Мартиролог. Дневники - Андрей Тарковский

В Москве оклеветали итальянского журналиста (друга Тонино Гуэрра). Запутали его в какое-то уголовное дело. (В духе дела Параджанова.) И в результате, чтобы избежать суда, обменяли на Пронина, засыпавшегося кагэбиста. Итальянец этот был «большим другом СССР», что, кстати, и послужило тому, что именно его выбрали жертвой: не будет агрессивен в этой ситуации, даже защищаться не сможет. Молодцы! Ничего, впрочем, нового. И методы, и стиль — старые и испытанные.

Живем в Сан Грегорио трудной жизнью ожидания. Вчера меня разыскал новый работник отдела культуры посольства (Валентин Иванович) и сказал, что нужно встретиться для разговора. Лара предполагает, что разговор пойдет о нашей поездке в Америку. Вчера же виделся с заведующим культурным сектором в Министерстве иностранных дел. Обещал помочь и сказал, что было бы очень важно связаться с авторитетными деятелями коммунистической партии Италии (PCI). Мне кажется, он прав. Но как? Хорошо было бы поговорить с Берлингуэром.

Разговаривал (вчера же) с квестором Рима — обещал помочь с возвратной (в Италию) визой.

Сегодня договорились о встрече с Валентином Ивановичем, и после будет яснее, что делать в смысле письма М. В. Зимянину.

Квестор в разговоре запустил фразу такого типа. Что, мол, если кто-нибудь остается в Италии (из советских), то советские власти всегда могут сказать итальянцам: «Осторожнее (в смысле опеки над ними)». Ибо сейчас в СССР находятся полторы сотни итальянцев. Я не совсем понял, в каком контексте он это сказал: в смысле предупредить меня о возможности просить политического убежища или случайно, что было бы похоже на итальянцев. Очень грустно все и как-то мучительно грустно, то есть тоскливо.

<…> Сейчас помогаю с русским текстом и материалом убрать лишнее из будущего документального фильма о себе. Готовлю небольшое выступление о роли искусства сегодня — для Римини. Там они будут разглагольствовать в рамках довольно странной темы: «Обезьяна — человек — робот».

Материализм поразил всю западную жизнь и парализует ее. Здесь материализм — действительно в действии. В России же не материализм, а антиидеализм. Что то же, что идеализм, но наизнанку.

Сегодня Ремо объяснил нам, сколько будет стоить ремонт дома. Я в ужасе. Не знаю, что и делать, хоть отказывайся от дома. Без новой кухни, ванны, гостевой комнаты, без окон, полов, отопления, электричества, только поднять стены для трех этажей, сделать новую лестницу, большую терассу на двух этажах (без полов) — это будет стоить 58 млн.

Плюс: полы, окна, двери, отопление, электричество, земляные работы для будущих комнат: 32.000.000

Ограда: 9.000.000

Кухня, комната, ванна: 20.000.000

Я не говорю еще о мебели, кухонном оборудовании, освещении.

Затем: 2.000.000 — геометру

2.000.000 — Пачифико

Итого: 123.000.000+50.000.000 в конце года

173.000.000 (?!)

А в банке у меня сейчас: 65.000.000

50.000.000 (Анна-Лена)

30.000.000 (Анна-Лена)

37.000.000 (Лондон)

182.000.000

Франко сказал, что цены, названные Ремо, слишком высокие, и чтобы я не беспокоился.

Сегодня получили визу на три путешествия. (Следовательно, три возвращения в Италию.) После американской визы у меня не останется ни одного свободного местечка в паспорте. Имел счастье видеться с новым советником по культуре. Молодой, лет сорока пяти, с усиками, нервный, фальшивый, думает, что он хитрее многих. Хочет произвести хорошее впечатление. Нино привез его на Чак-студию и потом отвез обратно. Он заявил, что он как официальное лицо должен передать ответ на мои письма. Ответ, естественно, устный. Вот он:

— Есть возможность положительно решить вопрос о продолжении моей работы здесь в Италии, но для этого Вам надо вернуться в Москву для разговора.

Я спросил — от кого этот ответ? Он ответил, что телеграмма пришла из Министерства иностранных дел. Впрочем, как и всегда. Мы получаем только оттуда телеграммы и руководящие указания.

Мой ответ:

— Так как письмо мое, на которое я очень долго жду ответа, слишком серьезный для меня акт, оно очень многого для меня стоило, и я хочу получить на него такой же письменный ответ. Также ответ этот мне будет необходим, когда мне придется защищаться от нападок руководства перед лицом мировой общественности. Мне нужен письменный документ.

Простились очень мило, с обещанием с его стороны снова увидеться. Я ответил удовлетворительно. Лариса говорит, что он (тем более, что был один) все записал при помощи магнитофона. Боже мой! Да конечно же!

Вчера у нас были Пио с Брунеллой. Он настроен пессимистически насчет Андрюши и Анны Семеновны. Он говорит, что советским нужно чем-то придерживать меня, если они уверены в том, что я не вернусь и буду работать на Западе. Я не музыкант, а режиссер. Поэтому они не захотят выпустить к нам Тяпу с Анной Семеновной, зная, что это самые наши близкие. С другой стороны, они все же, может быть, ошибаются: ведь я не первый, кто остается и требует детей (Аксенов, например). С другой стороны, они не захотят скандала, не ради Запада, а ради России, где я был достаточно известен. И скандал повлиял бы на умы в России в ненужном им смысле. Не знаю. Пио обещал узнать, можно ли получить для меня ссуду для строительства (с рассрочкой) и какие-нибудь льготы, раз наша домушка является Belle Arti[18].

Боже! Как я соскучился по Андрюше! Просто невозможно описать эти мучения. Неужели я увижу его наконец?!

Два дня (25 и 26) были в Римини. Там была традиционная встреча «Meeting», организованная католическим движением в Романьи.

За «круглым столом» присутствовало 14 тыс. человек. И 2–4 тысячи слушали за дверями трансляцию по радио. Около восьмидесяти процентов молодежи. Очень впечатляющее зрелище. Мое выступление было встречено с энтузиазмом. Марио Маджоли был очень мил и корректен.

Вот одна из статей по поводу «Meeting» а:

[Перевод вырезки из «Il Tempo», 26.8.1983 г., см. Приложение{12}]

Была пресс-конференция, несколько интервью, TV. Устал. <…>

А это ответ Госкино на письмо Граццини по поводу моего приглашения провести семинары по режиссуре в Римском Киноцентре.

«Господину Джованни Граццини

Президенту Экспериментального центра

кинематографии, Рим, Италия

Уважаемый господин Президент,

Ознакомившись с адресованной Госкино СССР копией Вашего письма режиссеру А. Тарковскому от 6 июня с. г., хотел бы сообщить Вам, что киностудия „Мосфильм“ настаивает на выполнении обязательств, которые А. Тарковский взял на себя ранее, заключив с ней договор на написание сценария фильма „Идиот“.