Тайные тропы - Георгий Брянцев

Не будучи никем предупрежден и боясь впасть в ошибку, Алим решил поменьше говорить и побольше слушать.

— Я постараюсь сделать все, что от меня зависит, — ответил он, вспомнив состоявшуюся в свое время беседу с майором Шарафовым.

Майор предупреждал тогда, что лазутчики иностранной разведки могут пожаловать внезапно, а поэтому надо все время быть готовым к визиту и вести себя соответственно обстоятельствам.

— Много на этом предприятии работает наших земляков? — спросил Раджими.

Можно было, конечно, задать встречный вопрос: кого именно имеет в виду Раджими под словом «земляк», ибо Алим еще не смог определить, к какой нации принадлежит его собеседник, но он ответил:

— Очень много. Процентов шестьдесят, а то и семьдесят.

— И преимущественно?..

— Узбеки.

— Это хорошо, — заметил Раджими. — Вот ими в первую очередь мы с вами и займемся, — продолжал Раджими.

Мысль его была очень ясна. Выяснить точно, сколько лиц из местных национальностей занято на ГЭС и что это за люди, откуда они, кто их родители, родственники, близкие друзья, знакомые. Есть ли среди них участники последней войны. В данном случае Раджими интересовался только теми, кто был в плену. О них надо узнать все, что только возможно; а именно: как попали в плен, как долго находились в нем, кем и когда освобождены.

— И вам и мне ясно, — пояснил Раджими, — что задача эта не эпизодическая и сразу ее не выполнишь. Действуйте постепенно, но систематически, все интересное сообщайте мне. Нам надо знать людей. Без людей мы ничто и никому не нужны. Мы обязаны неустанно искать силы для выполнения наших задач. Как мы их используем — подскажет обстановка.

Алим кивал головой, а в душе у него в это время бушевал гнев. Он отвернулся от Раджими, словно, обдумывая услышанное.

Как хотелось Алиму взять этого желтого с пергаментным лицом посланца поджигателей новой войны, поднять в воздух и ударить об землю. Ударить так, чтобы от него и мокрого пятна не осталось. Но не всегда можно делать то, что хочется.

Беседа продолжалась долго. Условились, что за первой информацией Раджими явится через несколько дней.

— Будем надеяться, что аллах поможет нам, — сказал на прощание Раджими. — Аллах самый искусный из всех мудрецов.

Алим чуть слышно скрипнул зубами...

7

Никита Родионович внимательно смотрел на маленькую фотокарточку. С нее смотрел мужчина с большими залысинами на лбу, с короткой бородкой, слегка вьющейся на концах.

Нет, лицо это ему незнакомо. Широкий, крутой лоб и властные, резко очерченные губы кого-то напоминают. Но кого именно — вспомнить Ожогин не мог.

Если бы на лице не было темных очков, то возможно, оно выглядело бы иначе. Главное глаза, а они скрыты.

— Ну как? — спросил майор Шарафов.

Ожогин замотал головой.

— Этого человека я не знаю. А кто он?

— Пока сказать трудно, — ответил Шарафов, — на надеюсь, что общими силами мы разрешим эту задачу. Во всяком случае, он известен Раджими. Уже этого достаточно, чтобы он заинтересовал и нас.

Никита Родионович всмотрелся еще раз в лицо незнакомца и окончательно пришел к выводу, что он его не знает. Он передал карточку Шарафову и тут же спросил:

— А не съездить ли мне к Ризаматову? Как вы считаете? На последнем свидании Раджими сказал, что остался доволен встречей с Алимом.

— Ездить к товарищу Ризаматову нет необходимости. Товарищ Ризаматов также доволен результатами встречи и знает, как себя вести. Я, между прочим, хотел извиниться перед вами за то, что заставил вас так долго сидеть в парикмахерской Раджими.

— Буду рад, если обследование комнаты имело успех.

— Имело, — проговорил Шарафов, — и даже больший, чем я рассчитывал. Теперь стало ясно, что совместно с Раджими, Саткынбаем и Абдукаримом действует еще один человек. Он находится здесь временно, с определенной миссией. Для пользы дела я могу вам кое-что рассказать.

В руки органов государственной безопасности попало донесение, предназначенное к отправке через границу. В нем сообщалось, что автор оказался в городе Н. и нашел «четырех друзей». Далее автор приносил благодарность адресату за то, что тот дал ему возможность встретить здесь «настоящего друга», стоящего дороже четырех остальных, друга, с которым ею, автора донесения, связывает очень многое в прошлом.

Майор Шарафов полагал, что под четырьмя друзьями подразумеваются Саткынбай, Ожогин, Ризаматов и Абдукарим. Настоящим другом может быть Раджими.

— Не исключено, — заметил майор, — что автор донесения и человек, заснятый на этой фотокарточке, одно и то же лицо.

Он взял снимок, посмотрел на него вблизи, потом на расстоянии, на вытянутой руке, и, не отрывая глаз от него, проговорил:

— Но есть в этом документе места темные и непонятные, хотя за ними скрывается глубокий смысл. Вот, например, — майор положил фотоснимок, пододвинул к себе исписанный лист бумаги и прочел вслух: — «Транзитник перестал существовать в С-м Чикаго. Удачно были преодолены препятствия, мешавшие маршруту»...

Как, как? Каким городом? Прочтите еще раз! — Никита Родионович поднялся с места.

Шарафов спокойно и внимательно посмотрел на него и прочел фразу вторично.

— Чикаго? С-е Чикаго! — горячо, взволнованно заговорил Ожогин. — Я не помню, где я читал... Какой-то литератор сравнил Новосибирск с Чикаго. Глупо, неудачно, но назвал Новосибирск Сибирским Чикаго. Это сравнение мелькало в свое время на страницах печати. Я читал сам... Ведь это можно проверить...

— Согласен, — улыбнулся Шарафов. — Я дал задание проверить, но я не вижу никаких оснований волноваться. Почему вы так горячо убеждаете меня?

Никита Родионович невольно смутился.

— Вы сможете дать мне на час эту фотокарточку? — спросил он майора.

Тот поднял широкие брови.

— А в чем дело?

— Разрешите мне пока не высказывать своих предположений. Разрешите также показать эту карточку моей снохе, — продолжал Никита Родионович. — Жена брата жила и училась в Новосибирске и недавно возвратилась оттуда. Все может быть...

— Пожалуйста, — подал карточку Шарафов, продолжая улыбаться.

Антонина уже спала. Никита Родионович открыл своим ключом квартиру, зажег свет во всех комнатах и постучался к Антонине.

Пока она одевалась, Никита Родионович спросил из смежной комнаты:

— Тоня, ты хорошо запомнила лицо своего спутника-иностранца, из-за которого перетерпела столько неприятностей?

— А что?

— Да ты ответь сначала, потом видно будет.

— Конечно, запомнила.

Никита Родионович мерил шагами комнату, — он все еще был взволнован. Рассказ Антонины натолкнул его на мысль, что человек в очках, ехавший с ней через Новосибирск, то же лицо, что и изображенный на фотокарточке.