Вся синева неба - Мелисса да Коста

нескончаемым вопросам о возвращении в Роанн. До сих пор ей всегда удавалось его отвлечь. Но он настаивает, говорит жестче:

— Я хочу домой, в Роанн.

Она чувствует, что на этот раз все иначе, есть что-то властное в его голосе и огонь в глазах.

— Мы уедем, когда тебе будет лу…

Он грубо обрывает ее:

— Нет-я-хочу-сейчас!

Он выговорил это на одном дыхании. Он сердит. Растерян, даже в панике. Глаза мечут молнии. Лицо стало еще белее.

— Отвези меня к моим родителям.

Она стоит неподвижно, ошеломленная. Он повторяет:

— Отвези меня. Я больше не хочу быть здесь с тобой. Я хочу домой.

Он порывается выйти из кемпинг-кара, и она мягко удерживает его.

— Постой, Эмиль… Подожди… Ты же не уйдешь ночью, правда?

Она боится, как бы он не услышал панику в ее голосе.

— Мы уедем завтра утром, хорошо? Дождемся дня…

Теперь он смотрит на нее с подозрением.

— Я тебя никогда не видел.

— Видел, Эмиль. Мы с тобой знакомы.

Он ударяет кулаком по кухонному столу. И кричит, очень громко:

— Я тебя не знаю! Ты украла мой мобильный телефон и не даешь мне вернуться домой!

У нее мелькает мысль о спящих соседях. Она пытается говорить еще мягче, чтобы он понизил голос:

— Эмиль, полно. Ты знаешь, что это неправда. Я не крала у тебя твой телефон.

Но он кричит еще громче, отвечая:

— Тогда где же он?

— Я…

— Дай его мне! — требует он.

Его кулак снова обрушивается на кухонный стол. В глазах звериная ярость. Жоанна как будто видит перед собой льва в клетке. Она инстинктивно пятится. Его глаза быстро-быстро шарят по всем углам кемпинг-кара в поисках выхода.

— Я… Я не могу…

Язык ее не слушается. Она чувствует себя загнанной в угол и не видит выхода. Теперь ей страшно. Страшно, что он вспылит, захочет ее ударить. И страшно, что он убежит. Она начинает тараторить тоненьким голоском, не переводя дыхания:

— Завтра, Эмиль. Мы уедем завтра. Ты должен мне поверить. Сегодня слишком поздно… Ночь.

Дверь кемпинг-кара распахивается, громыхнув в ночи. В следующую секунду он уже на улице.

— Эмиль!

Его тень быстро исчезает в темноте. Она кидается за ним, спрыгнув со ступеньки.

— ЭМИЛЬ!

В ближайшей хижине загорается свет. Эмиль бежит быстро. Ей за ним не угнаться. Она зовет его, стараясь не кричать громко, не потревожить соседей:

— Эмиль! Эмиль, вернись! Умоляю тебя, я тебе все объясню!

Вспыхивает свет во второй хижине. Она вынуждена остановиться, перевести дыхание. Накатывает слабость. Уже несколько недель как она чувствует себя ослабевшей. Она боится потерять сознание.

— Ты заблудишься! Если ты уйдешь один в темноте, ты заблудишься!

Она крикнула громче, чем хотела, потому что он уже далеко. Он легко оторвался от нее. Справа от Жоанны открывается дверь. На пороге стоит мужчина.

— Все в порядке? — спрашивает он, направляя на нее фонарик.

Загорается свет в третьей хижине.

— Это… Это мой друг, — лепечет Жоанна. — Он… У него провалы в памяти. Он хочет убежать.

Она слышит хруст гравия под ногами мужчины. Он подходит к ней.

— Куда он собрался?

Жоанна беспомощно мотает головой.

— Я не знаю.

Мужчина вкладывает свой фонарик в руки Жоанны.

— Держите. Стойте здесь. Я попробую его задержать.

Он убегает. Вскоре она различает только черный силуэт. Ей приходится закрыть глаза, чтобы пейзаж перестал кружиться вокруг нее. Она слышит в ночи голос мужчины, потом голос Эмиля, который кричит во все горло:

— Я ТОЛЬКО ХОЧУ, ЧТОБЫ МЕНЯ ОТВЕЗЛИ ДОМОЙ! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА УДЕРЖИВАТЬ МЕНЯ ПРОТИВ МОЕЙ ВОЛИ!

Жоанна подбегает трусцой, держа перед собой фонарик. Ей лучше, головокружение прошло. Ей нельзя было столько работать зимой. Надо было беречь силы для таких случаев. Для гнева, ссор, попыток бегства.

Добежав до Эмиля и мужчины, она замечает, что вокруг уже есть другие люди. Мужчины. Во многих хижинах горит свет, двери настежь. Женщины стоят в дверях, встревоженные, мужчины засучили рукава, ожидая драки. Жоанна протискивается между мужчинами, окружившими Эмиля, работает локтями.

— Оставьте его! Не бейте его! Он просто болен… Он потерял память.

Мужчины расступаются. Двое держат Эмиля под руки.

— Он хотел нас ударить, — говорит мужчина с фонариком.

— Мне очень жаль… Мне правда жаль… Он не знает, что делает, он не…

Но яростный крик Эмиля прерывает ее, разорвав темноту:

— ПУСТИТЕ МЕНЯ, БАНДА УБИЙЦ!

Он бьет ногой в пустоту. На миг нога застывает, лицо искажается, потом все расплывается, как плохой кадр на экране. Все темно, размыто. Эмиль оседает на землю, как тряпичная кукла, как Жозеф среди помидорной рассады три года назад.

Красно-синие огни мигалки пляшут в испуганных глазах Жоанны. Толпа теснится перед Эмилем и машиной скорой. Жоанна ничего не видит. Кроме мигалок. Только что, когда Эмиль упал, она окаменела от ужаса, не в состоянии двинуться с места. Скорую вызвал мужчина с фонариком. Она стояла, оцепенев, пока хижины освещались одна за другой, жители выбегали наружу, встревоженные паническими голосами, кричавшими: «Скорая приехала!», «Освободите место!», «Попросите Марико передвинуть свой фургон!».

Ее схватили под руки, отвели в сторону, усадили на землю. Принесли ей куртку. Чей-то голос, наверно Изадоры, просил ее не беспокоиться, шептал ей, что о нем позаботились, что помощь уже приехала. Она молчала и не противилась, не в состоянии двинуться с места.

Толпа уже рассеивается, и Жоанна видит, как двое мужчин заносят носилки в машину скорой. Они увезут его. Она не в состоянии реагировать. Из-за воспоминания о Жозефе, рухнувшем в огороде. О мужчинах, которые увозили ее маленького Тома в такой же машине. Изадора вдруг оказывается рядом и опускается на колени, чтобы быть вровень с ней.

— Жоанна, его сейчас увезут… Ты, наверно, хочешь поехать с ним…

Она кивает, медленно поднимается