Семь корон зверя - Алла Дымовская

Ян вышел в полном молчании, за ним сразу поднялась Машенька. После, так же без лишних слов, стало расходиться на ночлег и остальное семейство. В гостиной задержались только мадам и сумрачный «архангел» со своей Ритой.

– Миша, неужели все настолько серьезно? Я приехала последней и, может, что-то упустила... Я не собираюсь играть в игры, слишком уж ситуация тревожна, поверь мне. Обещаю, что не буду искать с тобой ссоры, по крайней мере до тех пор, пока все не кончится и Макс не будет сидеть здесь с нами за столом. – Ирена не врала. И ей, и семье было нынче не до старых счетов и обид.

– Серьезно! Серьезно, милая моя, не то слово. Я бы выразился определеннее – все катастрофично!

– Но у тебя же связи! Я не говорю уж о самом Яне, но ты же можешь почти невозможное. Почему же ничего нельзя сделать? Если надо, Миша, ты только скажи, я кого-нибудь соблазню или...

– Ирка, да как ты можешь так думать! Мишечка уже третьи сутки бьется как рыба об лед. Чего только не делал, к кому только не обращался! Кучу денег извели, а толку чуть! – возмутилась Рита, вступившись за мужа.

– Рита, погоди. Иринка не то имела в виду, – мягко осадил жену «архангел», а сам невольно отметил про себя: «Вот она уже и Иринка, видно, правду говорят, что общие несчастья сближают, а завтра, глядишь, опять вцепимся друг дружке в глотку. А-а, лишь бы Макса вытащить». Потом уже, когда Рита, надувшись, замолчала, обратился к мадам: – Понимаешь, с самим Максом вопрос принципиально решен. Никто дела до суда доводить не будет. Замотают на следственном этапе бумаги и выпустят чистеньким за недостаточностью улик. Белым и пушистым.

– Так в чем же тогда проблема, я что-то не понимаю?

– Проблема, Ирочка, во времени. Раньше чем через два месяца дело не закроют. У них своя процедура. И это, заметь, самый короткий срок и то лично для хозяина. А никаких двух месяцев у нас и в помине нет. Самое большее – три недели. Да и то я не уверен, что Максим столько-то продержится. Когда он в последний раз получал «допинг»? Вот-вот, больше десяти дней прошло...

– Так вытащи его под залог, в самом-то деле! Под подписку или еще как-нибудь! Ну не мне тебя учить, – перебивая «архангела», выкрикнула Ирена, но тут же и замолкла, неожиданно остановленная выражением Мишиного лица, беспомощным и отчаянным.

– Пробовал... Ты даже не предполагаешь, сколько давал и что обещал. А получил кучу недоумений и подозрений, если не сказать хуже. Ян велел прекратить и не светиться больше.

– Как это? Ян приказал бросить?.. – У Ирены язык не повернулся продолжить и развить крамольную мысль.

– Господи! Что ты мелешь! Не впадай в мои же заблуждения. Ну не могу я объяснить человеку, пусть ответственному, но всего лишь просто человеку, если так понятнее, суть нашей проблемы! А с точки зрения тех, кому мы платим за Максима, они сделали все и даже больше. И никто уже не понимает, чего мы, собственно, хотим. Дело это грязное и мутное, да еще на нем столкнулись лбами два ведомства, и отступить они хотят, непременно сохранив лицо, тут уж не в деньгах дело. Хотя и те, и другие берут много и охотно. Потому спускают на тормозах. Дескать, парень ваш выйдет целый и невредимый, но через некоторое время. Уговорили, что не более чем через два месяца. Об иных сроках и слышать не желают.

– Но ведь Макс ждет в тюрьме, а не на даче у двоюродной бабушки! – возразила мадам.

– А они на это совершенно справедливо замечают, что парнишка наш устроен по высшему разряду. Камера двухместная, могли и одиночку, но Максу так веселей. Там у него и мини-холодильник, и телик с видиком, и ни в чем никакого отказа, и сосед – порядочный человек, чиновник из Минатомэнерго, сидит за взятку. Вернее, будет сидеть до тех пор, пока у Макса от жажды кровавые круги в глазах не пойдут. И потом, Макс для них – деловой, матерый порученец, особо ценный, раз такие люди о нем хлопочут, а стало быть, не кисейная барышня и не расклеится от того, что погостит в казенном доме смешно сказать сколько.

– Зато когда у их постояльца случится кризис, будет не до смеху. Могу себе представить! Интересно, что они будут делать тогда? – У мадам вопрос сам собой исторгся саркастично и зло.

– Что будут делать? Да убьют со страху или от греха подальше. Остановить его не смогут, да и Макс живым не дастся. Вооруженной охраны там, понятное дело, навалом, и выбраться ему на свободу – без шансов. Прорвется из здания – расстреляют во дворе. Крови море будет, это я могу обещать. А после пойдут всякие ужасы со слов уцелевших очевидцев, вскрытие и другие приятные для нас вещи. Дай Бог после ноги унести. И то, думаешь, не начнут искать по всему свету обалдуи из служб и управлений? На полвека жизни спокойной не видать. Ну, это ладно, пересидим, пока все забудется. У спецагентов станет одной легендой больше. Но Макса мы потеряем. И Ян еще ничего не решил с Машей и с сыном.

– А они с какого боку? – отрывисто спросила Ирена, стараясь, чтобы слова ее имели оттенок равнодушия и проходного интереса. Упоминания о Маше и маленьком Лелике в любом контексте были ей ненавистны до ледяной дрожи в груди.

– Как же? Пускаться в длительные бега с не подготовленными физически людьми опасно. Мало ли что может приключиться? К тому же одно дело – человек, пусть самый лучший, и другое дело – свой, вамп. Тут вопрос доверия. – Миша разоткровенничался против воли, но и глубокими, томящими его тревогами не смог не поделиться хоть бы и с Иреной.

– Вон как дело повернулось! А то – Машенька да Машенька. Выходит, хороша Маша, только не на нашу кашу! – Ирена рассмеялась не без удовольствия.

– Послушай, уж я знаю, сколь сильно ты ее не любишь, если только слово «нелюбовь» подходящее в данном случае выражение. Но ты сама пожелала перемирия. Потому если говорить серьезно, то у меня в отличие от Яна большие сомнения насчет его жены. В смысле выбора.

– То есть ты пытаешься мне сказать, что девица выходила замуж за клиента красивого и богатого, уважаемого и с положением, и плевать ей было, кто он там, вампир или черт в ступе. А теперь если, не дай Бог, и впрямь жареный петух в заднее место клюнул, то неизвестно какой фортель эта замужняя сучка выкинет? – грубо, но очень точно изложила «архангеловы» мысли мадам.

– И ничего Машка не сучка! Она Яна знаешь как любит! – вступилась до той поры стойко и обиженно молчавшая Рита, задетая несправедливостью в адрес подруги.

– Любит, любит. Его все любят... Только каждый по-своему... Некоторые замуж выходят... за других.

Намек был страшно несправедлив и болюч до слез. Рита сначала задохнулась в жгучем столбняке, потом, под накатившей волной гнева, собралась в напряжении, набрала полные легкие воздуха для достойного отпора богохульнице, да так и выпустила его вхолостую. «Архангел» не дал разгореться ссоре, остановил супругу взглядом и твердым, но нежным пожатием руки.