Послесловие к мятежу.1991-2000. Книга 2 - Андрей Савельев

Гитлер и Сталин в этом фильме поставлены на одну доску. Сталин для авторов комментариев такой же преступник, как и Гитлер. Все, что делает “кремлевский горец” во время войны — это спасает себя и свой режим, а вовсе не страну, которой он руководит.

Если вдуматься не только в текст, но и в подтекст, то становится очевидным, с какой горечью наши бывшие союзники теперь сожалеют, что логика мирового развития заставила их в 1941 году оказаться в одной компании с Россией. Как они негодуют, что им пришлось через силу, с большим отвращением воевать с Германией и ее союзниками. Как бы им хотелось оказаться в одних окопах, в одном союзе с вермахтом и громить этих проклятых русских. И среди негодующих не только те, но и эти, принужденные жить здесь и непрерывно испытывать душевные муки.

Академик Лихачев, появляющийся в кадре на фоне одного из питерских памятников героям войны, в припадке ненависти к сталинскому режиму, с лицемерным сочувствием к многочисленным жертвам блокады утверждает, что многие жители, оставшиеся в городе, погибли зря. “Зря” — означает здесь “без какого-либо смысла”, “бесцельно”, “по глупому стечению обстоятельств” или вследствие злой воли “своих”. Зряшной гибели, стало быть, можно было избежать. Но армейскому командованию и гражданским властям города и страны было все равно, сколько погибших будет в заблокированном немцами городе. Раз гибли “зря”, значит могли и не погибнуть, перестать сопротивляться, сдать город, к примеру.

Академик до такой степени наполнен ненавистью, что позволяет себе очевидные гиперболы, анахронизмы. Он утверждает, что голодная смерть поразила жителей Ленинграда уже в сентябре 1941 года, то есть через несколько дней после того, как немецкие войска замкнули кольцо окружения вокруг города. Почему такое стало возможным? Потому что, якобы, очутившиеся в Ленинграде сотни тысяч беженцев не имели документов, поэтому бесчеловечная власть не выдавала им продуктовых карточек, следовательно, их умерщвляли не немцы, а свои.

Немцы, по мнению маститого старца, имели в Ленинграде огромное количество агентов — она “знали все, что делалось в городе”, когда как обитатели Смольного и прежде всего Жданов, “не открывали всей правды”. Кому надо было “открывать правду”, может быть врагу? Понимает ли ученый муж, что речь идет о суровом времени войны, а не о научных изысках? Такие вопросы авторов фильма не интересуют. Главная задача — вживить в сознание зрителя неосознанную, интуитивную неприязнь к тем, кто осуществлял высшее государственное руководство СССР во время войны.

Но самое замечательное по злобности свидетельство г-н Лихачев адресует тем, кто работал в Ленгорисполкоме той поры. Он вспоминает эпизод своего посещения городской администрации и не может не заявить, что его там не покормили. “Не дали даже миски супа”. Сами, как он предполагает, ели и пили, а поделиться с ним не захотели. Значит, пожадничали. Какие негодяи руководили — хуже немцев! Если бы немцам не сопротивлялись, если бы город сдали, как французы сдали без единого выстрела Париж в 1940, как бы было хорошо! Не было бы бесцельных жертв, и академик получил бы свою порцию питательного оккупационного супа.

Показывая эпизоды войны, авторы чуть ли не в каждом своем пассаже закладывают идеологическую мину, демонстрируя желание создать негативное отношение к тому, как русские отражали нашествие.

Вот нам демонстрируют артиллерийский обстрел города. Дикторский текст, озвучание которого подрядился исполнить актер Табаков, комментирует: Гитлер распорядился стереть город с лица земли. В Ленинграде от артиллерии и бомбежек авиации “рушились проспекты”. Итак, немецкий фюрер был всесилен, а Сталин беспомощен. Если немцы могли разрушать город целыми кварталами, значит русские не имели средств борьбы ни с артиллерийскими батареями, ни с авиацией. Фильм дает понять, что гитлеровцы делали все, что хотели, и вина за это лежит на сталинском руководстве.

Разумеется, авторы текста лгут — город, превращенный в крепость, нес потери. Но не “целыми кварталами”. Осадная артиллерия варварски обстреливала жилые здания, но отнюдь не безнаказанно. Ее действия подавлялись контрбатарейные средства Ленинградского фронта, включая орудия Балтийского флота. И немецкой авиации было неуютно в балтийском небе, как хотелось бы авторам фильма.

Говоря об организации обороны, диктор обороняет как бы между прочим — линия фронта вокруг города установилась благодаря неорганизованному сопротивлению жителей, “сама по себе”. Следовательно, невооруженных горожан никто не организовывал. Они были брошены на произвол судьбы. А когда немецкая авиация обрушивала на город зажигательные бомбы, то жители “вынуждены были” становиться солдатами. “Вынуждены были”… Ленинградцы не хотели оказывать сопротивления, но их вынуждали, заставляли. Они противились, отказывались бороться с врагом. Их врагом были те, кто заставлял их тушить зажигалки.

Город с миллионным населением оказался не просто в блокаде и без запасов продовольствия, погибшего в сгоревших от бомбежек Бадаевских складах. (О том, что запасы были созданы, авторы помалкивают). Он оказался к тому же в блокаде суровой зимой. Что же делали ленинградцы, если верить авторам фильма? Они сжигали в печках, чтобы не замерзнуть, книги и мебель. Диктор утверждает, что это было для них в то время “самое ценное”. Самым ценным для русских было не Отечество, не Россия, не независимость. Они, оказывается, умирали сотнями тысяч за столы и стулья, за кровати и шифоньеры. Какая гнусность даже произносить подобное, г-н Табаков!

Но вот тема ленинградской блокады сменяется темой зимнего контрнаступления русской армии под Москвой. Что слышит зритель? Его уверяют, что контрудар смог состояться лишь благодаря тому, что на фронт были переброшены крупная группировка войск с дальневосточной границы. А эта переброска могла состояться лишь только потому, что агент Сталина в Токио Зорге донес — Япония на Россию нападать не собирается.

Для тех, кто понимает, что такое мировая война, знает, как она велась, очевидно, что перед нами стандартная западная “клюква”, обыкновенный примитив. В сознании западного обывателя война, которую вела Россия — нечто вроде войны с индейцами. Он далек от осознания ее масштабов. Это не массовая трагедия с участием миллионов, а острая игра, в которой изредка кто-то должен умереть.

История великой страны сводится к частностям. Усилия нации оказываются не более важными, чем действия одного агента военной разведки. Не будь донесения Зорге, Сталин бы не перебросил несколько дивизий с Востока на Запад, не будь этих дивизий, не было бы и наступления русской армии в декабре. Случайность спасла Сталинский режим от неминуемого поражения.

Ведь Сталину, слышим мы тут же, “не было свойственно идти на риск”. Он никогда не рисковал. Что это утверждение должно означать для западного, прежде всего американского зрителя? Для американского сознания тот, кто не рискует — трус. Если Сталин никогда не рисковал, значит он был стопроцентным трусом. А трусость заслуживает одного только презрения. Вот что на самом деле скрывается за, казалось бы, незначительной фразой.

По этой извращенной логике судьбу страны определяли не мужество солдат, не трудолюбие людей в тылу, не верность гражданскому долгу тех, кто оказался в блокаде, не талант военачальников. Россию спасла удачная операция ее шпиона. Не будь его донесения, Россия обязательно бы погибла. Документальный фильм, таким образом, превращается в псевдо-художественный вымысел, исторические факты препарируются в тенденцию.

В действительности, предпринимая наступление под Москвой, русское командование шло на колоссальный риск. Не было никаких гарантий, что в этот раз наступательная операция завершится удачно. Обильный снег и сильные морозы воздействовали не только на немцев и их технику. Холодно было всем. Не было и перевеса в силах и средствах. Вот цифры. Под Москвой перед наступлением вермахт имел 1708 тыс. чел., Красная армия — 1100, у немцев было 13500 орудий и минометов, 1170 танков, 615 самолетов, у русских, соответственно, 7652, 774 и 1000. Как же можно утверждать отсутствие риска, если немцы, обороняясь, имели превосходство в живой силе в 1,5 раза, в артиллерии — в 1,4 раза, в танках — в 1,6 раза! И тем не менее они были разгромлены и отброшены от столицы.

Комментаторский текст, как всегда, старается представить дело таким образом, что и на этот раз Сталину не удалось воспользоваться удачным стечением обстоятельств и в 1942 году ему вновь пришлось отступать.

Демонстрация этого фильма не закончена. Но что и дальше нам будут вешать на уши одну только отравленную враньем лапшу — в этом нет никаких сомнений. На что рассчитывают руководители РТР, отдавая лучшее время выходных дней этой откровенной и злобной халтуре? Они рассчитывают, и не без основания, на невежество и презрение к своей стране наших зрителей, главным образом молодых людей. Большинству русских уже удалось внушить отвращение к войне 1941-45 годов, в которой их деды и прадеды были победителями. Была не Победа, а “кровь на снегу”. Войной руководили не полководцы, ею управлял “тиран” и “трус”. Русские потери были бесцельны — они “гибли зря”.