Фантастика 2003. Выпуск 1 - Николай Науменко

— С чего это она тебе письма пишет? Кто ты ей? Любовник, что ли?

Боже упаси… Ну и вкусик тогда у моей сестрицы… Какукавка замялся:

— Нет… Я-то — да, а вот она — нет…

Спасибо хоть на том… Не очень всё это мне понятно. Что за такой «навороченный мир»? Как в него попасть? Но ясно, что Какукаву об этом расспрашивать бесполезно, он знает ненамного больше меня. Потому я сказал:

— Всё ясно, — хотя мне и не было ничего ясно. — Веди меня к своему Гэндальфу. Где он обитает?

Снаружи на дверях игрового павильона висела табличка: «Закрыто на ремонт». Однако здоровенный, типа спортивного, зал был битком набит подростками. Одни стояли, другие сидели — кто на специальных походных ковриках, кто на наваленных тут досках и стройматериалах, а кто и прямо на полу. Чуть ли не поголовно все они смолили траву, благо, она с недавних пор легализована, и дым тут стоял такой плотности, что того и гляди торкнет, даже если сам и не куришь.

Что сразу бросалось в глаза, так это дикая неряшливость большинства или даже бедность: грязная одежда, рваная обувь, нестриженные засаленные волосы… Какукавка среди них выглядил просто Белоснежкой. Точнее, этаким юным клерком. И все они непрерывно разговаривали. Все одновременно. Разговаривали и хихикали. И я мог побиться об заклад, что в общем гуле друг друга они не слышали абсолютно.

— Где твой Гэндальф? — проорал я в ухо Какукавке.

— Его пока нет! — прокричал он в ответ.

Неужели вот эта неопряная, дурно пахнущая толпа — излюбленная компания моей утонченной, интеллектуальной Лёльки? Кое-кто из них, мельком глянув на меня, начинал излучать в мой адрес немотивированную (правда, взаимную) неприязнь, но вербально это чувство никто не формулировал.

— Что они тут делают?! — вновь прокричал я.

— Ждут Гэндальфа!

— Зачем?!

— Одни — купить синтетику, другие хотят в его волшебный мир. Он будет выбирать, кого туда взять. Но большинство просто тусуются.

Ах вот как. Выходит, в волшебный мир хотят многие. Но попасть туда может отнюдь не каждый. А моя умница-сестричка успешно сдала и этот экзамен.

— Эй, дедуля, а я тебя знаю! — прокричал мне в лицо вынырнувший из толпы пацан, глядя на меня осоловелыми глазами. Это кто «дедуля», я что ли?! Выходит, что я… — Не знаю откуда, но где-то я тебя видел! — продолжал он.

— Я играю в «Russian Soft Star’s Soul»! — сообщил я ему.

— А! Точно! — обрадовался он. — «RSSS»! Отстой! Попса! — радостное выражение его лица по ходу высказывания сменилось на неодобрительное. — Ну, ты даешь, дедуля… Вообще… — и с этими словами он, так же внезапно, как и появился, исчез.

— Придурок! — сообщил мне свое мнение Какукавка. После того, как три года назад он спер у нас со студии незаконченный альбом, передал на радио, и тот принес нам известность, он считает себя нашим крестным отцом.

Внезапно гомон стих, и тишину нарушали теперь только шепотки. Шепнул мне и Какукавка:

— Вон — Гэндальф, — указал он мне в направлении ко входу в зал. — Лысый.

Действительно, вошедший в зал в сопровождении двух дюжих телохранителей молодой низенький мужчина был лыс, как яйцо. Одет он был то ли в кимоно, то ли в светлую пижаму. Быстрыми шагами он прошел в центр зала. Подростки расступились, освобождая пятачок, а кто-то поспешно поставил посередине этого пятачка стул… Все это напоминало давно сложившийся ритуал, а, возможно, так оно и было.

Гэндальф уселся, порывисто откинулся на спинку, вытянул ноги в светло-голубеньких хлопчатобумажных штанишках, широко улыбнулся и оглядел все вокруг счастливыми сумасшедшими глазами. Один из его секьюрити положил перед ним на пол и раскрыл кейс, затем оба детины с непроницаемыми рожами встали по бокам. Не переставая улыбаться, Гэндальф внимательно вглядывался в окончательно притихших тинейджеров. Внезапно он дурашливо помахал им расслабленной ладошкой и выдал:

— Приветик.

Зал взорвался радостными воплями, но Гэндальф остановил крики жестом.

— Чего орать-то, милые? — спросил он риторически. — Давайте-ка лучше поболтаем. О том, о сём. Вы не бойтесь, вы ведь знаете, я не страшный. Подходите, жалуйтесь, говорите, кому что нужно. Старик Гэндальф вас не обидит. Или у кого-то есть вопросы?

Вопросы были у меня, и я дернулся было вперед, но Какукавка опередил меня, ухватив за рукав и шепча:

— Тебе нельзя, он тебя узнает!

Резонно, вообще-то.

— Тогда иди ты, — шепнул я.

— Мне тоже нельзя, я ему деньги должен.

Вот, блин…

— И что ты предлагаешь?

— Подождём, пока он кого-то возьмет, а потом выследим.

Ладно. Какой не есть, а все-таки, план. Хоть он мне и не нравится.

— Ну что, ребятишки, нет вопросов? — пожал плечами Гэндальф. — И никому ничего не нужно? — внезапно улыбка на его лице сменилась сердитой гримасой, и ловким движением ноги он захлопнул кейс. Зал охнул. Тут же на пятачок поспешно выбралась бледная девочка лет пятнадцати и почти выкрикнула:

— Стандарт «блаженки»!

— Ну, хоть одна смелая нашлась, — мрачно прищурился Гэндальф. — Подойди-ка…

Девочка нерешительно приблизилась.

— Что-то я тебя тут раньше не видел. Говоришь, тебе нужен ситетический квази-опиат?… Да, да, милая, так это называется по-научному. А это низкое словечко — «блаженка» — забудь. Мы же с тобой взрослые люди… Целый стандарт? Это ведь десять доз. Деньги немалые…

— У меня есть, — девочка полезла в карман.

— Стоп! — тормознул ее Гэндальф. — Ну что за манеры? Воспитываешь вас, воспитываешь, а вы всё деньги да деньги… А ведь не всё можно купить за деньги. Есть, например, дружба, есть любовь. Мне, представь, твои деньги вовсе не нужны. У меня их, милая моя, и без тебя много.

Он замолчал, испытующе глядя на девочку. Не выдержав, она, заикаясь, начала:

— Я… У меня… Больше ничего…

— А по-моему есть! — торжествующе воскликнул он. В толпе заржали, и она, чуть не плача, закусила губу. — Но успокойся, — чуть заметно усмехнулся Гэндальф. — Я ведь волшебник добрый. Дай ей стандарт, — кивнул он одному из телохранителей. Детина вновь открыл кейс, достал и протянул девочке коробку. Та схватила ее и опять полезла в карман, но Гэндальф вновь остановил ее:

— Я же сказал, милая, деньги мне твои не нужны… Оставь себе. На шоколадки. Но учти: в другой раз даром не получишь ничего. И за деньги тоже. Иди, радуйся жизни, прославляй мою доброту и решай, как будешь расплачиваться. Потом.

Девочка кивнула и попятилась.

— Эй! — поднял он брови. — А что надо сказать дяде?

— Спасибо, — пробормотала девчонка и юркнула в толпу.