Падение царского режима. Том 4 - Павел Щёголев

К той характеристике, которую я дал Распутину, мне остается добавить несколько только штрихов для обрисовки его личности. Распутин пренебрежения к себе и обид, ему наносимых, не прощал и никогда не забывал, а мстил за них до жестокости; на людей смотрел только с точки зрения той пользы, которую он мог извлечь из общения с ними в личных для себя интересах; будучи скрытным, подозрительным и неискренним, он, тем не менее, требовал от окружавших его безусловной с ним искренности и фальши в отношении себя не допускал; помогая кому-нибудь, он, затем, стремился поработить того, кому он был полезен; в своих выводах и решениях отличался упрямством и трудно поддавался переубеждению, идя на уступки лишь в тех только случаях, когда это отвечало его интересам; в своих домогательствах и желаниях отличался поразительной настойчивостью и до той поры не успокаивался, пока не осуществлял их, умея носить на лице и в голосе маску лицемерия и простодушия, чем вводил в заблуждение тех, кто, не зная его (а таких было много, в особенности из состава правившей бюрократии), мечтал сделать из него послушное орудие для своих влияний на высокие сферы. В заключение я добавляю, что, присматриваясь к судьбе тех лиц, которые искали в Распутине той или иной поддержки, я видел или печальный исход влияния на них Распутина и всей окружавшей его порочной обстановки, или фатальный для них позор, как последствие сближения их с Распутиным, но не в силу демонизма Распутина, а, главным образом, вследствие свойства тех побуждений, которые их толкали итти к Распутину и заставляли, затем, поступаться многим в ущерб своей чести и достоинству, в исполнении желаний или, лучше сказать, требований Распутина.

VI.

[Свидание Белецкого с Мануйловым. Укрепившееся значение Распутина и митрополита при дворе. Жалобы Мануйлова на изменившееся к нему отношение Штюрмера. Меры личной обороны Мануйлова против фрейлины Никитиной и Климовича и агитация против Штюрмера. Примирение Мануйлова со Штюрмером. Мысль о создании при Штюрмере особого сверх-департамента полиции. Удаление Климовича. Назначение А. А. Хвостова министром внутренних дел. Знакомство с ген. Сухомлиновым и полк. Мясоедовым. Неудачные попытки Мясоедова вернуться в корпус жандармов. Сближение Мясоедова с Сухомлиновыми. Вынужденный уход Мясоедова в действующую армию. Существо дел и поручений, дававшихся Мясоедову Сухомлиновым. Падение Сухомлинова. Влияние Распутина на дело Сухомлинова. Замена А. А. Хвостова А. А. Макаровым. Недовольство Распутина Штюрмером. Освобождение Сухомлинова от ареста. Замена А. А. Макарова Н. А. Добровольским. Арест Мануйлова. Заявление Штюрмера о его роли в деле договора с Румынией. Причины ухода Штюрмера из состава правительства. Борьба Протопопова с Треповым. Подрыв доверия царя к Трепову. (20 июня.)]

Когда я, в конце мая, перед отъездом семьи на дачу на Кавказ приехал в Петроград и пожелал войти в курс новостей петроградской жизни, то я обратился к Мануйлову, которого я оставил, уезжая, в особой близости и доверии ко всем тем лицам, кои имели такое сильное влияние на ход внутренней политики того времени. Мануйлова я не узнал. Это был уже не тот скромный сотрудник, приходивший ко мне с докладом по разного рода делам, интересовавшим меня во время моей прежней службы и всегда державший себя корректно в отношении меня, а совершенно другой человек, понимавший силу своего влияния, с апломбом высказывавший свое мнение как государственный деятель, занимающий ответственное положение, по вопросам, имеющим серьезное значение для страны, и дававший понять, что в разрешении их он принимает видное участие; так его отношение ко мне изменилось, и я невольно вспомнил прошлое и ту характеристику, которую мне докладывал в целях предостережения о нем ген. Комиссаров. Из слов Мануйлова я вынес заключение, что положение Распутина после истории с А. Н. Хвостовым еще более укрепилось, что значение и влияние владыки митрополита на высокие сферы значительно усилилось и что он, Мануйлов, пользуется особым к нему доверием Распутина и владыки, приблизился к А. А. Вырубовой, часто у нее бывает по поручениям Б. В. Штюрмера, вполне заручился ее благорасположением к себе и что Распутин теперь обойтись без него не может, так как Распутину очень понравилась установленная Мануйловым форма письменных, на пишущей машинке, сношений его, Распутина, с Царским Селом, о чем я уже ранее показывал, что эти доклады сделались регулярными, что он, Мануйлов, помещает в них все, что касается вопросов внутренней политики, могущих интересовать императрицу, придавая им отражение взглядов на них Штюрмера, а в некоторых и владыки, затем то, что находит нужным сообщить Распутин или он, Мануйлов, в интересах Распутина или Штюрмера из области текущей жизни, слухов, разговоров или отношений к императрице и Вырубовой тех или других лиц, занимающих видное положение и, наконец, то, что он, Мануйлов, считает необходимым довести до сведения, если не высоких сфер, то, в крайнем случае, Вырубовой.

Но затем, через некоторое время, Мануйлов сам уже пожелал свидеться со мною и, придя ко мне, стал мне, хотя и в осторожной форме, жаловаться на непонятную ему перемену в отношениях к нему со стороны Штюрмера, приписывая это вначале воздействию на Штюрмера со стороны ген. Климовича, через посредство товарища министра Степанова, всецело, якобы, подпавшего под влияние Климовича. При этом Мануйлов мне сообщил, что Штюрмер, не предупреждая его, откомандировал его от себя в распоряжение директора департамента полиции ген. Климовича, который его вызвал к себе, принял его довольно сухо, заявил ему об этом распоряжении Б. В. Штюрмера, спросил его о существе возлагавшихся на него, Мануйлова, поручений; когда же он ответил ему, что он, Мануйлов, понимает свое служебное положение лишь в форме исполнения поручений не департамента полиции, а лично министра внутренних дел Б. В. Штюрмера, который так ему и определил его обязанности, возвращая его на службу в министерство внутренних дел, то Климович сослался на совершенно иную обрисовку служебной роли его, Мануйлова, переданную ему Штюрмером, и, обещая еще раз переговорить о нем с министром, прибавил, что, во всяком случае, того содержания, которое ему, Мануйлову, было назначено А. Н. Хвостовым перед уходом со службы, ныне Мануйлов получать не будет, так как министр, вследствие напряженности средств департамента полиции, признал нужным уменьшить, в числе многих лиц, и Мануйлову оклад до 600 руб. в месяц. Передавая мне об этом, Мануйлов добавил, что его не столько взволновало сокращение ему содержания, так как для него лично денежный вопрос в настоящее время значения особого не имеет, сколько сама форма передачи ему ген. Климовичем поручений Штюрмера, что он отказывается верить, чтобы сам Штюрмер после всего того, что он для него сделал и делает, мог так легко отказаться от него и его услуг, тем более, что гр. Борх, ежедневно у него бывая и утром и вечером, уверяет его в привязанности к нему Штюрмера.

В ответ на это я напомнил Мануйлову мое предостережение не итти на государственную службу, которое я ему сделал на первых же днях вступления Штюрмера на должность председателя совета и посоветовал ему вернуться, пока не поздно, к газетной деятельности. Вслед за этим, Мануйлов снова пришел ко мне и уже в тоне явного неудовольствия на Штюрмера, заявил, что он в нем разочаровывается, так как Штюрмер, по видимости, хочет не только от него отмежеваться, но нарушить установленную через него свою связь с Распутиным, так как, в последнее время, Штюрмер начал вести свои переговоры и сношения с Распутиным при посредстве своей хорошей знакомой фрейлины Никитиной, старается войти в доверие к Распутину, который и стал, по просьбе Штюрмера, передавать через нее последнему и свои пожелания и просьбы и что фрейлина Никитина, в силу этого, начала приобретать постепенно в квартире Распутина положение лица, близкого к Распутину и его семье. При этом Мануйлов сообщил мне, что интриги со стороны Климовича против него не прекращаются и что причиною этого, как он думает, является опасение не только близости его, Мануйлова, к Штюрмеру, но и к Распутину из личной боязни Климовича за свое положение, так как Климовичу хорошо известны его, Мануйлова, издавно сложившиеся добрые отношения к ген. Спиридовичу, и поэтому ген. Климович опасается, как бы он, Мануйлов, пользуясь своим влиянием на Распутина, А. А. Вырубову и Штюрмера, также благожелательно относясь к Спиридовичу, не провел последнего на пост, занимаемый им, Климовичем.

В виду всего этого, Мануйлов счел нужным принять свои меры обороны как против фрейлины Никитиной, к которой он сумел уже заронить чувство подозрительности у Вырубовой, во время одного из своих посещений ее, и у семьи и близких к Распутину дам, так и против ген. Климовича, воспользовавшись чинимыми ген. Климовичем затяжками оплаты представленного им, Мануйловым, Штюрмеру счета в 300 руб. за прокат автомобиля, взятого им, Мануйловым, для поездки Распутина в Царское Село к Вырубовой для свидания с императрицей, так как в последнее время, во избежание разговоров о частых посещениях Распутиным дворца, императрица видится с Распутиным на квартире Вырубовой. По словам Мануйлова, когда он, при нежелании Климовича оплатить этот счет, рассказал Распутину, придав этому оттенок интриги Климовича лично против Распутина, чтобы подвести этим Штюрмера, то Распутин пришел в такое раздражение, что вызвал к телефону Штюрмера, сделал ему в резкой форме замечание по этому поводу, потребовал немедленной оплаты счета, предоставления в его, Распутина, распоряжение постоянного и хорошего автомобиля, передал об этом Вырубовой в форме жалобы на Климовича, и с этого времени по внушению его, Мануйлова, начал называть Климовича не иначе, как «шпион» и «поляк». В заключение Мануйлов добавил, что он пожаловался на Штюрмера и владыке митрополиту, который также, в свою очередь, начал замечать, что Штюрмер, за последнее время, стал реже к нему ездить и переговаривать по делам по телефону. Вследствие этого, владыка, вызвав к телефону Штюрмера, дал ему понять, в очень определенных выражениях, что мне потом подтвердил и Осипенко, свое в нем разочарование. После этого и сам Мануйлов передал гр. Борху, что перемена отношения Штюрмера к нему после получения им его, Мануйлова, стараниями поста премьера и министра внутренних дел, показывает ему неблагодарность и черствость Б. В. Штюрмера в отношении людей, ему преданных, и вынуждает его, Мануйлова, совершенно изменить свою линию поведения относительно Штюрмера.