Стилист - Геннадий Борисович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В самый разгар смены подошла Антонина и негромко поинтересовалась:
— Алексей, ты чего натворил в Ростове?
— Я?
Тут-то у меня сердечко и подпрыгнуло чуть не до гортани.
— Да ничего не натворил, а что случилось-то?
— Ступай ко мне в кабинет, там по твою душу оттуда сотрудники органов прибыли.
На встречу с этими самыми сотрудниками я шёл если и не на ватных ногах, то точно не пружинистой походкой. Толкнув дверь, увидел на стуле у директорского стола молодого мужчину в недорогом и слегка помятом костюме, а в углу кабинета вместе с ним лейтенант милиции.
— Алексей Михайлович? Садитесь, — кивнул «гражданский» на стул напротив. — Старший лейтенант новошахтинского ОВД Воробьёв Андрей Александрович.
— Очень приятно, а чем, собственно говоря, я заинтересовал новошахтинскую милицию? — спросил я, с трудом изображая на лице неподдельное удивление.
— Алексей Михайлович, вы в сентябре посещали Ростов-на-Дону, если не ошибаюсь?
— Было дело, отправляли на всесоюзный семинар.
— Да-да, слёт парикмахеров. А пребывая в Ростове-на-Дону, в Новошахтинск вы не заезжали?
— Новошахтинск? — я наморщил лоб. — Нет, мы из Ростова никуда не ездили, я даже не знаю, где этот Новошахтинск находится.
— Не так уж далеко от Ростова, всего 60 километров. И, по моей информации, вы всё же бывали в Новошахтинске 12 сентября. Более того, имеете непосредственное отношение к смерти гражданина Чикатило Андрея Романовича. И, не исключено, к звонку о якобы заложенном в подвале профтехучилища № 39 взрывном устройстве.
— Постойте-постойте, — продолжал я валять дурака, — какой Чикатило, какое взрывное устройство?! Вы что несёте-то?!
— А чему вы так удивляетесь? У меня имеются показания свидетелей, которые опознали вас сначала по фотороботу, а затем по фотографии. В частности, продавщица хозяйственного магазина, где вы приобретали кухонный нож, которым пытались убить гражданина Чикатило, и которого в итоге утопили. А также работница привокзального кафе и сержант милиции, дежуривший в тот день на территории новошахтинского автовокзала. Одно только мне непонятно, чем вам насолил простой преподаватель профтехучилища? Я ознакомился с вашей биографией, с момента, как вас обнаружили потерявшим память, вы никаких контактов с Чикатило не имели. Может быть, в прошлом всё-таки что-то было, какие-то воспоминания прорезались?
— Повторяю, я никогда не видел этого вашего Чикатило, и в Новошахтинске никогда не был.
— А может быть, побывав и убив, тут же снова забыли? Возможно же такое? Думаю. Вам снова придётся пройти медицинское освидетельствование, но это не отменяет того, что сегодня мы летим в Ростов, а оттуда в Новошахтинск. Вот, можете ознакомиться с ордером.
На стол передо мной легла бумага, которую у меня не было никакого желания читать. В этот момент в моей голове билась мысль, что меня, человека, сделавшего благое дело, а именно избавившего мир от будущего серийного убийцы, хотят упечь в казённый дом. Старлей, видимо, мою реакцию воспринял по-своему.
— Не ожидали, что мы вас найдём, думали, концы в воду? Причём в буквальном смысле, — усмехнулся он, напоминая про утопшего Чикатило.
— Идёмте, наш рейс через полтора часа, с мигалкой в аэропорт доставим без проблем.
— Мне нужно позвонить жене.
— Вы уверены? Мы планировали её сами проинформировать.
— Она на пятом месяце, ей нельзя волноваться. Скажу пока, что на некоторое время мне придётся срочно отлучиться из Москвы.
В глазах старлея мелькнуло сомнение, но он всё же кивнул на телефон:
— Звоните.
Лене я объяснил, что наметилась срочная командировка снова в Ростов, где уже был по осени, самолёт через час, поэтому я даже не успеваю заехать домой за вещами.
— А когда назад?
— Дня через два-три, вернусь с подарками. Ну всё, целую!
Я положил трубку, а старлей с сомнением покачал головой.
— Это вы что-то слишком оптимистичны насчёт двух-трёх дней. Скорее уж, 8–9 лет.
Может, стоило заодно звякнуть Гулякову? Недавно он меня выручил… А может, и не стоит, скажет, что я его уже достал, что обхожусь ему слишком дорого, и тогда я лишусь такого важного защитника. Ещё и не успел отчитаться по встрече с Ерофеевым. Вполне вероятно, что к тому времени, как смогу встретиться с Гуляковым, эта тема уже будет неактуальной.
Между тем следователь достал наручники, раскрыл их и протянул вперёд.
— Может, обойдёмся без этого? Перед коллегами неудобно. Могу дать честное слово, что даже не буду пытаться убежать.
Лицо старлея отобразило сомнение, в итоге он всё же со вздохом убрал наручники. На выходе из кабинета нас встретила Антонина, в глазах которой застыл немой вопрос.
— В Ростов нужно будет слетать с товарищами, так что несколько дней меня не будет, — сказал я ей, проходя мимо.
В самолёт, впрочем, я поднялся в сопровождении лишь старшего лейтенанта Воробьёва, лейтенант, похоже, был из местных. Обменявшись с коллегой рукопожатием, он пообещал, что по возвращении в отдел позвонит в Ростов насчёт встречающей машины.
Да, не думал я, что снова когда-нибудь вернусь в этот чудесный город, славный своими семечками и Ворошиловским мостом, соединяющим европейский и азиатский континенты. В аэропорту нас уже поджидал милицейский «уазик», видно, вызванный заранее звонком из Москвы того самого лейтенанта. Ещё час спустя мы переступили порог Новошахтинского ОВД, где я был препровождён в камеру предварительного заключения, где я оказался единственным жильцом.
Вечерело, принесли ужин, кстати, довольно неплохой. Отужинав, я растянулся на нарах, положив под голову скатанное пальто, и принялся размышлять над своей горькой судьбой. Ну вот за что мне это? Я спасаю и жизни, и страну пытаюсь спасти, а судьба вставляет мне палки в колёса. Или, может, это своего рода намёк, мол, если уж стремишься к звёздам, то будь любезен продираться сквозь тернии, чтобы жизнь мёдом не казалась? И что это такое вообще — судьба? Цепь случайных совпадений либо всё же высокое провидение? Вон даже привидевшийся Мессинг не дал однозначного ответа. Боюсь, в этой жизни и мне его не узнать.
Очная ставка проводилась следующим утром. Я как раз мыл руки после того, как справил свои дела над парашей после завтрака, когда приоткрылся глазок, а следом в замочной скважине со скрежетом провернулся ключ.
— Бестужев, на выход.
Меня отконвоировали в кабинет старшего лейтенанта Воробьёва, возле которого на скамейке сидели отдалённо знакомые две женщины и сержант. Ну да, продавщица из хозмага, сотрудница привокзального кафе и милиционер, с которым в дверях этого самого кафе мы столкнулись. Я успел поймать на себе заинтересованно-опасливые взгляды женщин, после чего меня завели в кабинет. Воробьёв уже чуть ли не потирал ладони в предвкушении раскрытия жестокого преступления. Я же, как ни странно, не испытывал
