Собрание сочинений. Том 1. Второе распятие Христа. Антихрист. Пьесы и рассказы (1901-1917) - Валентин Павлович Свенцицкий

Он смолк. И сидел несколько мгновений, совершенно меня не замечая. Потом очнулся и порывисто встал.

– Вот и всё. Даже меньше двух часов. А теперь на прощанье – одна просьба. Исполните?

Я молча кивнул головой.

– Когда вы получите письмо: «Чорт умер» – опубликуйте этот разговор. Хорошо?

– Хорошо. Но, послушайте…

– Нет-нет! Пожалуйста, не надо убеждать! Иначе у вас не хватит мощей для всех глупых старух. Прощайте.

«Чорт» стиснул мне руку и быстро захлопнул за собой дверь.

Юродивый

Я хочу рассказать вам о юродивом – или… о «дурачке», как называют его в деревне, – дурачке Илюше.

Он никому не сделал зла, все его любили, он всегда молчал – хотя и не был немым…

Заговорил недавно. Я расскажу, как это случилось.

Село Тихий Бор стоит на берегу большого озера. Старое русское село в далёком западном крае. Ровными рядами, как часовые, стоят на берегу старые сосны. А дальше непроходимый лес на десятки вёрст кругом.

На краю села маленькая деревянная церковь. Старая колокольня без колоколов, на ней живут совы и летучие мыши. А небольшой колокол висит на суку корявого дуба, каким-то чудом заброшенного сюда, в царство хвои, – может быть, не одну сотню лет тому назад.

Илюша всегда в церкви или на паперти. И когда плачет кто-нибудь, по его щекам текут слёзы. А если кто смеётся, и он светится улыбкой, точно лицо его освещает зажжённая восковая свеча.

Вечерами Илюша ходил удить. Он садился на берег. Закидывал леску без крючков. И часами смотрел на неподвижный поплавок, на тёмно-зелёное отражение сосен в воде и нежно-розовое вечернее небо.

Глаза у него тёмно-серые. Большие. Лицо худое, почти детское, хотя ему восемнадцать лет.

Когда темнело – он свёртывал удочки и шёл… Домой? Нет! Дома у него не было, но он шёл к людям, в село. И люди принимали его. Кормили. Укладывали спать. А утром на заре, когда первый матовый отблеск утренних лучей озаряет края облаков, – он уже вставал и шёл к низенькой, старой деревянной церкви.

Но вот Тихий Бор наполнился движением!

Пришли какие-то люди и сказали: надо бежать. Идут враги. Точно сдавленный гром где-то за лесом и тихим озером слышался по вечерам. Всё чаще и чаще приходили люди и говорили: надо бежать! Враг несёт гибель, огонь, смерть, опустошение.

А Илюша молча, тихо шёл на тёмный засыпающий берег, садился на душистую, влажную траву. Закидывал удочки без крючков. И не спускал глаз с неподвижной водной глади.

В церкви, после службы, к нему подошли старухи и спросили:

– Илюша! Уходить нам – али нет. Ты человек Божий. Скажи. Как скажешь – так и будет. Ты словно малый ребёнок – бесхитростный.

– Да что вы, старухи, – накинулись на них бабы помоложе, – нашли кого спрашивать. Да он, небось, и не знает, о чём речь-то… Враг идёт! Слышь!

Илюша молчал.

Бабы махнули рукой. Старухи ушли молча. На следующий день половина села поднялась чуть свет и ушла по дороге в лес. Половина осталась.

Вечером, когда Илюша сидел на берегу озера, странные, вздрагивающие удары колокола понеслись из села. Точно кто-то зазвонил из жалости, потом пронёсся необычный гул над озером. По берегу в лес бежали люди. Враг пришёл. И враг опустошил Тихий Бор. В три дня не стало села, которое стояло не одну сотню лет. И дуб сгорел. И церкви не стало. В полуразрушенных избах осталось несколько старух.

Уцелел и Илюша.

Но с ним что-то случилось. Он стал говорить!

Когда пред ним огненные языки облизывали деревянную церковь и падали в огонь ветхие её брёвна – он крикнул: не громко, но так страшно, что несколько спокойных людей, стоявших неподалёку, отшатнулись от него в ужасе.

Он крикнул:

– Спасите!.. Огонь!..

Постоял ещё. Бросил удочки. Не заплакал. А разорвал ворот своей рубашки, точно она душила его. И быстро, какой-то новой походкой пошёл по селу.

Глаза его потускнели – стали почти чёрные – и ушли куда-то вглубь. Морщины пошли по лбу, щёки ввалились. Он поседел. Стал почти старик.

Каким-то грозным, звенящим голосом он выкрикивал бессвязные слова:

– Огонь!.. Народ… люди… где вы!.. Всё горит!.. Идите же! Идите!!! Спасайте дом Божий!.. В крови небо!.. Сыч с колокольни упал в огонь… церковь сгорела!.. Я видел… пойду расскажу всем… Люди… идёмте скорей… Да бегите же! Бегите… надо ударить в набат…

Он шёл по пустым улицам. И кричал, и никто не слушал его. Все давно ушли в лес. Голос его, как крик отчаяния, разносился над неподвижною гладью озера и, как стон, отдавался в лесу.

Но люди не слышали.

Юродивый был один.

Писатель-проповедник

Автор не пропагандист, прельщаемый и прельщающий, но проповедник, исповедующийся и исповедующий, – проповедник бесконечно искренний.

митр. Антоний (Храповицкий). «Пастырское изучение людей и жизни по сочинениям Ф. М. Достоевского»

I. Очерк биографии

Богослов, публицист, прозаик и драматург Валентин Павлович Свенцицкий родился в Казани 30 ноября 1881 в семье потомственного дворянина, присяжного поверенного Болеслава Давида Карловича Свенцицкого (1832–1896) и вятской мещанки Елизаветы Федосеевны Козьминой (1852–1927). Поскольку развод отца с бывшей женой (сбежала, бросив пятерых детей) не разрешила католическая Церковь, признан незаконнорождённым; отчество получил по имени восприемника при крещении. В 1891 поступил в 3-ю казанскую гимназию, после переезда семьи в Москву (1895) продолжил учёбу в 1-й классической гимназии, но в апреле 1898 конфликт с законоучителем вынудил мать подать прошение об увольнении сына. В 1900 перешёл в частную гимназию Ф. И. Креймана, а после её окончания в 1903 был зачислен на историко-филологический факультет ИМУ. Той же осенью вступил в Историко-филологическое студенческое общество при ИМУ (руководитель – профессор С. Н. Трубецкой), стал инициатором открытия секции истории религии (председатель – С. А. Котляревский), подружился с В. Ф. Эрном, познакомился с А. Белым, А. В. Ельчаниновым, П. А. Флоренским. Мировоззрение сформировали православие, идеи В. С. Соловьёва, творчество Ф. М. Достоевского и этика И. Канта.

После Кровавого воскресенья 9 января 1905, не найдя поддержки у церковной иерархии и петербургской интеллигенции, создал с друзьями Христианское братство борьбы, дабы противостоять сковавшему церковь самодержавию и сформировать христианскую общественность. Братские листовки, напечатанные в подпольной типографии, призывали общество, крестьян, епископов, войска к неповиновению безбожным властям и мученичеству за Христа. С мая 1905 ХББ организовывало нелегальные собрания МРФО памяти Вл. Соловьёва (после официального открытия Свенцицкий стал товарищем председателя); при