Женщины средиземноморского экспресса. Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внезапно ее охватило желание поскорее возвратиться в Париж. Здешний прекрасный край засыпал с приближением лета и просыпался только накануне зимы. К тому же здесь не было ни малейшего шанса повстречаться с властителем ее дум…
Она испытала тайное удовлетворение, когда в Канн возвратились не солоно хлебавши двое охотников. Оказалось, что Жан Лоррен пробыл в Ницце всего двое суток: срочное дело позвало его назад в Париж.
– Не могу не прореагировать на это, – заявил Никола Риво. – Я отбуду тем же поездом, что и мой друг Ланжевен…
Эмити с Александрой в один голос объявили, что они последуют за мужчинами на следующий же день.
– Как ни проста ожидающая нас церемония, к ней все же следует как-то подготовиться!
– Уж не вздумали ли вы почтить своим присутствием последний сеанс Эузепии Палладино? – с невинным видом спросила мадемуазель Матильда, которую брат не счел нужным посвятить в курс драмы, которая произошла при участии женщины-медиума, ничуть в ней, впрочем, не замешанной.
– Нет, – отозвалась мисс Форбс. – Я достаточно насмотрелась на эти упражнения. Я, конечно, не сожалею, что совершила ради них поездку в Канны, однако готова признать, что утратила к спиритизму почти весь былой интерес.
– Как любопытно! Вы говорите об этом почти теми же словами, что и Никола! Можно подумать, что эта итальянка отвратила вас обоих от интереса к вызову духов умерших!
– Это легко объяснимо, – ответил ей братец, беря невесту за руку. – Не отрицая пользы, каковая может проистекать из деятельности некоторых добросовестных кружков, подобных тому, где встретились мы, я полагаю, что мы оба искали там средство от невыносимого одиночества. Эмити когда-то лишилась нежно любимого друга, я – Маргариты и единственного сына. Обоим казались чересчур суровыми и неосуществимыми средства, предлагаемые церковью. Неплохо, конечно, попробовать установить контакт с теми, кого ты лишился. Но теперь мы нашли друг друга и, не забывая прежних привязанностей, обрели способность искать счастья в совместной жизни.
– Что ж, – вздохнула его сестрица, – тем лучше! К вам можно будет наведываться в гости, и никто не порадуется этому больше, чем я. Я докажу вам это, явившись на вашу свадьбу в этот чертов Париж! Уже лет, наверное, двадцать ноги моей там не было.
– Вы никогда не покидаете Канны? – осведомилась Александра.
– Чего ради? Разве станешь соваться в ад, проживая в раю?
– С этим не поспоришь. Но в поездках тоже есть своя прелесть.
– А я никогда не любила разъезжать. Видите ли, моя маленькая, я – старая весталка, ожидающая для себя смертные муки, если из-за моего небрежения угаснет фамильный очаг…
– У вас есть слуги, вполне способные его поддерживать. Мне бы очень хотелось показать вам владения нашей семьи в Делавэр-Бей и в Филадельфии.
– Но не в Нью-Йорке?
Александра обвела взглядом мирную, играющую всеми цветами радуги панораму, открывавшуюся с террасы, – бездонную синеву моря, неистовство цветущего сада, – а потом снова посмотрела на хрупкую мадемуазель Матильду, эту пришелицу из незапамятных времен. До Эмити донеслись негромко произнесенные слова, на которые еще несколько недель тому назад заносчивая миссис Каррингтон была совершенно не способна:
– Нет. Нью-Йорк вам не понравится. Это грязный город, где властвует безвкусица. Он вам совершенно не подходит; зато Филадельфия придется вам по душе.
Никола тоже был крепко озадачен, когда его сестрица ответила на это:
– Соблазн велик! Что ж, поглядим. Я не говорю «нет»…
Спустя два дня, сойдя утром со Средиземноморского экспресса, путешествие в котором на сей раз было лишено всякой оригинальности, миссис Каррингтон и будущая мадам Риво возвратились в «Ритц» где их встречал прямо в холле презревший протокол Оливье Дабеска.
– Нам доставила огромное облегчение полученная вчера вечером весть о вашем возвращении, миссис Каррингтон и мисс Форбс!
– Облегчение? – фыркнула Эмити. – Неужели вашей гостинице настолько не хватает постояльцев? Уж не грозит ли вам разорение?
– Слава Богу, пока нет. Наоборот, мы не знаем отбоя от клиентов. Просто вчера утром у нас объявилась юная мадемуазель по фамилии Хопкинс, которая потребовала встречи с вами, назвавшись мужниной сестрой.
– Корделия? Она здесь? – Да, в компании двух нью-йоркских дам. Мы не знали, следует ли уведомлять вас об их приезде или же посоветовать нашей новой постоялице искать вас в Каннах. К нашему великому сожалению, мы не смогли предложить ей ничего лучшего, кроме номера на втором этаже. Приближается «Большой приз», и, если нас не предупреждают более, чем за сутки, нам остается только разводить руками…
Он еще долго мог бы продолжать в том же духе, однако Александра уже не слушала его. Сейчас ее интересовало одно: что понадобилось здесь сестре Джонатана?
Глава IX
ВАМ НЕ ХВАТАЕТ ОДНОГО…
– Все очень просто: я приехала в Париж за подвенечным нарядом. В Нью-Йорке я ничего не смогла подобрать…
– И вы надеетесь, что я этому поверю, Делия? – с улыбкой прервала ее Александра. – Скажите правду, вас послал Джонатан?
– Он?! Бедняга, он знать не знает о моей эскападе. Последние дни он проводил в Вашингтоне, на каком-то там конгрессе. Никогда не понимала, почему у нас в Америке питают такую страсть к многолюдным сборищам. Наверное, просто потому, что это удачная возможность хоть ненадолго удалиться от семейного очага. Что касается меня, то…
– Не надо водить нас за нос, мисс! Если сам Джонатан не в курсе дела, то уж ваша матушка наверняка поставлена в известность. Или вы вообще сбежали?
– Конечно, нет! Мама полностью согласна, то есть ей совершенно наплевать. Ведь вы знаете, что мы питаем друг к другу пылкое безразличие. Когда я садилась на пароход, она паковала вещи для поездки в Ньюпорт. Ей было не до меня: шторм повредил нашу яхту.
– Это – два, – усмехнулась миссис Каррингтон. – Теперь поговорим о третьем лице, которое могло бы оказать на вас какое-то влияние: о вашем женихе. Не надо рассказывать мне, что милейший Питер, который успокоится только тогда, когда нанижет вам на пальчик обручальное кольцо, благосклонно отнесся к тому, чтобы вы кинулись безумствовать в Париж. Что-то на него не похоже…
– Тут вы правы: он не слишком этим доволен. Но ничего, очухается. Я доходчиво объяснила ему, что не желаю продевать голову в петлю, не пробежавшись напоследок по французским лавчонкам. Он в конце концов уступил…
– То есть
