Волшебный квартет - Клиффорд Саймак

Отцепив свой лук, он начал, пятясь, выбираться из кустов. Но не успел он проползти ужом и нескольких шагов, как аббат толкнул его локтем. Он, очевидно, хотел толкнуть его в бок, но Харкорт двинулся с места, и локоть пришелся ему по голове, да с такой силой, что у него в ушах зазвенело. Он повернулся к аббату, чтобы посмотреть, в чем дело. Тот лежал, задрав голову, глядя куда-то в небо и указывая пальцем вверх. Взглянув в ту сторону, Харкорт разглядел в высоте три болтающиеся грязные тряпки.

Драконы. Эти болтающиеся грязные тряпки нельзя было не узнать. Три дракона, которые направляются к поляне. Вот уже во второй раз за эти два дня Харкорт видел драконов, хотя предпочел бы век их не видеть вообще. Он терпеть не мог этих чешуйчатых существ. Они кидаются на тебя сверху и тут же вновь взмывают в воздух, становясь недосягаемыми,— в том случае, если промахнутся. А если не промахнутся, считай, что ты погиб.

Единороги на поляне заметили драконов и бросились наутек. Харкорт не знал, охотятся ли драконы на единорогов, но, увидев это паническое бегство, он уже не сомневался, что охотятся. Свинья, корова, человек, единорог — дракон не побрезгует ничем.

Сначала единороги беспорядочно метались по поляне, а потом, сбившись в кучу, понеслись прямо к зарослям кустарника, где притаились Харкорт и его спутники. Застыв неподвижно, Харкорт как зачарованный смотрел на скачущие белые силуэты, сверкающие копыта и мелькающие в воздухе острые рога. Он не мог двинуться с места, но если бы и мог, это было бы бессмысленно. Харкорт понимал, что в таких густых зарослях вовремя убраться с дороги не удастся: единороги настигнут их раньше, чем они выпутаются из кустов.

А драконы камнем падали с неба на табун. Неуклюжие в полете, они всегда молнией кидались на добычу, сложив крылья, вытянув шею и протянув вперед когтистые лапы, готовые схватить жертву.

Харкорт прильнул к земле и обхватил голову руками.

Через мгновение единороги обрушились на них. Прямо перед Харкортом, в нескольких дюймах от его плеча, с силой опустилось копыто, глубоко зарывшись в землю и запорошив ему глаза. Еще одно копыто задело его правую ногу. Еще один единорог вырос перед ним, присел, готовясь к следующему прыжку, и перескочил через него. С поляны донесся чей-то отчаянный, душераздирающий визг, и вот уже последний единорог пронесся мимо.

Харкорт вскинул голову и увидел, что два дракона с распростертыми крыльями набирают высоту над самыми макушками леса, а третий судорожно колотит крыльями по воздуху, пытаясь взлететь повыше и лавируя между деревьями на поляне. В его когтистых лапах беспомощно бился единорог.

И еще кое-что заметил Харкорт. С вытянутой шеи дракона, который уносил единорога, свисала веревка. Она петлей охватывала шею, а ее растрепанный конец длиной футов в десять болтался в воздухе.

Харкорт протянул руку и схватил аббата за плечо.

— Видишь? — крикнул он.— Веревку видишь?

— Господи помилуй! — отозвался аббат.— Вижу!

— Не может быть,— сказал Харкорт дрожащим от волнения голосом.

— Значит, может,— отвечал аббат.— У кого еще, кроме вас с Хью, хватило бы ума попытаться посадить дракона на привязь?

Дракон с веревкой и единорогом взмыл над деревьями и, хлопая крыльями, полетел прочь. Поляна была пуста. Дракон понемногу набирал скорость, и веревка, свисавшая у него с шеи, вытянулась в воздухе вдоль тела.

— Все целы? — спросил Шишковатый.

— Я — да,— ответила Иоланда,— Меня ни один даже не задел.

Они поспешно выползли из кустов, поднялись на ноги и стояли, глядя друг на друга, все еще не в состоянии поверить, что это действительно произошло.

— Нам повезло,— сказал Шишковатый.

— Господь нас уберег,— заявил аббат.— По-моему, это значит, что мы под его защитой.

— С самого начала мы сделали большую глупость,— сердито сказал Харкорт.— Незачем было ползать по кустам и глазеть на каких-то дурацких единорогов.

Единорогов уже нигде не было видно — наверное, они все еще неслись прочь, углубляясь в лес.

Иоланда стояла как ни в чем не бывало. По ее виду никак нельзя было сказать, что ее только что чуть не затоптали единороги: плащ ее был по-прежнему чист, из прически не выбилось ни волоска.

— А что с тем человеком? — спросил Харкорт.

— По-моему, это был не человек,— сказал Шишковатый.— Я, как и аббат, решил, что это медведь.

— Но если это все-таки человек,— сказал аббат,— нам подобало бы еще немного задержаться и прочитать над ним молитву. Последнее напутствие Церкви...

— Если только от него осталось хоть что-нибудь, над чем можно читать молитву,— заметил Шишковатый.

— Мне очень жаль, аббат,— сказала Иоланда,— но я думаю, что Шишковатый прав. Не надо бы нам больше терять время. Пора двигаться дальше.

— Я убежден, что это был человек,— возразил Харкорт.— Оставить его просто так было бы неблагородно и нечестиво. Пусть он мертв, мы должны что-то для него сделать.

— Чарлз, ты не в своем уме,— сказал Шишковатый.— Сколько раз на твоих глазах погибали люди — ты это видел и шел себе дальше.

— Да, но...

— Я вынужден согласиться,— сказал аббат.— Как это ни прискорбно, нам, наверное, надо двигаться дальше. К тому же я думаю, что это был все-таки медведь.

Они направились к западу по гребню холма. Идти здесь было довольно легко, и продвигались они быстро. Иоланды не было видно — она шла где-то впереди, разведывая дорогу. Никто не заметил, как она исчезла из вида: только что была тут, и вот ее уже нет.

— Я проголодался,— пожаловался аббат.— Мы ничего не ели со вчерашнего вечера. Как насчет того, чтобы сделать остановку и закусить хлебом с сыром?

— Достань еду из своего мешка и ешь на ходу,— предложил Шишковатый.

— Не могу я есть на ходу,— возразил аббат.— У меня все в животе бултыхается и начинаются колики.

— Часа через два или около того мы сможем остановиться на ночлег,— сказал Харкорт.— Солнце стоит уже низко. Мы прошли порядочное расстояние. И прошли бы еще больше, если бы не задержались из-за этих единорогов.

Аббат что-то недовольно проворчал, но продолжал идти, время от времени ускоряя шаг, чтобы не отставать от остальных.

Прошло еще около часа, и гребень, по которому они шли, начал спускаться в глубокую долину. Над долиной клочьями висел туман. Сквозь него сверкало множество небольших озер и проток. Далекие белые холмы по ту сторону долины казались голубоватыми в свете уходящего дня.

— Болото,— недовольно сказал Шишковатый,— Надеюсь, нам удастся найти обход. Идти вброд через болото — штука малоприятная.

— Оно не такое уж большое,— заметил аббат.— И мне кажется, оно тут не совсем на месте. Болота бывают большей частью на ровной местности, а не посреди холмов.

— Болота бывают везде,— возразил Шишковатый,— где только может скапливаться вода.

— Может быть, стоит изменить наш план? — сказал аббат.— Не лучше ли нам свернуть на север и отыскать римскую дорогу? Римляне строили хорошие дороги. На них почти нет уклонов. Мы могли бы идти по ровному месту, а не плутать в густом лесу и не брести через болото.

— На римской дороге нас сожрут раньше, чем сядет солнце,— сказал Шишковатый.

Харкорт услышал позади себя шорох листьев и быстро обернулся. В нескольких футах от него стояла Иоланда, низко надвинув на лицо капюшон.

— Господа,—сказала она,—я нашла совсем близко удобное место для привала. Там рядом ручей с чистой водой, а на дереве подвешен молодой олень.

Аббат мгновенно повернулся к ней.

— Оленина! — произнес он внезапно охрипшим голосом.— Оленина! А я тут мечтаю поесть хоть хлеба с сыром!

— Идите за мной,— сказала Иоланда, и они последовали за ней.

Еще не начинало темнеть, когда они устроились на ночлег. Ярко горел костер, рядом лежал запас дров, а на углях жарились огромные куски оленины.

Аббат сидел, прислонившись спиной к стволу огромного дерева, сцепив могучие руки на животе и положив рядом свою тяжелую булаву, и принюхивался к аромату жареного мяса.

— Я считаю, именно так лучше всего завершить наш день после всего этого лазанья по горам, единорогов и драконов,— сказал он с удовлетворением,— Запах оленины искупает все испытания, через которые мы сегодня прошли.

— Там, впереди, болото,— сказал Шишковатый Иоланде.— Нам нужно будет его пересечь?

— Нет, не нужно,— ответила она.— Мы можем его обойти.

— Слава Богу,— вздохнул аббат и повернулся к Харкорту: — Нашей проводнице просто цены нет.

Когда мясо изжарилось, они поели, потом поджарили еще и тоже съели. В конце концов аббат уже не мог заставить себя проглотить ни кусочка. Борода его лоснилась от жира.

Сытые и довольные, они удобно расположились вокруг костра. Аббат разыскал у себя в мешке бутылку вина и пустил ее по кругу. Уже окончательно стемнело. Над болотом перекликались ночные птицы, легкий ветерок шелестел в верхушках деревьев. Все чувствовали себя прекрасно. Что-то уж слишком хорошо, подумал Харкорт. Несмотря на наслаждение, доставленное сытным ужином и отдыхом после трудного дня, его одолевали недобрые предчувствия. Слишком тут хорошо, думал он. А ведь это враждебная страна, здесь не должно быть так хорошо.