня на коммутаторе сначала сказала было, что сейчас его позовет, но затем, как и раньше, сказала, что он ушел. Тогда Франко поговорил с кем-то другим из так называемого культурного отдела, и тот ответил, что пока ответа нет… Нет и неизвестно… Потом Франко разговаривал с Тонино Гуэрра. Тому звонил Нарымов с тем, чтобы разыскать меня (Франко он звонить не стал, видимо, считает его моим доверенным лицом. А Тонино не считает?) и сообщить мне, что через неделю в Риме будет Ермаш и что он хочет встретиться со мной. (Правда, у Нарымова есть причина не хотеть разговаривать с Франко: последний раз Н. сказал Фр., чтобы к нему по поводу Тарковского не обращались…)

Звонила Ира Браун от Иона (издательство в Лондоне), хочет иметь права на двухтомник: первый — книга о кино, и второй том — «Белый день» и «Гофманиана». В Лондоне большой успех моей киноретроспективы. Вчера был последний в этом году спектакль «Годунова», который прошел с большим успехом тоже.

Лариса позвонила Нарымову насчет его разговора с Тонино. Это было с нашей стороны ошибкой, ибо нет никакой необходимости морочить друг другу головы, лучше говорить правду. Тем не менее, Нарымов ответил Ларисе, что ничего нового нет и он меня не искал. Все запуталось от вранья еще больше, и тогда я позвонил Нарымову сам и сказал, что я слышал от Франко Терилли (от Тонино Гуэрра), что приезжает Ермаш и хочет со мной встретиться. Так как я хочу уезжать из Рима, то было бы неплохо знать, когда он приезжает. Нарымов ответил, что не сегодня. Дела обстоят так, что Ермаш должен быть на межправительственной комиссии по поводу будущих планов и соглашений, по поводу сотрудничества в области кино числа 11 декабря. Я сказал, что хотелось бы (в связи с моими планами уехать) знать об этом поточнее. Нарымов сказал, что на следующей неделе все станет определенно ясно. Я сказал, что позвоню узнать. Тем самым ясно, что Нарымов говорил с основанием о приезде Ермаша и о его желании со мной встретиться. Если Ермаш хочет этого действительно, то скорее всего решение по нашему поводу уже есть (иначе о чем можно говорить со мной?) и Ермаш призван урегулировать со мной дела официально: будущие контракты и прочее.

Рассчитывать на последний (со стороны Ермаша) нажим на меня со стороны властей вряд ли им есть смысл, хотя и это не исключено. Правда, в этом случае Ермашу не останется времени на обсуждение технических проблем моего здесь «оставания» и работы под эгидой Госкино. Логичнее всего предположить, что решение уже есть, и они хотят последний раз со мной переговорить с новых позиций. Тогда станут понятными и сведения от Беаты Тышкевич, и ответ Матисова Франко, и его исчезновение. То есть просачиваются сведения о решении по нашему поводу. Может быть, я так думаю оттого, что иначе мне думать невозможно и страшно? Возможно и такое. Но логического оправдания слухов Беаты, Матисова и Нарымова (о Ермаше) как признаков отрицательного ответа у меня нет. Тонино Г. и Франко Т. считают, что ответа нам не будет. Мне кажется (и Жоре Владимову), что будет.

Декабрь 1983

Пока никаких новостей. Были на свадебном обеде Пио и Брунеллы в Trattoria del Ursu. Было много народу, встретили Джанкарлу Рози.

Сегодня звонила Ирина Браун из Лондона, там сейчас Георгий Владимов. Кстати, он получил письмо от Андрея Битова. Тот пишет, что на многих собраниях, совещаниях и прочих сборищах многие задают вопрос: «А что с Тарковским?», — а начальство отвечает, что он за границей работает и пробудет несколько лет.

В Риме была Анна-Лена Вибум, говорили о постановке и договорились, что сценарий будет готов в конце января и что снимать я начну в июне. Сказал ей о Нюквисте и Юсефсоне.

Сегодня пришли книги из Лондона, которые я сам себе послал, — пять пакетов из восьми.

От Нарымова никаких новостей. Вчера Лариса звонила в Москву и очень расстроена: Андрюша после каждого звонка плачет… Боже, что за мерзавцы!