Синдзи-кун. Тетралогия (СИ) - Хонихоев Виталий

Например, не перегнул ли я палку, атаковав подразделение Антимагии? Надеюсь, все‑таки это были не люди, которые при нападении превращаются в пепел, а все‑таки клоны, или там дубликаты, големы… искусственные конструкты одним словом. Просто запаниковал после того, как меня обездвижили, да еще и поединок с Марой до этого спокойствия мне не добавил. Как результат – атаковал первый, атаковал сотрудника правопорядка, атаковал насмерть. Еще – не ожидал, что кровавый жгут разрежет его пополам, обычного человека просто хлестануло бы по шее, там, где нет брони и он просто закашлялся бы, согнулся, начал задыхаться, но никак бы не рассыпался в пепел. Результат – сам начал атаковать, и Читосе вслед за мной, ее не шибанули током, значит эти Антимаги как‑то сумели вычислять что супер, а кто – нет. Как именно? Аппаратура? Способность? Просто знали заранее – вот например у тех же ребяток из гокудо никаких вопросов не возникло – вот Джун, вот команда Сумераги‑тайчо, хотя… они ж и Читосе в супера записали. Нет, у Амнтимагии есть какой‑то свой способ отличить магов от не магов. Мне бы такой приборчик. Кстати, это значит, что Антимагия и государственные структуры знают о самой «магии» и ее источнике или механизме действия намного больше, чем показывают по телевизору или пишут в газетах. Есть институты по изучению этого вопроса, но на мой непосвященный взгляд они там либо шарлатаны, обучающие «внутренней ки», либо настолько углублены в частные случаи, что изучают «степень растяжения правой конечности человека‑резины при воздействии двух шотов текилы и потирания левой ноги шерстью ангорской козы, рожденной не ранее 1955 года.» Как следствие толку от тех и других практически нет.

Значит – знают что‑то там, в секретных правительственных лабораториях, ведут какие‑то работы, экспериментируют. Косвенное доказательство – помешательство китайского наемника Мары на каких‑то Юле Петровне и Мариссе, которые над ним ставили такие вот опыты.

– Утенок? Как мило. – раздается голос рядом и чья‑то голая нога перешагивает через край джакузи.

– Читосе? – девушка присаживается рядом со мной и смотрит прямо мне в глаза.

– Знаешь, Син, а ты – хороший. – говорит она, я хочу ответить, но она кладет палец мне на губы, заставляя замолчать.

– А вот говорить ничего не надо. – придвигается она поближе: – сейчас время нести ответственность. – я и не возражаю. Я устал, я еле двигаюсь, у меня в голове ералаш и секунду назад я хотел только выбраться из ванной и упасть на диван, но теперь, когда в одной ванной со мной ослепительное тело Читосе… я притягиваю ее к себе и «беру ответственность» на себя, целуя ее в мягкие, сладко пахнущие губы. Мы пропадаем в этом чуде поцелуя с головой, я чувствую ее руку у себя на груди. Сам касаюсь ее. Удивительное дело, думаю я, мягкие и упругие одновременно и такие тяжелые… как там говаривал Иа‑Иа – мой любимый цвет, мой любимый размер? Я начал ласкать Читосе и почувствовал ее участившееся дыхание на своей шее.

– Погоди, Син… – говорит она: – я… я не могу так. После всего что было, я теперь не могу…

– И что же нам делать? – мурлычу я, продолжая ласкать ее податливое тело. Мои руки дрожат и дыхание сбивается. Плохо снова быть молодым, гормоны трясут меня как юнгу во время девятибалльного шторма.

– Что вам делать? – открывается дверь душевой кабинки и оттуда выходит младая, с перстами пурпурными… в смысле выходит Майко. Капли воды стекают по ее холмам и долинам, повторяя все изгибы ослепительного тела. Она на короткое время замирает так, словно давая нам оценить ее, во всей ее языческой красоте, – тяжелые, женственные бедра, изгибы талии, вздымающиеся холмы ее грудей, ее ослепительная улыбка…

– Я о вас позабочусь, маленькие вы мои. – говорит она и тоже шагает к нам в джакузи: – вы сегодня заслужили…

* * *

Через некоторое время мы втроем лежим у Майко в спальне. В моей голове наконец‑то пусто и нет рефлексии. Нет больше Антимагии, нет старого крокодила Джиро, который как‑то сумел выжить во всем этом бардаке, нет китайцев со своими Тип 56, нет Огненного Хлыста, который так нагло целовал нашу Акиру, нет даже Дисциплинарного комитета нашей школы. Все, что осталось за пределами этой комнаты – не существует. Существует только сладкий дым сигареты, которую курит задумчивая Майко, глядя в потолок, только голая спина Читосе, блестящая в слабом свете ночника, только ее ноги, которые лежат рядом со мной и я вижу каждый пальчик на ее ступнях.

Майко затягивается и передает сигарету Читосе. Та приподнимает голову и вдыхает сладкий дым, переворачивается на спину, бесстыдно обнажив свои груди.

– Какая ты сегодня была охренительная. – говорит Майко и ее рука мягко ложится на одну из грудей Читосе. Та улыбается уголком губ и слегка поворачивает голову к Майко.

– Охрененная. – повторяет Майко, поглаживая ее грудь: – я в тебя прямо там влюбилась. Если бы не эти… мальчики из гокудо, я бы тебя прямо там разложила, хах.

– Ты же знаешь, что я не лесбиянка. – вяло протестует Читосе, выдыхая дым и следя за его клубами, поднимающимися к потолку: – я не по девочкам.

– Ну, можно и так как сегодня. – пожимает плечами Майко: – я ж и Сина люблю. Пока у тебя твой … твоя травма не пройдет, я буду помогать вам с сексом. Хотя… – она приподнялась на локте и посмотрела на лежащую рядом Читосе.

– Я и потом вам помогать буду. Мне понравилось. А тебе, Син?

– Да чего его спрашивать, у него на лице написано… – машет рукой Читосе. Не знаю, что у меня написано на лице, но вот перестать улыбаться как идиот я не могу уже минут как двадцать.

– Мне очень понравилось. – говорю я, нечеловеческими усилиями пытаясь взять себя в руки: – вообще, считаю такие вот занятия по тим‑билдингу надо проводить чаще, а не только после того, как нас опять едва не убьют. Потому как могут в этом и преуспеть, а тогда мы с вами умрем без секса. В смысле – умрём и не попробуем. Еще раз.

– Дело говоришь. – мурлычет Майко: – после твоего импринтинга как‑то… по другому все. Острее ощущения и все такое. Давайте каждую пятницу! После работы, а ты, Син после уроков.

– У тебя ж нет работы. – резонно замечает Читосе, поднявшись на локте и погасив сигарету в хрустальной пепельнице у изголовья: – ты ж безработная наемница. Как, впрочем, и я.

– Точно. – загрустила Майко: – безработная. Бедная Майко.

– Ну и ладно. – говорю я, поглаживая Майкино бедро. Очень такое, упругое и крутое бедро. Гладкая шелковистая кожа. И запах. Запах Майко, который уже смешался с запахом Читосе и невозможно отличить чей же этот сладкий, цветочный аромат.

– Если вы безработные, значит мы можем попросту делать это каждый день – продолжаю я: – а я в школу не пойду. Что я там не видел. Сдам экзамен экстерном и буду целыми днями и ночами с вами лежать. И сексом заниматься.

– Ееее! – говорит Майко и поднимает руки вверх, не то ликуя, не то потягиваясь: – секс каждый день! Заездим Сина до смерти!

– Он же не помрет. Не должен. Он же у нас бессмертный. – говорит Читосе и ее рука ложится поверх моей. На бедро Майко.

– Значит, это будет перпетуум мобиле. Вечный секс! Ночи любви, будут сменяться днями, а они все трахались и трахались и трахались… – задумчиво произносит Майко. Мы молчим. Мы заняты. Я, например глажу Майкино бедро и параллельно целуюсь с Читосе. Читосе целует меня и что‑то делает с Майкиной грудью, от чего у нее учащается дыхание.

– По‑моему мы готовы к третьему кругу, а? – с неожиданной хрипотцой в голосе говорит Майко. Я придвигаюсь поближе, чувствую, как нежные пальчики Майко опускаются все ниже… и в этот момент где‑то в прихожей что‑то падает, гремит, кто‑то чертыхается вполголоса.

– Ага. – говорит Майко, поднимая голову от груди Читосе: – Акира пришла. Надо бы и в самом деле коробки из прихожей убрать.

– Майко! – рычит Акира из гостиной: – когда ты уже эти коробки уберешь! Я ноготь сломала!

– Мы в спальне! – кричит Майко: – не заходи сюда! – дверь открывается и заходит Акира. Уже в своем новом красном костюме, чистая и ухоженная, как всегда. И когда она успела?