К суду истории. О Сталине и сталинизме - Рой Медведев

В различного рода воспоминаниях о Сталине, печатавшихся в эпоху Брежнева с целью частичной реабилитации Сталина, нередко подчеркивается его «скромность». Можно узнать из этих публикаций, что Сталин не любил роскоши, предпочитал грубую пищу и скромные квартиры и т. п. Когда в июле 1945 года в Потсдаме готовилась встреча Сталина, Черчилля и Трумэна, то квартирно-эксплуатационный отдел фронта получил приказ готовить виллу для Сталина «не хуже, чем для Рузвельта и Черчилля». Однако приехавший из Москвы начальник охраны Сталина генерал Власик велел все переделать, так как «Сталин не любит роскоши». Ковры и кровати срочно убрали. В кабинете поставили простой дубовый стол, в спальне – диван, вместо ковров постелили дорожки [515] . Действительно, Сталин не присваивал себе, как это делал Тито, бывших царских дворцов и резиденций. Он присваивал себе заслуги убитых им революционеров.

Сталин не хотел жить во дворцах, но он, по-видимому, с молодых лет вынашивал в себе мечту о богоподобном вожде. Он писал в 1924 году: «Ленин рисовался в моем воображении в виде великана, статного и представительного. Каково же было мое разочарование, когда я увидел самого обыкновенного человека... Принято, что перед появлением "великого человека" члены собрания предупреждают: "Тссс... он идет". Эта обрядность казалась мне не лишней, ибо она импонирует, внушает уважение. Каково же было мое разочарование, когда я узнал, что Ленин явился на собрание раньше других делегатов и, забившись где-то в углу, по-простецки ведет беседу, самую обыкновенную беседу с самыми обыкновенными делегатами конференции. Не скрою, что это показалось мне тогда некоторым нарушением необходимых правил» [516] .

Люди, которые знали Сталина, часто отмечают не только честолюбие, тщеславие и жестокость этого человека, но и его грубость, недостаточную культуру, неинтеллигентность. Младший брат Серго К. К. Орджоникидзе писал в своих неопубликованных воспоминаниях:

«Общеизвестно, что Сталин и Серго были близкими друзьями. Бывая часто у своего брата Серго, я познакомился не только со Сталиным, но и с многими видными деятелями Коммунистической партии и нашей страны и первыми в их числе с Дзержинским, Ворошиловым и Микояном. Особенно запомнился мне приезд Сталина в Тифлис в июне 1926 года. Он прибыл 1 июня и прожил в Тифлисе более недели. С ним вместе приезжал в Тифлис А. И. Микоян. Серго проживал тогда на Гановской улице (теперь она называется улицей Табидзе), Сталин и Микоян ночевали на квартире Серго. Тогда я познакомился с ними близко. В связи с приездом Сталина на квартире Серго собрались грузинские и закавказские ответственные работники. Был накрыт стол. Пили много вина и хором пели застольные песни. Сталин налил мне чайный стакан грузинского виноградного вина, который я выпил залпом. Потом он налил мне еще такой же стакан вина, который я тоже выпил и продолжал петь со всеми. Наступила пауза, воспользовавшись ею, Сталин запел на грузинском языке. Это была неприличная песня. Он продолжал петь, несмотря на то что за столом сидели женщины. Мария Платоновна Орахелашвили не нуждалась в переводе, но вот Зинаида Гавриловна (жена Серго Орджоникидзе), не знавшая грузинского языка, попросила перевести слова песни на русский язык. Серго вначале отнекивался, но она все больше настаивала, видя смущение многих и необычную реакцию присутствующих. Когда же Серго шепнул Зинаиде Гавриловне на ухо некоторые слова этой непристойной песни, то она покраснела от стыда и смутилась.

То, что Сталин был сквернослов, – общеизвестно, но этот случай наглядно убедил меня, что он так привык к сквернословию, что даже песни пел, изобиловавшие непристойными словами, и что было удивительнее всего, он при этом нисколько не стеснялся присутствия столь высоконравственных женщин, как Мария Платоновна Орахелашвили и Зинаида Гавриловна Орджоникидзе.

В день отъезда Сталина из Тифлиса снова были в гостях у Серго. Было обильное угощение. Потом гости поехали от Серго к Мамия Орахелашвили. Мамия Дмитриевич жил тогда недалеко от Серго – на улице Паскевича (теперь она называется улицей Филиппа Махарадзе). Сталин не захотел ехать к М. Д. Орахелашвили, но Серго уговорил его. Видимо, Сталина убедили запомнившиеся мне до сих пор слова Серго: "Как же так! Он у нас глава правительства, неудобно обходить его". Мамия Дмитриевич Орахелашвили занимал тогда пост председателя Совнаркома РСФСР. Как показали следующие годы, Сталин ненавидел Орахелашвили. Видимо, он невзлюбил его давно и поэтому с такой неохотой согласился тогда поехать к нему» [517] .

Однако в других случаях Сталин мог быть крайне приветливым хозяином, он был даже нежен со своими гостями, говорил им комплименты, лично угощал их тем или иным кавказским блюдом. В книге Л. Норд о М. Тухачевском есть множество ошибочных и неточных сведений, автор не умеет отличать факты от вздорных слухов. Но характеристика Сталина, которую дает Лидия Норд, довольно точна:

«Сейчас я часто слышу о том, что "Сталин, когда хотел, мог быть обаятельным", – пишет автор. – Это так же неверно, как и то, что он был рябым. Качеств, делающих человека обаятельным, у него было так же мало, как и следов оспы на лице. Он был неплохой психолог – это верно. Он умел быть любезным с теми, кто ему был нужен. Пока он не стал диктатором, он часто заискивал перед людьми. На лесть он не скупился и льстил порой так открыто и грубо, что человек терялся и в конце концов приписывал все непосредственности его южной натуры и принимал за чистую монету... Но Сталин мог и страшно хамить, особенно когда он был пьян. Он это сознавал сам и поэтому, чтобы не сорваться, он пил всегда очень мало и только вино. Нагрубив человеку, он, если это было надо, всегда извинялся перед ним, но впоследствии все, у кого Сталин порой униженно просил прощения, были казнены или умерщвлены по его приказу» [518] .

Крайне злопамятный Сталин не прощал ни своих унижений, ни критики в свой адрес, даже если потом его оппонент много лет славословил в адрес Сталина. Но Сталин мог и легко «простить» критику или даже оскорбление в адрес того или иного из своих приближенных, иногда это даже его забавляло. В первой половине 30-х годов Сталин нередко бывал в доме у М. Горького. Здесь в неофициальной обстановке происходили встречи членов правительства с наиболее известными из представителей интеллигенции. На одной из таких встреч всесильный тогда нарком внутренних дел Г. Ягода подошел, чтобы чокнуться бокалами и поговорить с известным писателем Всеволодом Ивановым, автором пьесы «Бронепоезд 14-69». «Я с палачами не пью», – громко произнес Иванов. Все замолчали, не зная, как реагировать на инцидент. Но Сталин расхохотался и похлопал Ягоду по плечу. «Здорово он тебя отбрил», – так же громко сказал Сталин. Протрезвевший Иванов отделался смущением и испугом. Ягода же через год был отстранен, а еще через два года расстрелян.

Во многих воспоминаниях отмечается огромная сила воли Сталина.

«Основное психологическое свойство Сталина, – писал в 1939 году в своем дневнике Ф. Ф. Раскольников, – которое дало ему решительный перевес, как сила делает льва царем пустыни, – это необычайная, сверхчеловеческая сила воли. Он всегда знает, что хочет, и с неуклонной, неумолимой методичностью, постепенно добивается своей цели. "Поскольку власть в моих руках, я – постепеновец", – сказал он мне однажды. В тиши кабинета, в глубоком одиночестве он тщательно обдумывает план действий и с тонким расчетом наносит внезапный и верный удар. Сила воли Сталина подавляет, уничтожает индивидуальность подпавших под его влияние людей. Ему легко удалось "подмять" под себя не только мягкого и слабохарактерного М. И. Калинина, но даже таких волевых людей, как Л. М. Каганович. Сталин не нуждается в советниках, ему нужны только исполнители. Поэтому он требует от ближайших помощников полного подчинения, повиновения, покорности, безропотной рабской дисциплины. Он не любит людей, имеющих свое мнение, и со свойственной ему грубостью отталкивает их от себя. Он малообразован... Ему недостает реализма, которым обладал Ленин и, в меньшей степени, Рыков. У него нет дальновидности. Предпринимая какой-нибудь шаг, он не в состоянии взвесить его последствий. Он постериорен. Он не предусматривает события и не руководит стихией, как Ленин, а плетется в хвосте событий, плывет по течению. Как все полуинтеллигенты, нахватавшиеся обрывков знаний, Сталин ненавидит настоящую культурную интеллигенцию: партийную и беспартийную в равной мере. Сталин лишен гибкости государственного человека. У него психология Зелим-хана, кавказского разбойника, дорвавшегося до единоличной власти. Презирая людей, он считает себя полновластным хозяином над их жизнью и смертью. Узкий сектант, он исходит из предвзятой схемы. Он такой же схематик, как Н. И. Бухарин, с той разницей, что последний был теоретически образованным человеком. Сталин стремится загнать жизнь в изготовленные им рамки. Чем податливее живая жизнь укладывается в тесное прокрустово ложе, тем сильнее он коверкает и ломает ее, обрубая ей члены. Он знает законы формальной логики, его умозаключения логически вытекают из предпосылок. Однако на фоне других, более выдающихся современников он никогда не блистал умом. Зато он необычайно хитер... В искусстве "перехитрить" никто не может соревноваться со Сталиным. При этом он коварен, вероломен и мстителен. Слово "дружба" для него пустой звук. Он резко отшвырнул от себя и послал на расправу такого закадычного друга, как Енукидзе. В домашнем быту Сталин – человек с потребностями ссыльнопоселенца. Он живет очень скромно и просто, потому что с фанатизмом аскета презирает жизненные блага: ни жизненные удобства, ни еда его просто не интересуют. Даже в друзьях он не нуждается» [519] .