Время перемен. Предмет и позиция исследователя (сборник) - Юрий Левада

Своих же символов Август-91 не создал, и это служит одним из признаков его ограниченности, даже неуверенности в себе. Практически никем не воспринимается эта дата как праздничная. (Одно время, правда, пробовали устраивать некое действо под странным именем «Виват, Россия!», потом – отмечать «день российского флага»; все это без малейшего успеха.) И осталась в качестве «изначального» праздника страны дата 12 июня, связанная с двусмысленной Декларацией 1990 г. о российском суверенитете. Она бросила вызов союзной державности СССР, но не с позиций демократии, а с позиций узковатого российского патриотизма. Не стали организующими народную память символические (по сути, случайные) жертвы августовского уличного противостояния, воспоминания о них давно заслонили чудовищные и бессмысленные жертвы политических разборок в октябре 1993-го, а потом и чеченской бойни.

Во время демократических митингов конца 80-х трехцветный флаг служил символом демократии, противостоявшей официально-советскому красному. В дни путча К. Боровой с товарищами пронесли по улицам Москвы к Белому дому громадное трехцветное полотнище, ранее опоясывавшее большой зал бывшего почтамта; через пару дней триколор был объявлен государственным флагом России. А позже, при режиме, который предпочитал символику и стиль скорее царской монархии, чем демократии, тот же флаг трактовался уже как наследие царя Петра. И ничего удивительного (во всяком случае, по здравом размышлении) в том, что, не найдя своей «Марсельезы», власть, при одобрении большинства населения, обратилась к державным мелодиям прошлого времени.

Сейчас трудно даже представить себе, что когда-нибудь – когда утечет много воды, крови и слез – Август-91 будет восприниматься как начало нового отсчета времени в отечественной истории. Все же исключить такой вариант нельзя.

Весна 2001-го: дела и символы

Если сравнить первую и нынешнюю, вторую, весну президентства Владимира Путина, бросаются в глаза существенные отличия в обстановке, стиле и правилах поведения всех субъектов, действующих на социальном поле. Чем меньше реальных успехов (экономических, международных, «военно-чеченских»), тем большее значение приобретают такие символические акции, как продвижение «александровско-михалковского» гимна и «покорение» НТВ. Примечательно, что в обоих случаях была примерно одна и та же расстановка действующих сил, схожие попытки сопротивления; использовались, правда, разные средства давления со стороны «наступающей» стороны. Победители – по крайней мере на данном этапе – определились, первые страсти несколько улеглись, приходит время «считать раны» и анализировать уроки и последствия. Как известно, скорее именно дальними, не всегда учитываемыми последствиями в конечном счете определяются различия между победами историческими и пирровыми, между событиями трагическими и фарсовыми, между повторением и имитацией пройденных образцов.

Традиции социологического анализа вынуждают рассматривать общественные события прежде всего в плане действий и переживаний социально значимых групп. За рамками внимания остаются, как правило, намерения и мотивы отдельных действующих лиц, распределение ролей между инициаторами, вольными и невольными исполнителями, виновниками, подставными фигурами и пр.

Сражение за «четвертую кнопку»: итоги и уроки

Для переподчинения НТВ потребовался почти целый год атак, маневров, интриг с использованием обширного набора разнородных и противоречащих друг другу средств. За прокурорским нажимом следовало предложение теневой сделки (пресловутый «протокол № 6» – свобода в обмен на молчание), за ее провалом – подготовка «акционерского» переворота при столь же многообразных и противоречивых приемах прикрытия. Президент хвалил коллектив непослушного канала и даже восхищался сердитыми «Куклами», утверждая, что его беспокоит только финансовое положение компании. В то же время «загонщики» из журналистского цеха, не щадя сил, обличали злонамеренность действий энтэвэшной команды и корыстолюбие ее лидеров. А кто-то из услужливых социологов спешил сообщить о падении популярности канала. Оставив политологам грядущих времен разбираться в пропорциях простого лукавства и неупорядоченного разноголосия в этом хоре, займемся более интересной проблемой – социальными итогами происшедшего и содеянного.

Отметим прежде всего, что длительная борьба вокруг НТВ оказалась серьезным испытанием для всех сил, так или иначе к этому действую причастных. В значительной мере ристалище носило скрытый характер, все стороны – не всегда, пожалуй, сознательно – использовали ложные ходы, прикрытия, маски.

Помимо непосредственных участников противостояния, в действии участвовали различные группы сочувствующих, злорадствующих, наблюдателей и т. д. Подлинный баланс приобретений и потерь всех сторон (речь идет о влиянии, доверии, имидже, иллюзиях; финансовые проблемы обсуждать не берусь) подсчитает время; пока можно подвести лишь предварительные итоги.

«Власть» (отнесем к ней все ее ветви и разновидности – от президентской до прокурорской и судебной, явно, хотя и не в унисон, действовавшие заодно) заплатила за свою победу довольно дорогой ценой. Вряд ли можно усмотреть в ее акциях на протяжении года наличие заранее продуманного плана, скорее всего – насколько это, конечно, видно с интересующей нас стороны – имели место сменяющие друг друга серии силовых импровизаций, сочетаний грубого наката и довольно изощренного лукавства. Президенту пришлось неоднократно использовать и отставлять в сторону маску нейтрального гаранта законности, ценителя талантов киселевского коллектива. «Свита» еще раз показала, как она может играть президента (или за президента).

Как это принято у нас, власть оправдывается за свои действия только перед чужими. И только так, как это она делала встарь. Официальный мидовский ответ на озабоченные голоса западных дипломатов: у вас самих сокращают работников телевидения. Проще говоря: «от такой и слышу»… Невыигрышные последствия применения таких аргументов придется долго заглаживать.

Длительная осада «крепости НТВ» придала ее защитникам своего рода терновый венец. Упрекать их стоит за многие ошибки и слабости, за ложные надежды, за неверные шаги, за напыщенность и пр. Не время сейчас этим заниматься: пинать поверженных – не самое достойное занятие. Предметом яростных атак все последние месяцы служили скорее не слабые, а сильные стороны работы энтэвэшной команды – то, что им часто удавалось (или, может быть, точнее, приходилось) говорить на всю страну вещи, которые не решались или не умели сказать другие. И совершенно неважно при этом, какие мотивы в большей или меньшей степени определяли поведение отдельных участников – престижные, карьерные, денежные и т. д. В любом человеческом поступке можно отыскать мелкие или случайные факторы: кого-то недохвалили, кому-то недоплатили, кому-то припомнили прошлые грехи, на кого-то действует мотив «страшной» (в смысле мелкой личной) мести и т. п. Не столь уж интересно, по какому поводу рассорились такие-то Иван Иванычи с такими-то Иван Никифорычами, важно, какие общественно значимые последствия это имело или будет иметь. И не так существенна чистота помыслов и дальновидность замыслов каждой стороны конфликта, важно, что из этого получилось для общества.

Сердитую – или, как у нас принято выражаться, «неконструктивную» – критику мало кто любит. Если оставаться в рамках закона, ее можно терпеть, на нее можно отвечать, наконец, ее можно обжаловать в судебном порядке. Но если следовать нашим историческим традициям, набор возможностей оказывается иным: от безжалостных расправ до показного безразличия (последнее – при Ельцине). Поминать знаменитую фразу Вольтера («Ваши взгляды мне неприятны, но я готов отдать жизнь за то, чтобы вы могли их высказывать») практические политики не склонны, а уж тем более не готовы следовать этому принципу. Возможно, какая-либо будущая власть в нашей стране признает не только допустимость, но и необходимость открытой политической оппозиции.

В пылу полемики «старое» НТВ иногда называли «оппозиционным», на деле оно было порой лишь трибуной для выражения несогласия с официальной «линией», не более того. К тому же несогласия неорганизованного и слабого; чтобы приписать ему роль оппозиции – к сожалению, не существующей, – требуется большая доза сугубо «придворного» воображения.

Но здесь имеется еще одна, и довольно существенная, деталь. Как известно, никакие, пусть самые резкие выпады против президента в «Итогах», «Куклах» и пр. ни в какой мере не поколебали уровень его электоральной поддержки и его рейтинги в общественном мнении, равно как критическое отношение к чеченской кампании, выраженное в ряде передач НТВ, не уменьшило – до поры до времени – ее массового одобрения. Это значит, что проблема не столько в массовом воздействии телевизионной критики, сколько в уровне – или стиле – отношения к ней со стороны влиятельных элитарных групп. (А возможно, и в отношениях «внутри» оных.)