Живое Серебро - Anne Dar

комках болотной травы, смотрела в небеса, прямо на луну, и немо, безостановочно плакала-плакала-плакала… В моём организме было много жидкости – я могла себе позволить выплакать целый водопад. И выплакивала… Там, где когда-то была левая рука, болело, там, где когда-то была правая нога ниже колена, болело, там, где когда-то ощущалась душа, онемело…

Наступило утро.

Наступил день.

Наступил вечер.

Наступила ночь.

Я не двигалась, потому что не чувствовала себя способной… Луна снова появилась на небосводе… На минуту я перестала плакать, после чего разрыдалась на долгие часы…

Перед рассветом я заставила себя сесть и облокотиться о валяющуюся рядом, голую корягу. Из рваного плеча и ноги сочилась ртуть, которая тут же стремилась затечь обратно – бесконечная циркуляция неописуемой боли… Я продолжала плакать…

Когда большая сова заухала, пролетая над моей головой, я резко схватилась за шею оставшейся у меня рукой, и сразу же ахнула от испуга: цепочка с кольцом Берда, которую я пронесла через весь тот кромешный кошмар, представляющий собой мою металлическую жизнь, исчезла! Она была на мне! Была здесь!..

Я начала шарить рукой по холодной грязи, начала искать цепочку с кольцом – когда он оторвал голову от туловища, когда разбросал части моего тела, она отлетела и… И… И… Кольцо Берда – единственная дорогая мне вещь, память о моей семье! Оно утонуло… Моё колечко! Берд…

Я расплакалась сильнее и горестнее, чем до сих пор… С надрывом лёгких… Страдание переполнило меня и, кажется, порвало меня изнутри – иначе что за страшные звуки вырывались из моего горла?.. Испугавшись самой себя, я схватилась рукой за горло и попробовала говорить: “Берд, мама, Октавия, Эсфира, Стейнмунн, Арден, Арлен, Гея”, – я произнесла каждое имя очень громко, но как!.. Как звучал мой голос! Ужасно сипло, ужасно скрипуче, ужасно, как будто… Как будто голосовые связки залили расплавленным металлом.

Не знаю, по чему весь следующий день от рассвета до самого заката я страдала больше: по потерянной подвеске или по своему потерянному прекрасному голосу, превратившемуся в уродский хрип.

Я не была способна двигаться дальше: шокированная, разорванная, многократно умершая и воскресшая, кажется, я час за часом только чахла и теряла силы – ртуть стала больше вытекать из ран и меньше возвращаться обратно… Не знаю, чем бы это всё в итоге закончилось, если бы не произошло то, что произошло дальше…

Из леса на болото вышел волк. Не обычный, а… Огромный Чёрный Страх, только не чёрный, а полностью белоснежный. Когда я увидела, что́ он держит в своей пасти, я взвыла от боли и ужаса – это была моя рука! Кажется, я уже не хотела ничего, даже бороться, поэтому когда волк стал подходить ко мне, я просто откровенно плакала и вздрагивала всем телом, и даже не думала что-то предпринимать…

Он бросил руку прямо к моим ногам. Постоял с минуту, наблюдая за моими рыданиями, и ушёл.

Не помню, как я взяла свою оторванную конечность, но я взяла её и, прислонив к открытой ране плеча, начала сращивание… Я не думала, что получится, но… В середине ночи рука была припаяна к моему плечу практически намертво. Шевелилась странновато, но я чувствовала все свои пальцы!

Во второй раз волк появился сзади… Это произошло до рассвета, я слышала каждый его шаг и теперь боялась сильнее, ведь у меня, кажется, появился шанс на что-то или мне только казалось – а вдруг он съест весь мой шанс, всю меня?..

Он бросил подле моего правого бедра мою ногу. И сразу же ушёл.

Я вспомнила о Блуждающих и об их содружестве с Чёрными Страхами. Получается, дело не в Блуждающих, дело в самих волках?..

До рассвета я смогла приделать к себе и ногу, и пальцы на этой конечности снова начали слушаться меня, но… Но сил не осталось. Я могла лишь шевелить пальцами – и только.

Прошли ещё одни сутки моего обездвиженного состояния. Перед рассветом очередного дня волк снова вернулся. Теперь, перестав плакать, своими болящими глазами я смогла рассмотреть его получше: это была очень большая и, судя по всему, молодая волчица. Она оставила у моих ног тушку тучного зайца. И снова ушла.

Волчица возвращалась семь ночей подряд и каждый раз приносила или зайца, или птицу. И хотя её порода носила название Чёрный Страх, мысленно я стала звать её Белым Страхом. Если бы не она, не знаю, смогла бы я в итоге найти обе свои конечности, отброшенные от моего тела на грандиозные расстояния, и вообще что бы со мной происходило дальше…

Я ела мясо, которое она мне поставляла. Разрывала тушки голыми пальцами и употребляла сырым… То, что не съедала я, в итоге доедала добытчица, продолжающая исправно приносить мне свежие порции. Перед восьмым её явлением я заставила себя встать на ноги… Еле как, но смогла это сделать и даже совершила пару шагов. Последствия я сразу же оценила: в местах, в которых произошли разрывы – рваные шрамы металлического цвета; левую руку неестественно тянет; правая нога хромает; голос – одна сплошная сиплая нота. Но! О, это великое но!

Я

Больше

Не

Чувствую

Себя

Зацикленной!!!

Я ОБРЕЛА СВОБОДУ!!!

Я бы прыгала от счастья, если бы не хромая нога, я бы хлопала в ладоши, если бы не болтающаяся рука, я бы смеялась громко-громко, если бы мой голос не пугал мой слух… Я бы… Я бы…

Что дальше?.. Как мне быть дальше?..

Я сидела под деревом и, стараясь дышать ровно и не хрипеть страждущим горлом, ожидала прихода волчицы, и всё думала-думала-думала… Какую жестокую смерть он мне выдал – за что? Ведь он знает, что Металлы бессмертны, знает, что убить можно только двумя способами и что расчленение не означает смерть, и сделал такое… Это не шок – это в миллион раз сильнее чистейшего шока. Как ужасно он со мной поступил, невообразимо, не укладывается… Он ведь чудовище! Животное! Маньяк! И что он сделает с Теей?! Что он с ней сделает, если… Если я не предупрежу её?

Я замерла…

Я предупрежу её?..

Я прислушалась к своему нутру… Да, я совсем свободна, точно, я больше не зациклена, а значит, я могу идти куда угодно, делать что угодно, никому больше не быть рабыней, никого не убивать, никого не ломать… Но как же Теа? Если я её не предупрежу… Если я… Тогда она рискует повторить мою судьбу: закончить свою жизнь расчленённым удобрением болота!

От одной только мысли о том, что кто-то может повторить мою участь, у меня волосы на голове стали подниматься дыбом – мои прекрасные, но теперь совершенно грязные, в листве, во мху и в прочем лесном соре волосы. Впервые в моих мыслях проскользнул образ Свинца – раз он