Сатира и юмор: Стихи, рассказы, басни, фельетоны, эпиграммы болгарских писателей - Петко Славейков

ниже, а дорога — легче и приятнее. Однако мы предпочли промолчать: кое-кто уже высказал подобные соображения, и товарищ Делибашев велел им покинуть группу под тем предлогом, что они нарушают походную дисциплину.

Солнце уже приближалось к горизонту, и мы, пошатываясь от усталости и облизывая потрескавшиеся губы, ожидали минуты, когда инструктор Делибашев остановит нас на привал и позволит снять рюкзаки. Он, однако, не спешил, может, и не только потому, что его не мучила жажда. Только когда взошла луна, Делибашев, остановив группу, приказал разбить палатки и долго ругал нас за неповоротливость. Наконец он разделся и, укладываясь, произнес следующее наставление:

— Сегодня ночь теплая и безветренная. Но нас ожидает еще много ночей, и однажды может ударить холод и подняться ураган…

Стоял август. Часто ли бывают в августе ураганы?

— …Представьте себе страшную грозу в горах, которая с корнем валит вековые сосны. Представьте, как ветер выворачивает колья, уносит палатки и остальную материально-техническую часть. Что вы должны делать?

Мы не знали, что мы должны делать, и от усталости едва держались на ногах. Потому он ответил сам:

— Вы должны стоять всю ночь и охранять палатки от ветра и грозы. Объявляю эту ночь учебной. Ответственные… ты, ты и ты! — он ткнул пальцем в троих из нас и залез в палатку.

Всю ночь, не смыкая глаз, мы стояли в лунном сиянии, овеваемые легким горным ветерком, благоухающим дикой геранью, и мысленно представляли себе грозу. Некоторые даже капюшоны и дождевики надели, а другие сжимали в обеих руках по колышку, уберегая их от грядущих бурь.

На следующее утро мы были уже настолько вымотаны и измучены, что изнеможение наше стало постепенно перерастать в бодрость. Так уж странно устроен человек. Встречаются особы, которые после самого зверского перепоя начинают приходить в себя, лишь опрокинув новую рюмку. Все в этой жизни взаимосвязано.

Так было и с нами.

Мало того что нас мучила жажда и недосып, так еще кто-то из нас, осатанев от усталости, развил клеветническую деятельность:

— Товарищ Делибашев, вон тот турист и вот этот посреди ночи задремали. Как вам это нравится?

Делибашев пожал активистам руки, выгнал из группы оклеветанных, и мы пустились в путь. Воду инструктор позволил пить только тем, кто был бдителен и доносил ему о заснувших прошлой ночью.

Этого было достаточно.

Стоило нам пройти первый ручей, мы тут же принялись так оговаривать друг друга, что одна пожилая женщина даже расплакалась. Перебивая один другого, мы ябедничали инструктору, что такой-то хнычет, а такой-то заснул ночью стоя, а такого-то донимает жажда и так дальше. Оклеветанные, в свою очередь, наговаривали на других, и все вместе спешили поклясться, что им и спать не хочется, и воду пить нет охоты, и что ровно никаких трудностей они не замечают. Даже самому Делибашеву оказалось не под силу отличать провинившихся от невиновных, поощрять одних и наказывать других. Поэтому он подумал, подумал, а потом взял да и выпроводил из группы наугад пять-шесть человек, а троим разрешил попить воды; после этого мы продолжили свой путь по горному хребту.

Не вдаваясь в излишние подробности, скажем только, что и вторая ночь была объявлена учебной. Мы опять не вздремнули ни одной минуты, потому что караулили друг друга. Со стороны мы уже совсем походили на заправских туристов — ведь мы мужественно переносили невзгоды, не выпили ни капли воды и не смыкали глаз уже двое суток, да еще и наблюдая друг за другом, как бы кто-нибудь не уснул. Вообще мы вполне могли бы удивить весь мир нашим мужеством, только мир спал и едва ли обращал на нас внимание, а если и обращал, то не такое, как нам представлялось.

Жажда и усталость усилились на третий день настолько, что, спасаясь от них, мы начали восхвалять товарища Делибашева. Додумались ли первыми те, что похитрее, или те, что совсем одурели от бессонницы и жажды, но с восходом солнца мы громко и отчетливо принялись восклицать:

— Вот это туризм! Все остальное детские игры!

— Наш поход — это переход века!

— А кто нас ведет? Товарищ Делибашев!

— Молодец товарищ Делибашев! Слава Делибашеву!

И заросшие щетиной, с покрасневшими глазами, мы скандировали под вековыми деревьями «Де-ли-ба-шев», называли его нашим отцом, и идолом, и всеми прекрасными именами, какие только могли выдумать.

Тронутый этим и поверив, что он и в самом деле наш отец, Делибашев отечески позволил нам сделать по глотку воды и подремать. Что ж, прекрасно, но мы, со своей стороны, решили, что не заслуживаем этого и что если мы заснем и попьем воды, то огорчим нашего руководителя, да и вообще нас тогда нельзя будет считать настоящими туристами. Мы залезли в палатки, но поставили перед собой задачу лежать не засыпая, дабы проверить, кто из нас верен делу туризма и кто является чужеродным телом в наших рядах.

В одну из таких ночей или дней (сами видите, что большой разницы между днем и ночью не было) — мы потеряли инструктора. Он ушел от нас далеко вперед и завяз в болоте, однако, думаю, мы сделали все, что было в наших силах, чтобы его спасти.

Первый день похода без инструктора оказался очень трудным. Некоторые стали поговаривать, что без Делибашева мы никогда не увидим море, а другие утверждали, что надо идти по-прежнему — хоть и без Делибашева.

Выбрав руководителем самого старшего среди нас, мы принялись помогать ему вести группу. Когда он довел нас до первого колодца, мы все по разу плюнули в воду, чтобы не поддаться искушению попить. Когда вечером он разрешил нам лечь и выспаться, мы всю ночь щипали друг друга, чтобы не изменить туристским заповедям и не потерять полезных навыков. На следующий день мы даже предупредили его, что найдем ему замену, если он будет руководить нами так же либерально, не по-походному: мы ему объяснили, что дорога чем дальше, тем будет становиться все круче и труднее и что нельзя потакать капризам.

Он, однако, ответил нашими же словами:

— Ерунда! Мы уже идем