Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола - Андрей Геннадьевич Кощиенко

– Думаешь, после того, как ЮнМи выгонят, у неё всё это появится? – осторожно интересуется МуРан.

– Не знаю. Но вот агентство у меня, с её участием, – появится точно!

МуРан чуть слышно, облегчённо вздыхает.

– Хальмони! – не заметив этого, энергично обращается к ней ЧжуВон. – Мне скоро понадобятся деньги. Ты не хочешь стать соинвестором нового проекта? Дело верное.

Хальмони невольно крякает из-за перехода от мистики к прозе жизни.

– Почему это оно вдруг стало «верным»? – сварливо интересуется она.

– Потому, что во главе его будет твой внук.

– Да у тебя последний раз была просрочка по шести кредиткам!

– Это другое. Тогда была учёба, а я говорю о бизнесе. Теперь всё будет иначе.

– Да что ты говоришь?! – восклицает МуРан, взмахивая руками.

– Не веришь собственному внуку?

– Пока не увижу собственными глазами – не поверю!

– Ладно, возьму тогда деньги у ХёБин.

– Думаешь, она такая дурочка?

– Нуна ежегодно закладывает в бюджете гостиничной сети средства на инвестиционные проекты. Вот их и возьму.

– Посмотрю, как это у тебя получится.

– Хальмони, предупреждаю, – ты отказываешься от случая, который выпадает раз в жизни.

– Я не буду долго об этом горевать. Мне уже немного здесь осталось.

– Ты же говорила, что всех переживёшь? – ехидно напоминает внук.

– Если бы вы мне седых волос не прибавляли, то так бы оно и было.

– Бабушка, живи долго и будь здоровой. Деньги я сам найду.

– Только к отцу с этим вопросом не подходи. – даёт дельный совет несостоявшийся «соинвестор».

– Присмотри за ней, пока я буду во Франции. – кивнув, просит ЧжуВон.

– За кем это? – спрашивает МуРан, прикинувшись, что не понимает.

– За ЮнМи.

– С чего бы я должна это делать?

– Она талантливая и написала тебе на день рождения песню.

– Скажи ещё, что сделала это просто так.

– Ну хальмони… Она забавная и я собираюсь вести с ней дела.

– А я, значит, в мои-то годы, должна скакать, словно молодая козочка, чтобы тебе было хорошо, да?

– Бабуль… Я расплачусь. Честное слово! Десять правнуков тебе сделаю! И пять правнучек! Вот увидишь.

МуРан вздыхает.

– Ладно уж, балабол. – ворчливо отвечает она. – Так и быть. Присмотрю краешком глаза.

– Я знал, что ты согласишься. Спасибо.

– Иди уже! Завтра тебе рано вставать, а ты даже ещё толком не собрался!

– Мама всё сделает.

– Когда ты, наконец, повзрослеешь?

– Бабушка… После казармы – дома так хорошо! Меня здесь все любят!

– И зря это делают! Если бы любили меньше, – это бы пошло тебе только на пользу!

– Вот после армии я стану таким, как тебе хочется. А пока – я буду наслаждаться отдыхом!

МуРан снова вздыхает, глядя на внука, довольного жизнью.

(позже. ЧжуВон готовится ко сну. Но мысли о том, что благодаря написанной для него ЮнМи песни, он может стать знаменитым, не дают ему успокоиться.[26])

Время действия: четвёртое октября, около полудня.

Место действия: Аэропорт Инчхон. Только что прилетевшая из Японии ИнЧжон здоровается и обнимается со своими онни под прицелами множества камер представителей СМИ.

– Ой, БоРам, я по тебе так соскучилась! – восклицает ИнЧжон. – Я по всем соскучилась! А где ЮнМи? Она ещё не приехала?

В ответ группа дружно молчит, удивлённо смотря на задавшую вопрос.

– Что? – спрашивает прилетевшая, поочерёдно переводя взгляд с одной участницы группы на другую. – Почему так смотрите?

БоРам вздыхает.

– Ничего не знаешь? – интересуется она.

– Чего я не знаю?

– ЮнМи с нами не едет. – сообщает БоРам.

– Почему? Она беременная?

– Хуже. Её самчон контрабандист. А контрабанду он возил в Пукхан…

– Да ты чё… – подобрав отвисшую челюсть, изумляется ИнЧжон и, не поверив, уточняет. – Шутка, да?

– Если бы…

Пффффф… – длительно выдыхает ИнЧжон, лихорадочно вращая в голове шестерёнки мозгов.

– А ты, – правда ничего не знала? – смотря с подозрением, спрашивает ХёМин.

– Откуда?! У меня был такой плотный график, – едва домой позвонить получалось, не то, что за новостями следить!

– Понятно. – коротко произносит ХёМин.

– Значит это правда? – ещё раз уточняет ИнЧжон, смотря на неё. – Что у ЮнМи самчон – контрабандист?

ХёМин в ответ с унылым видом кивает головой, подтверждая.

– Улыбайся. – шипя, требует от неё КюРи, чуть толкнув её локтем. – Нас снимают!

ХёМин улыбается.

– И что теперь? Мы не едем? – спрашивает ИнЧжон, обводя взглядом группу.

– Почему?

– Ну, ЮнМи ведь не едет…

– Мы от неё отреклись. – сообщает ХёМин ещё одну сногсшибательную новость. – Поэтому нам разрешили ехать без неё.

ИнЧжон в буквальном смысле замирает с открытым ртом.

– Как, – «отреклись»?! – справившись с онемением, восклицает она.

– Не шуми, тут полно журналистов. – просит ХёМин и объясняет, «как». – СонЁн зачитала текст, а мы подтвердили. Отреклись потому, что самчон ЮнМи – преступник.

– Охренеть… – в полном обалдении от произошедших в её отсутствии событий, произносит ИнЧжон.

– ЮнМи теперь с нами не разговаривает. – сообщает БоРам. – Вчера на шоу ни полсловечка не сказала!

– «Шоу»?! – похоже, окончательно запутавшись, не понимая, восклицает ИнЧжон. – Если вы от неё отреклись, как вы могли вместе участвовать в шоу?

– ЮСон так захотел. – отвечает ей БоРам и восклицает. – Тихо! Вон, смотрите, он идёт!

Группа дружно разворачивается в указанном направлении и видит директора с огромным букетом белых роз в руках. В сопровождении журналистов и вспышек фотоаппаратов, он солидно и неспешно движется в их направлении. Девушки замирают, не понимая, что происходит.

– ИнЧжон, ты бесподобна. – подойдя, безапелляционно заявляет ЮСон и становится вполоборота так, чтобы дать возможность журналистам снимать его на фоне своих артисток. – Рад видеть тебя на корейской земле. И ещё рад, что ты такая великолепная исполнительница…

ЮСон поворачивается к представителям прессы.