Во имя надежды - Илья Никулин

Придя домой с двумя тюбиками тонального крема, и корректора для лица, по завершении тщательного прочтения инструкции по правильному применению, после получаса аккуратной ювелирной работы, уже так на первый взгляд толком и нельзя было сказать, последствия каких страшных событий ощущало лицо нашего героя.

Глядя в зеркало напротив, он радостно заявлял: “Вот, словно никакой лестницы и не было. Только, почему меня вдруг все стали спрашивать: “Что со мной случилось?”. Столько внимания. Когда это я вдруг стал популярным? Всё ведь со мною нормально. Просто неудачно упал с лестницы. Только и всего! Только это и произошло! И вообще, который час сейчас? До приёма дяди у меня ещё есть немного времени, тогда почему бы мне не прости и не прогуляться?” — уверенно спросил сам себя Женя, затем только в тишине обедав, спокойно вышел на улицу, в предвкушении хорошей прогулки.

На сей раз, только с первого шага эта прогулка, издавала из себя позитив, даря нашему герою хорошее настроение. Свежий терпкий после дождя воздух, блестящее в пробегающих лужах яркое солнышко, а также сама атмосфера золотистой осенней Европы, определённо настраивала Евгения исключительно на доброту, и приятное душевное удовлетворение.

С улыбкой прогуливаясь, наслаждаясь окружающими красотами, у нег не было конкретной цели куда идти, чем заняться, и чем бы себя заинтересовать. Ему хватало той спокойной, душевной и прекрасной атмосферы одетого в пёстрые желтые цвета Гамбурга, чтобы получать такое удовольствие, что он даже стал размахивать другим людям ручками, максимально себя убеждая, в своём самом обыкновенном душевном состоянии.

Первым делом зайдя в бюро по даче кредитов, он отдаёт всю необходимую сумму в 550 евро, освободив свою душу словами: “Теперь, мне уж точно не набью лицо за деньги взятые взаймы на…, наааа подарок дяде после выписки из больницы”.

В эти мгновения казалось, что у него в жизни идёт как нельзя лучше, и что у него вообще нету никаких проблем. Но всё-таки в глубоком подсознании, он сам понимал, куда ему сейчас очень сильно охотно. И под влиянием своих ног, которые словно сами шли к желанной цели, Женя им без лишнего сопротивления подчинился, всё также сохраняя непринуждённую улыбку на своём лице

Его улыбчивая дорога продолжалась на протяжении тридцати минут, в упор не замечая до тех пор именно того месте, где он не находился буквально с десяток часов назад. Резко остановившись с закрытыми глазами, со всё той же якобы беззаботной улыбкой на лице, стоило только ему разуть свои очи и повернуть свой взгляд влево, то его лицо в то же мгновения останавливается в мимике тотального страха, ужаса, от чего аж становиться на несколько тонов бледнее.

Стоя прямо напротив именно того тёмного переулка которого ему хотелось забыть словно страшный сон, вглядываясь в видящую картину всего лишь через столь короткий промежуток времени. Несколько полицейских машин, участки правой стороны улицы оцеплены предупредительной лентой на расстоянии с десяток метров по обеим сторонам переулка, пока в самом переулке, работал целый наряд криминалистов.

Вглядевшись во всё происходящее перед его глазами, от оцепенения, он даже не мог сдвинуться с места от удивления и страха. Абсолютно всем своим лицом, он показывал вся свою палитру озлобленности, страха, отчаяния и безысходности, настолько он был заворожен увиденным рядом с тем “тёмным” переулком. Так он стоял на месте не сумев ни сделать ни шагу, пока в один момент, один из патрулирующих полицейских прямо во время подхода к нему, не стал возвышенным указательным том кричать ему:

“Проходите, проходите дальше, не мешайте работе профессионалов”

Простояв в оцеплении ещё пару секунд, только уже когда он подошёл к нему буквально в плотную, своим крайним зрением, он увидал рядом стоящего полицейского с автоматом, уже после этого придя в себя, Евгений просит прощения, и спокойно уходит.

Идя себе во своясе, Евгений уже был на волоске того, чтобы окончательно признать то, что именно он это совершил, правда единственно на что его хватило, это:

“Боже мой, какое только чудовище могло такое совершить? Благо, мне не приходиться разгребать то, что совершил определённо не я. И мне вот просто интересно, о чём они сейчас думают?”

“Похоже, он сдох. Так и запишем”

“Господи Юрген, прибереги свои нигилистские комментарии для другого случая. Сейчас они совершенно не к месту.” — произнёс напарник Юргена, Ганс.

“Я просто констатировал факт. Ведь в этом и заключается суть нашей работы.” — саркастично ответил Юрген. “Ладно стажёр, а теперь положи тело в мешок”

“Что, прям, взять и положить?!” — удивлённо и недоумевающе ответил стажёр.

“Да. Ты надеваешь перчатки, и аккуратно, стараясь не запачкаться, кладёшь его в особый мешок. Я думал вас этому обучали в академии.”

“Да, обучали” — недовольно ответил он, после с неким отвращением стал укладывать тело в мешок.

“Вот и приступай, а я пока спрошу что там у наших “кладоискателей”” — ответил Юрген пару раз похлопав по спине. “Ну что там, наши лапки?”

“Пока нет. Уже третий час осматриваем каждую улочку, но пока ничего не нашли. Видать, преступник работал в перчатках”

“Ох уж эти перчатки. Насмотреться всякие подонки фильмов про ограбления, а нам ведь потом страдать. Ладно, пойду перекурю”

“Может тебе хватит тебе уже на сегодня. Ещё даже шести часов нету, а ты уже тринадцатую сигарету принимаешь” — возмущённо сказал ему Ганс.

“Ой, я конечно глубоко тронут своей заботой, но прости мамочка, мне уже больше 18-ти, а потому считаюсь уже самостоятельным. И поэтому, когда я хочу курить, я иду, и курю. Спасибо” — саркастично ответил Юрген, затем положил себе в рот дымящуюся сигарету.

Но не успел он её только вдохнуть, как видит в левом углу переулка подъезжающий новом электромобиле отечественного производства, из кабины которой, выходит самая важная шашка полицейского назначения города.

“Это…, это именно тот самый?” — с заиканием спросил стажёр.

“Да, именно он” — серьёзным тоном ответил напарник.

Подойдя с горделивым напыщенным лицом и стройной походкой подойдя прямо к курящему Юргену, а тот, без лишней лести ему говорит:

“Хайр…, Шварц. Что привело вас сюда? Ведь не пристало вашей высокой особе шляться по таким отвратительным местам”

“Ты знаешь зачем я здесь Юрген. Я раз ты как бы это не было прискорбно, руководишь следствием, то прикажи юнцу открыть мешок” — тяжёлым басом произнёс он ему

“Хорошо, как прикажите уважаемый. Давай открывай”

Расстегнув часть верхней молнией, то лицо горечи и отчаяния которое он испытывал в тот момент, нельзя было измерить не