Путь на эшафот - Виктория Холт

Однако благодушие Генриха было нарушено восстанием сторонников Папы на севере страны. Возглавлял его сэр Джон Невилл. Не было сомнений, что восстание было поддержано с Континента кардиналом Поулом. Генрих расправил плечи и зарычал, как лев, слишком долго спавший. Он больше не будет сдерживать своего гнева. Он позволил себе, упиваясь своим счастьем, расслабиться. Как он мог предаваться дальше своим утехам с Катериной, когда трон шатался у него под ногами и предатели могли лишить его королевства!

Старая графиня Солсбери больше не должна оставаться в живых. Ее казнь слишком долго откладывалась. Катерина заступалась за нее, рисовала жалостные картины того, как она замерзает и умирает от голода в Тауэре. Ну и пусть умирает от голода! Пусть замерзает до смерти! Пусть все предатели погибнут! Она – мать предателя, одного из самых опасных и самых могущественных врагов Генриха. Кардинал Поул может жить в безопасности на Континенте, но мать его пострадает за него.

– На плаху ее! – заорал Генрих, и никакие просьбы Катерины на этот раз не могли помочь. Но он был нежен с ней, успокаивал ее.

– Ну, душа моя. Не думай об этом. Она не бедная старушка, какой ты ее себе представляешь. Она изменница. Она воспитала предателя и вдохновляет предателей. Разве ты хочешь, чтобы твой король и супруг потерял трон? Трон следует время от времени защищать, душа моя, проливая кровь.

Таким образом старая графиня была приговорена к ужасной смерти. Последняя из Пантагенетов вела себя мужественно до последнего вздоха. Она отказалась класть голову на плаху, заявив, что приговор несправедлив и что она не предательница.

– Так следует поступать с предателями, но я не предатель, – сказала она. – И если вы хотите получить мою голову, вы должны за нее побороться.

Из всех убийств, совершенных во имя короля, это было самым ужасным. Старуху за волосы притащили к плахе. И так как она сопротивлялась, палач несколько раз был вынужден ударить ее топором по голове, пока она, окровавленная, не упала на землю и ей не отрубили голову.

Такого рода смерть вызвала у Генриха ужасный гнев. Люди любили обсуждать кровавые подробности, они перешептывались и были на стороне мучеников.

С момента разрыва с Римом Генрих пытался играть на борьбе католиков с лютеранами, извлекая из этого пользу, так же как он играл на вражде между Карлом и Франциском. Последнее восстание вызвало немилость короля к католикам. Теперь совесть мучила его по поводу Кромвеля. И он отвечал своей совести, что, действуя на основе ложных обвинений, исходящих из его окружения, приговорил к смерти своего лучшего слугу из всех, которые у него когда-либо были. Таким образом он мог обвинять католиков в смерти Кромвеля и оправдать себя. Теперь Норфолк не пользовался благосклонностью короля, а Крэнмер стал более влиятельным. Генрих поручил управление своей страной нескольким избранным врагам Папы во главе с Крэнмером и канцлером Одли и отправился на север страны с карательной экспедицией в сопровождении королевы.

Генрих всем сердцем отдавался делам, которые предпринимал. Когда он демонстрировал подданным силу своей власти, он делал это с размахом и жестокостью. Катерину жестокость супруга повергала в ужас.

Любя со всей присущей ей романтикой красавца Калпеппера, она невольно сравнивала его с Генрихом. И хотя она была готова делать все от нее зависящее, чтобы доставить удовольствие милостивому и снисходительному человеку, которым Генрих до сих пор был, она обнаружила, что это не тот человек, которым она его себе представляла, и сердце ее наполнилось страхом. В нем не оказалось ни капли доброты. Катерина была вынуждена присутствовать при унижениях тех, кто восстал, потому что хотел следовать вере, которую считал истинной. Они ездили из деревни в деревню, она вынуждена была наблюдать жестокость и, что значительно хуже, видела, что Генрих получает от этого удовольствие. Когда он приходил к ней, ей казалось, что руки его обагрены кровью и кровь капает с пальцев. Ей хотелось, чтобы король был добрым любящим человеком, чтобы народ уважал и чтил его. Она мечтала, чтобы люди уважали его, а не боялись.

Она тоже предпочла бы любить его, а не бояться. Она многое получила, оставив Калпеппера и выйдя замуж за Генриха. Мария, Джойс и Изабел простились с бедностью, в которой жили. Действительно, она не обошла своим великодушием ни одного члена своей семьи. И о друзьях не забыла. Ей хотелось, чтобы все вокруг нее были счастливы. И чтобы король был счастлив. Никто не должен жить в бедности, не должен испытывать трудностей и грустить. Она хотела жить в мире, который был бы приятен для нее и для всех окружающих.

Когда они прибыли в Налл и увидели, что осталось от Констабла – его усиженный мухами труп висел на самых высоких воротах, куда Норфолк повесил его четыре года назад, – она отвернулась. Ее затошнило, потому что король со смехом обратил ее внимание на это ужасное зрелище.

– Вот висит предатель или то, что от него осталось!

Она отвернулась от короля, зная, что как бы она ни старалась, никогда не сможет его полюбить.

– Ты слишком нежна, душа моя! – Король наклонился к ней и похлопал по плечу, показывая, что ему нравится ее нежность, и она имеет право пролить слезу, жалея его врагов.

Она часто думала о Томасе Калпеппере, который был в свите, сопровождавшей их. Они обменивались взглядами, улыбками. Джейн Рочфорд заметила это. У нее была очень странная черта характера, делавшая ее присутствие очень опасным, хотя сама она не получала от таких своих действий никакой выгоды. И она сказала Катерине:

– Ваш кузен Калпеппер очень красивый молодой человек. И он действительно любит вас. Его любовь светится в глазах. Мне кажется, что Ваше Величество тоже небезразлична к нему. Как можно быть безразличной к такому красивому юноше! Вы никогда с ним не встречаетесь, ведете себя очень осторожно. Это можно устроить.

Все это напомнило ей прежнюю жизнь, полную интриг, и Катерина не смогла устоять. Она подумала, что сумеет терпеть грубость и жестокость Генриха в том случае, если время от времени будет встречаться с Калпеппером. Она помнила мельчайшие черты лица Томаса и, проводя время с королем, могла представлять себе, что это не Генрих, а Томас, и не показывать ему своего отвращения, которое не могла не испытывать.

Дерхэм несколько раз приходил к ней помочь написать письма. Он смотрел на нее горящими, полными страсти глазами, но она боялась, что он причинит ей неприятности. Он был предан ей, и, хотя ревность сжигала его, он никогда не сделал бы ничего такого, что могло бы повредить королеве. Дерхэм ничего не знал о ее любви к Калпепперу, и Катерина, не желая делать ему больно, позаботилась о том, чтобы ему ничего не стало известно. Время от времени она бросала на него нежные взгляды, показывая, что помнит, кем они были друг для друга. И Дерхэм не мог устоять и рассказал своему другу Дэмпорту, что любит королеву и что, если король умрет, он сможет жениться на ней.