Любовь против (не)любви - Салма Кальк

дурак иногда, но совсем не трус. И храбрость Джеймса, сошедшегося с призраками врукопашную, и получившего от них по самое не хочу, как сказала бы госпожа Лика. И стойкость Джона, не пожалевшего своей крови, чтобы остановить тёмную тварь, в которую переродилась его мать. И отчаянная храбрость его рыжехвостой Катрин, его маленького лисёнка.

О, сейчас маленький лисёнок был настоящим хищным зверем, о такой только песни слагать, потому что она всё делала идеально, будто и впрямь была хладнокровным и обученным боевым магом. От неё разбегались — но она догоняла, её атаковали — она одолевала, она не дрогнула и продержалась до конца.

Сам Жиль даже позволил себе снять сдерживающий силу амулет — для верности, и запретил приближаться к нему — мало ли как. Но — всё обошлось. Тёмная тварь из всего воинства выродилась только одна, и они её упокоили. Жиль позволил обоим мальчишкам попробовать — каково это, с тёмной-то тварью, и потом добил её сам.

А на следующий день вместе со святым отцом развеял её пепел над морскими волнами — о таком рассказывал его милость Морской Сокол, и вот надо же — пришлось воспользоваться.

После битвы следовало найти Катрин, и сделать это удалось только при помощи волков — потому что она ушла далеко и там осталась почти без сил. Волк откопал её из кучи снега и потащил к людям, и Жиль со старшим Блэк-Роком их встретили, и оказалось, что сама она стоять-то не может, не то, что идти. Неудивительно.

А скотина Джеймс прошёлся по ней своим поганым языком — и получил. И Жилю нигде не наморщилось, что тот — лежачий и поеденный, а вот нечего язык-то распускать! Пришлось отпинать гадёныша по здоровой половине — ничего, хуже уже не будет, а вот польза — вполне. И так же получит каждый, кто осмелится о рыжехвостой хоть полслова сказать.

В замке её удалось накормить и напоить — под причитания Виаля о том, что женщин нечего отпускать в бой. Пусть госпоже Анжелике это расскажет, она объяснит ему, что сделать со своим ценным мнением. А пока — под воду её и спать.

И в тот вечер он позволил себе остаться в её покоях — камеристка у неё вроде бы разумная и на её стороне, так что — всё хорошо.

День после боя практически выпал из жизни у всех — приходили в себя. А потом наутро откуда-то явился Рональд и сказал — ему-де сообщили ещё о парочке возвращенцев в какой-то ближней деревне, вроде у кого-то из здешних там родные.

Это было реальным и объяснимым, и следовало поспешить — потому что иначе от той деревни одни пустые дома останутся.

Кати куда-то отправилась с госпожой Бранвен, это было обидно, но — Жиль полагал, что они встретятся снова самое позднее через пару дней. Велел камеристке передать ей, чтоб отвечала по зеркалу, и отправился дальше вместе с Рональдом и отрядом.

63. Остатком жизни смерть неся кому-то (с)

… Или безнадёжный бой тридцати против одного

Жиль понял, что снова что-то пошло не так, когда под ним убили коня.

Арбалетным болтом, и сразу наповал. Хорошо прицелились. Смягчить падение и быстро на ноги.

Он живо огляделся — мальчишки и Виаль рядом, Рональд с частью людей чуть впереди, вторая их часть — чуть позади. И что же это, разбойники… или не разбойники? Кинуть защиту на Виаля, сказать мальчишкам — глядеть в оба, и отбиваться по возможности.

Второй болт попал как раз по виалевой лошади, то есть по защитному барьеру — Жиль успел вовремя. И болт этот прилетел не из кустов, а вполне себе из передней части отряда. Более того, там двое натягивали арбалеты, не скрываясь и целясь в их сторону. Значит, не разбойники.

Остановить сердца обоим, дальше разберёмся. Болт от одного покойника ушёл в снег, от второго — в бок чьей-то лошади. Лошадь взвилась на дыбы и завизжала, ударила копытами кого-то рядом. Нормально.

Интересно, какой дрянной травы объелся Рональд?

Получившие разрешение действовать по обстоятельствам мальчишки уже что-то пакостили нападавшим по мере сил — кто-то вопил от страха, кто-то ломился по снежной целине в лес, не разбирая дороги. Виаль из-под защиты подтянул к себе седельные сумки Жиля.

Сколько их? Десяток? Не вопрос, как говорит госпожа Лика, вот вообще не вопрос. А коня потом какого-нибудь поймаем.

— Видим цели? Не жалеть никого. Ещё чего придумали, нападать на послов, — ворчал Жиль, отбивая чем попало болты и пули.

Оливье охнул и осел в снег — попали-таки, сволочи. Ну так и вовсе жалеть не будем. Поднять снежный вихрь, под его прикрытием подтащить Оливье к Виалю. Пуля, сердце не задето, Виаль посмотрит.

— Ганс, слушай меня. Оттащить их и вещи, поставить защиту — нормальную, а не как я сейчас, и стеречь. Не позволять приближаться никому. Класть на месте.

— Но мастер Жиль, а вы?

— А я пойду убивать.

Тем временем оказалось, что с другой стороны дороги в лесу была полянка, и с этой полянки к нападающим подвалили ещё человек двадцать. Ну куда там разбойникам — какие ж там разбойники! И одеты прилично, и оружие хорошее. Но… Стерегли одного бойца, одного безоружного старика и двух мальчишек. А получили двух безоружных и двух некромантов. И если кто-то видел, как Жиль управлялся с разбойниками по дороге в Телфорд-Касл, и потом ещё с покойниками в самом замке, и не сделал для себя никаких выводов — то он дурак, а дураков не жаль, как говорят решительно все чего-то стоящие люди.

Эх, десяток бы он просто положил, и всё, ну устал бы потом, да это не беда. Всё же самый лучший способ взять чью-то жизнь и отдать, куда следует — он и самый затратный по силам. А вот те, кто ждал на дороге, выглядели лишними, на всех силы не хватит, значит — придется прорываться.

Умертвить ещё троих, потом дёрнуть наружу абордажную саблю, закрутить над головой. Можно же и без магии, просто руками, так? А магия поможет защититься — попробуйте преодолеть защиту некроманта, а я погляжу на вас!

Всё верно, против одного всем двадцати разом не попрёшь, пятеро — и то мешали друг другу. Рубануть одному по руке, второму по шее, третьему в бедро. И лёгкие магически импульсы каждому — после кровопотери убить легче, на раненого нужно меньше сил, чем на здорового и бодрого. А потом — провалиться в