Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой - Фрэнсис Ходжсон Бернетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустя неделю после этой прогулки Седрик, вернувшись от матери, вошёл в библиотеку с задумчивым и озабоченным лицом. Он вскарабкался на кресло с высокой спинкой, на котором сидел в день своего приезда, и некоторое время смотрел на тлеющие в камине угли. Граф молча следил за ним и ждал, что он скажет. Было очевидно, что Седрик чем-то озабочен. Наконец он поднял голову и спросил:
– Всё ли известно Невику о том, как живётся здесь людям?
– По крайней мере, это его обязанность. А разве есть какие-нибудь упущения?
Как это ни странно, но тёплое участие, с которым Седрик относился к фермерам, особенно занимало и трогало его. Сам он, конечно, никогда ими не интересовался, но ему нравилось, что при всей своей детской наивности маленький лорд среди своих игр и всяческих удовольствий никогда не забывал бедных и обездоленных людей.
– Здесь есть одно ужасное место, – сказал Фаунтлерой, глядя на деда широко открытыми, полными ужаса глазами. – Милочка сама видела – это в конце имения. Дома там понастроены один подле другого, они почти совсем развалились, в них едва можно дышать, и всюду страшная бедность. Часто люди умирают, болеют лихорадкой, у них дети; немудрено, что от такой нищеты люди делаются злыми и жестокими. Это хуже, чем у Микеля и Бриджет. Дождь протекает сквозь крышу! Милочка была там у одной женщины и потом не позволила мне подходить к ней, пока не переоделась. Слёзы текли у неё по щекам, когда она рассказывала мне об этом.
Слёзы навернулись на глазах мальчика, но он улыбнулся и добавил:
– Я сказал ей, что вы ничего об этом не знаете и что я сам расскажу вам об этом… – С этими словами он соскочил со стула и подошёл к графу. – Вы можете всё уладить, как уладили с Хиггинсом. Вы ведь всегда помогаете всем. Я ей сказал, что вы уладите и что Невик, вероятно, забыл доложить вам об этом.
Граф посмотрел на маленькую руку, лежащую на его коленке. Нет, Невик не забыл доложить ему – он не раз напоминал графу об отчаянном положении фермеров, живущих на окраине имения. Он не раз докладывал ему и о сырости домов, и о разбитых окнах, и о худых крышах, и о лихорадке, свирепствующей там постоянно. Мистер Мордант со своей стороны так же красноречиво описывал ему всю эту нищету, но в ответ получал от графа одни только резкости. Однажды, во время особенно сильного приступа подагры, он объявил настоятелю, что чем скорее перемрут все обитатели «Графского двора» и будут похоронены пастором, тем будет лучше для него. На этом все разговоры кончились. Но теперь, при взгляде на внука, на его открытое, милое, серьёзное личико, ему вдруг стало совестно – и за «Графский двор», и за самого себя.
– Вот как! Ты, видно, хочешь сделать из меня строителя образцовых ферм – так, что ли? – сказал граф и нежно потрепал маленькую ручку.
– Их надо срыть до основания. Милочка так и говорит, – с большой горячностью говорил Фаунтлерой. – Пойдёмте завтра и велим разобрать все дома. Все люди будут очень счастливы, когда увидят вас, – они поймут, что вы пришли к ним на помощь. – Глаза мальчика горели, как звёзды.
Граф встал и положил руку на плечо ребёнка.
– Пойдём сперва на террасу, – сказал он, усмехаясь, – походим вместе и обсудим всё дело.
Они стали ходить взад и вперёд по широкой каменной террасе, как это всегда делали в тёплые вечера. Прислушиваясь к словам мальчика, граф не раз усмехался, задумывался, но казался довольным и не снимал руки с плеча маленького собеседника.
Глава 10
Граф встревожен
Сказать правду, миссис Эрроль обнаружила много огорчительного, помогая беднякам посёлка, издали казавшегося столь живописным. Вблизи картина резко менялась. Она нашла здесь праздность, бедность и невежество, тогда как здесь могли бы царить производительный труд и всеобщее благополучие. Она убедилась, что местечко Эльборо является одним из беднейших и худших в округе. Мистер Мордант не раз говорил ей о своих тщетных усилиях помочь беднякам, и она вскоре убедилась в справедливости его слов. Желая угодить графу, управляющие обыкновенно старались замалчивать нищету арендаторов, благодаря чему год от году всё приходило в ещё больший упадок.
Что же касается «Графского двора», то один лишь вид его полуразвалившихся домов и жалкого, болезненного и нерадивого населения возбуждал негодование. Недаром миссис Эрроль содрогнулась при виде такого упадка и такой всеобщей нищеты. Подобная бедность казалась в деревне ещё более ужасной, чем в городе. Ей всё же думалось, что всё это поправимо. Глядя на худых, изнурённых детей, растущих среди бедности и порока, она вспоминала о своём мальчике, который жил в громадном великолепном замке, окружённый заботливым уходом, не зная ни в чём отказа и не видя ничего, кроме роскоши и довольства. И вдруг в её добром сердце зародилась счастливая мысль. Как и другие, она давно заметила, что мальчик пользуется любовью деда и что старик ни в чём ему не отказывает.
– Граф готов исполнить каждое желание Седрика, – сказала она однажды священнику. – Отчего бы нам не использовать это чувство на благо другим? Я постараюсь, чтобы это удалось.
Миссис Эрроль хорошо знала доброту и отзывчивость Седрика, а потому нарочно подробно рассказала ему о бедности фермеров, вполне уверенная, что он передаст её слова деду, и надеясь, что кое-какая польза от этого получится.
Надежды эти осуществились, как ни странно. Сильнее всего влияло на графа полное доверие к нему внука. Мальчик был глубоко убеждён, что дедушка всегда поступает великодушно и справедливо, и старику, конечно, не хотелось разубеждать его в этом. Для него казалось новым, что на него смотрят как на идеал благородства, а потому граф побоялся бы сказать своему любимому внуку: «Я грубый, эгоистичный старый негодяй, ни разу в жизни не поступивший великодушно и никогда не думавший о горе и несчастье своих ближних» или что-нибудь вроде этого. Он так привязался к этому хорошенькому ребёнку, что ради него готов был даже решиться на доброе дело. Поэтому он тотчас же послал за Невиком, долго беседовал
