Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник) - Владимир Першанин

– Немного принесли. Раздадим.

Оборона держалась на одном станковом, одном ручном пулемете и метком огне снайперов Черных и Холодова. Остальная часть роты состояла в основном из новичков последнего пополнения.

Усков, невысокого роста, мощный в плечах, перетаскивал четырехпудовый «максим» в одиночку. За ним бегал обвешанный коробками помощник из донских казачков. Они оборудовали среди рельсов и шпал что-то вроде дзота и еще пару запасных позиций. Только так можно было укрыться от огня немецких минометов.

Матвей Черных, с опухшей ногой, передвигался с трудом, но тоже не сидел на месте. В случае необходимости ему помогал ковылять напарник Миша Холодов.

Оба снайпера сбили азарт пытавшимся атаковать немецким солдатам. Обер-лейтенант, хоть и старался не лезть вперед и не выделяться формой (носил простую теплую куртку), но Черных вычислил его.

Слишком активно командовал «обер», а сквозь оптику Матвей разглядел в расстегнутом вороте Железный крест. Когда обер-лейтенант в очередной раз дал какое-то указание пулеметчикам и высунулся из окопа, Черных поймал в прицел окрашенную бело-серыми разводами каску.

Удар пули о металл слышен издалека. Офицер исчез в окопе, а спустя несколько минут открыли в ответ дружный огонь его подчиненные – значит, пуля угодила в цель.

Слишком активный расчет МГ-42 старался больше других. Егор Усов бил по нему ровно отмеренными очередями. Срезал пулеметчика, но в ответ получил пулю в плечо его второй номер. Убирая «максим» под навес из шпал, сержант перевязал помощника.

– Ну, шлепай в тыл. Считай, повезло тебе.

– Где он тыл? – уныло отозвался парень. – В кольце сидим.

– Где Зойка Кузнецова, там и тыл, – засмеялся Усков. – Дуй прямиком в штаб батальона, там в подвале таких, как ты, уже порядком скопилось. Перевяжет тебя, а может, и приласкает.

А Егор уже подбирал нового помощника. Третьего за последние дни. Не успевают молодые укрыться в нужный момент.

Но если Матвею Черных мешала, сковывала движения пробитая осколком нога, то Миша Холодов, уже освоившей тонкости своего ремесла, уверенно выходил вперед по количеству уничтоженных немцев. Охотничье умение маскироваться и неподвижно лежать в засаде сколько нужно, несмотря на мороз, вывело его в число самых результативных снайперов.

Пришлось столкнуться с «коллегой по профессии». Немецкий снайпер снял на рассвете сразу двоих бойцов. Есть такая привычка у людей – расслабляться утром. Сержант, командир отделения, решил оглядеться, что изменилось за ночь, а его подчиненный полез через бруствер справлять нужду.

Они погибли оба. Сержанту пуля угодила в лоб, пробив навылет голову вместе с шапкой и тонкой ненадежной каской. Боец карабкался на бруствер, уверенный, что в полутьме все еще спят. Удар в спину опрокинул его в траншею. Прибежавшая Зоя Кузнецова, расстегнув пуговицы и осмотрев рану, снова накрыла раненого шинелью.

– Позвоночник пополам, – коротко объяснила она. – Уже агония началась. Снайпер у фрицев появился. Зовите Черных или Мишку Холодова.

Михаил Холодов взял немца на измор. Тот упрямо охотился за бойцами девятой роты, сделал еще два удачных выстрела, но, не привыкший к таким морозам, зашевелился. Может, руки-ноги отогревал, а может, хотел в очередной раз сменить позицию. Холодов, и сам примерзший к своей жидкой травяной подстилке, «пересидел» немца, не дал себя обнаружить. А когда снайпер приподнялся, ударил точно в лоб под каску. Василий Палеха долго жал ему руку.

– Ну, ты молодец! Я думал, он житья нам, сволочь, не даст. Медаль не обещаю, а магарыч с меня.

– Пойдет, – согласился сибиряк.

В других местах немецкие снайперы делали свое дело, оставаясь долго безнаказанными. Среди них были опытные профессионалы. Но нельзя сказать, что они проявляли такую смелость и рискованную изобретательность, как наши снайперы. Жизнь свою немцы берегли крепко и на рожон не лезли.

Немецкие снайперы тщательно изучали наши позиции, слабые места, привычки красноармейцев. Гибли от немецких пуль молодые лейтенанты, не желавшие прослыть трусами и постоянно находившиеся на переднем крае. Они порой сами вели огонь из автоматов или пулеметов, а в контратаку шли впереди. Отважные, готовые сражаться до последнего, они гибли гораздо чаще немецких офицеров.

Губило наших бойцов, особенно молодых, ротозейство. Пробираясь через заваленную взрывом траншею, забывали пригнуться, высовывали головы без нужды. Ночью, несмотря на запреты, курили, забывая прятать самокрутки. Моршанская махорка на ветру искрит, как паровозная труба, лучшего ориентира и не надо. Хлопок – и тлеет самокрутка на дне траншеи возле мертвого тела.

Михаил Холодов не рвался совершать подвиги. Помнил, что в таежном селе под Иркутском ждут его жена и двое пацанов. И третий вот-вот на свет должен появиться. Нельзя Мишке умирать, и действовал он, продумывая каждый шаг. Не ленился, долбил поглубже окопы, отсечные ходы, маскировал их. Использовал все, что могло служить защитой и одновременно не привлекало внимания. Больше всего Михаил опасался мин – от них укрыться трудно. Когда немецкие штурмовые группы сближались с нашими позициями и многие бойцы начинали нервничать, Холодов, наоборот, чувствовал себя уверенно. Замолкали наконец эти чертовы 80-миллиметровые «самовары», и он оставался лицом к лицу с врагом.

Михаил лежал в развалинах будки и наблюдал, как под прикрытием пулеметов две штурмовые группы обтекали позиции. По ним нервно и бестолково вел огонь из винтовок молодняк, бил частыми очередями ручной пулемет.

Хлопнул одинокий выстрел, и поднявшийся для перебежки немецкий солдат свалился в снег. Холодов сразу угадал почерк Матвея Черных. Теперь он, пыхтя, уползает на запасную позицию.

Немцы старались добраться до траншеи, которую недавно вырыли силами вновь прибывших бойцов. Руководил Василий Палеха. Траншея получилась удобной, шла зигзагами, укрывая бойцов поворотами и гнездами. Где смогли перекрыли отдельные участки шпалами. Молодец, Василий Васильевич, хоть и не инженер. Теперь, главная задача, не пустить сюда фрицев.

Но немецкие штурмовые группы упрямо приближались.

– Усков, огонь! – кричал новый ротный Чурюмов.

Егор Усков или выжидал или не рисковал высовываться – опасался мин.

Михаил, поймав в прицел ползущего по снегу немца, нажал на спуск. Тело замерло и расслабилось – кажется, наповал. Чурюмов бежал к пулеметчикам, не обращая внимания на пролетавшие вокруг пули. «Ручник» работал исправно. Первый номер посылал ровные очереди, напарник набивал диски, расстелив на снегу тряпку.

– Патроны нужны, – оторвался от прицела первый номер. – На час не хватит.

Но Чурюмов, не обращая внимания, бежал к «максиму», где непонятно медлил Егор Усков. А что непонятного? Откроет огонь – полетят мины, промедлит еще десяток минут, и фрицы закидают траншею гранатами.

– Сейчас, – бормотал Усков, когда к нему подбежал Чурюмов.

– Чего сейчас? Открывай немедленно огонь.

– У меня всего полторы ленты. Подпускаю поближе. Ты бы лучше, лейтенант, насчет патронов кого-нибудь послал. Я…

Договорить не успел. Худой, невзрачный Чурюмов отпихнул здоровяка Ускова и с помощью второго номера устанавливал «максим» в углублении на бруствере. Усков понял, если лейтенант откроет огонь сам, то получится, он уклоняется от боя. А это уже пахнет трибуналом.

Усков был опытным пулеметчиком, и никто не считал его трусом. Но за последние дни он видел столько смертей, дважды выбывали из строя его помощники, что он поневоле заразился страхом.

– Давай, лейтенант, я сам. У меня лучше получится, – перехватывая рукоятки, Усков отодвинул Чурюмова в сторону.

Он дал одну, вторую очередь. Костя Чурюмов убедился, что «максим» работает, побежал в центр траншеи, ближе к правому флангу. Наступающий немецкий взвод фактически удерживали два снайпера и ручной пулемет. Чурюмов встряхнул одного, второго бойца из пополнения. Третьего приподнял за шиворот.

– Ребята, огонь! От фрица в траншее не спрячешься.

И сам, пристроив ППШ, ударил короткими очередями.

Расчеты двух МГ-42 сыпали частые очереди, не давая высунуть головы. Усков со своим «максимом» нервничал и торопился. Перекосило ленту. Кое-как выбил застрявшую гильзу и снова нажал на гашетку, заставив залечь пробивающееся вперед штурмовое отделение.

На правом фланге, укрывшись в низине, немцы швыряли свои удобные для броска гранаты с длинными ручками. Они пока не долетали до траншеи, но непрерывный треск, свист осколков, осыпающиеся брустверы заставляли бойцов из нового пополнения растерянно прятаться и стрелять наугад, не целясь.

Поэтому вчерашний курсант, а теперь командир роты Костя Чурюмов не отходил от молодых, стреляя вместе с ними и всячески подбадривая.

Пригнувшись, подбежал Миша Холодов. Снайпер знал не хуже командира, что если рота побежит, то всех перебьют из пулеметов в спину. Охотник вел огонь торопливо, как никогда не стрелял до этого. Он не пытался попасть в цель каждым выстрелом, но через два на третий попадал.