Россия в войне 1941-1945 гг. Великая отечественная глазами британского журналиста - Александр Верт

В 1942 г. партизанское движение, безусловно, ширилось, но не приобрело еще того массового характера, который стал ему свойствен в 1943 г. Медленные темпы развития партизанского движения по крайней мере отчасти объяснялись недостатком оружия. В 1942 г. Москва могла перебрасывать партизанам по воздуху очень мало людей и припасов, и поэтому многим партизанским отрядам приходилось целиком или почти целиком полагаться на собственные средства, например устраивать налеты на немецкие склады оружия; они вынуждены были находиться в зависимости от более или менее добровольной помощи со стороны крестьян.

Тельпуховский признает, что немецкая политика на оккупированных территориях в огромной мере стимулировала рост партизанского движения, особенно в подходящих для партизанских действий «партизанских зонах», вроде многих районов Белоруссии или Орловско-Брянского лесного массива.

Террористический режим в городах, массовый угон молодежи в Германию, начавшийся уже в марте 1942 г., – все это оказывало сильное воздействие на население.

Аналогичное положение можно обнаружить и в других странах. Например, во Франции самым сильным стимулом для расширения рядов маки стала отправка французов на принудительные работы в Германию. В СССР отношение немцев к населению как к низшей расе явилось еще одним дополнительным стимулом, который заставлял советских людей подниматься на борьбу с немцами путем создания партизанских отрядов. Но, как и во Франции, численность эффективно действующих партизан в первое время неизбежно ограничивалась нехваткой оружия.

Нет смысла строить догадки о том, какой мотив был самым важным в момент, когда люди решались на такой крайне опасный шаг, как уход к партизанам: бескорыстный патриотизм, уязвленная национальная гордость, стремление уйти подальше от немцев, от их репрессий, избежать угона в Германию, привязанность к советскому строю? Все эти побуждения оказывали влияние, но степень его, очевидно, была разной в разных местах. В современной советской исторической литературе усиленно подчеркивается руководящая роль партии во всей партизанской деятельности, подчеркивается, что Центральный Комитет в Москве был связан с подпольными обкомами и райкомами, продолжавшими действовать на оккупированных немцами территориях, а те в свою очередь – с рядовыми членами партии, которые были командирами различных партизанских отрядов, и руководил ими.

Вместе с тем имеется тенденция к умалению роли, которую играли в партизанском движении, особенно на территории Белоруссии, советские офицеры, попавшие в 1941 г. в окружение, но избежавшие плена и продолжавшие воевать как партизаны.

Далее будут приведены некоторые конкретные примеры партизанских действий в 1941, 1942 и 1943 гг.

В сентябре 1942 г., когда тяжелее всего обстановка складывалась на южном и юго-восточном направлениях, Сталин издал специальный приказ, адресованный партизанам. Поскольку железнодорожные и шоссейные коммуникации немцев теперь стали более растянутыми и уязвимыми, говорилось в приказе, крайне важно разрушать железные дороги, мосты и взрывать эшелоны. Поэтому, вероятно, широкие диверсионные операции на путях подвоза начались к концу 1942 г.

В 1942 г. стали появляться партизанские края – районы, где немцев не было и где партизаны в большинстве случаев восстанавливали советскую власть. Такие «партизанские края» были созданы в северных (лесных) районах Украины, на значительной части территории Белоруссии, в Брянских лесах, в Орловской области, где 18 тыс. партизан (входивших в 54 отряда) контролировали территорию, на которой было 490 деревень; в Ленинградской области и южнее, где, например, существовал знаменитый «партизанский край» вокруг Порхова. Значительная часть Смоленской области также находилась под партизанским контролем – здесь действовало 22 тыс. партизан, объединенных в 72 отряда. По данным Тельпуховского, «партизанские зоны» зимой 1942/43 г. охватывали 73 % территории Белоруссии (официальная «История войны» снижает эту цифру до 60 %).

Партизанские края являлись базами снабжения для партизанских отрядов. С середины 1942 г. в этих районах начали сооружать посадочные площадки для самолетов, доставлявших припасы с Большой земли и эвакуировавших раненых партизан и других лиц. Склады создавались и на местах. Так, на 1 января 1943 г. в Батуринском районе Смоленской области имелись склады, на которых было сосредоточено 207 т ржи и 700 т картофеля, там же партизаны держали тысячу голов крупного рогатого скота.

Несомненно, осенью и зимой 1942 г. партизаны оказали большую помощь армии своими диверсиями на растянувшихся немецких коммуникациях, идущих в район Сталинграда. Нам известно, например, что наступление группы Манштейна, начавшееся 12 декабря, откладывалось в связи с медленными темпами доставки военных припасов на Дон, что было вызвано действиями партизан.

Тем не менее партизанская борьба приобрела характер широчайшего массового движения только после Сталинградской битвы. Теперь появился новый стимул для участия в партизанской борьбе: вступающий в партизанский отряд присоединялся к тем, кто почти наверняка должен был победить, и он хотя и рисковал погибнуть, но не зря. Необходимо учитывать и тот простой факт, что в 1943 г. большинство партизанских отрядов хорошо снабжалось Москвой; у них теперь имелись минометы и даже артиллерийские орудия, в том числе специальные противотанковые пушки для уничтожения локомотивов; партизаны лучше обеспечивались продовольствием и, что очень важно, медикаментами и медицинским оборудованием. На начальной стадии партизанского движения тяжесть положения усугублялась, в частности, почти полным отсутствием медицинских припасов, из-за чего многие даже легко раненные партизаны были обречены на смерть.

Тельпуховский пишет, что ко времени перехода Красной Армии в контрнаступление под Сталинградом партизанское движение достигло широкого размаха. В этой связи он приводит следующие внушительные цифры по крупнейшему району партизанского движения – Белоруссии: «На 1 февраля 1943 г. в Белоруссии было учтено 65 тыс. партизан, весной и в начале лета 1943 г. в республике действовало более 100 тыс. партизан, а к концу 1943 г. – около 245 тыс.»[175].

На Украине к концу 1943 г. действовало 220 тыс. вооруженных партизан, и «многие десятки тысяч» партизан боролись в районах РСФСР, еще находившихся в руках немцев. Нередко, пишет Тельпуховский, целые семьи и даже деревни шли в партизанские отряды (хотя бы для того, чтобы избежать жестоких карательных операций немцев).

14 июля 1943 г. по указанию Ставки Верховного Главнокомандования Центральный штаб партизанского движения издал приказ советским партизанам всеми силами начать «рельсовую войну». Подготовительная работа, по-видимому, была заранее проведена, поскольку в ночь на 21 июля партизаны нанесли мощные и одновременные удары по железным дорогам в Брянской, Орловской и Гомельской областях. Эти удары совпали с наступлением Красной Армии на Орел и Брянск, последовавшим после победы под Курском. За одну ночь тогда было взорвано 5885 рельсов, а всего с 21 июля по 27 сентября орловские и брянские партизаны взорвали более 17 тыс. рельсов.

В Белоруссии партизаны действовали еще успешнее. С января по май, даже до официального начала «рельсовой войны», они пустили под откос 634 эшелона. 3 августа партизаны приступили к проведению другой крупной диверсионной операции на железных дорогах Белоруссии. Две трети дорог были выведены из строя – на некоторых участках на целые недели. Например, участок Молодечно – Минск был полностью выведен из строя более десяти дней. Всего с августа по ноябрь 1943 г. партизаны в Белоруссии взорвали 200 тыс. рельсов, вывели из строя или пустили под откос 1014 эшелонов, взорвали или повредили 72 железнодорожных моста.

Действия партизан доставляли все больше беспокойства немцам. 7 ноября 1943 г. Йодль признал,